САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Колычев Пётр Михайлович

Релятивная онтология материального и идеального как атрибутов сущего

Специальность 09.00.01 -онтология и теория познания

Диссертация на соискание учёной степени доктора философских наук

 Президиум ВАКМиноб

 выдать диплом ДОКТОР//

и __наук

Начальник

Научный консультант октбр философских наук, профессор В. Н. Сагатовский

Санкт-Петербург 2006

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение...............................................................................        3

Глава первая. Историко-философские корни онтологического аспекта

материального и идеального................................................................        И

§ 1. Материальное и идеальное у Платона........................................         И

§ 2. Материальное и идеальное у Аристотеля...................................        42

§ 3. Развитие онтологических взглядов Платона и Аристотеля на

материальное и идеальное в истории философии.............................       59

Глава   вторая.   Категория   соотношение   как   форма   осмысления

неопределённости и определённости..................................................       91

§ 1. Вещь, свойство, отношение............................................       91

§ 2. Соотношение как единство неопределенности и определенное^  101

Глава третья. Сущее как единство материального и идеального..........       130

§   1. Неопределённость и определённость как материальное и

идеальное........................................................................       130

§ 2. Определённость и релятивность идеального...............................      152

§ 3. Методологическая функция материального и идеального в

науке..............................................................................       182

§ 4. Методологическая функция материального и идеального в

онтологии: проблема бытия.................................................................       210

Глава четвёртая. Диалектика материального и идеального......................      231

§ 1. Единство материального и идеального во взаимодействии

сущих.................................................................................................»...      231

§ 2. Развитие сущего.............................................................................       289

Заключение...........................................................................       314

Библиография.......................................................".................       318

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность исследования. На протяжении длительного пути разви­тия философского знания было выдвинуто много различных онтологических концепций. Но далеко не всегда философы ставили перед собой задачу непо­средственной разработки только онтологических проблем. Нередко к реше­нию онтологических проблем их вынуждало рассмотрение, например, про­блем гносеологических. Так поступает Р. Декарт в размышлениях о природе человеческого познания. Так поступает и Д. Локк в своем рассмотрении опы­та о человеческом разумении, и И. Кант в критике человеческого разума. В каждом из рассмотренных случаев онтологическая модель была детермини­рована вполне конкретными целями и задачами. Однако каждая новая кон­цепция, как правило, возникала, опираясь на достижения предыдущей, что обеспечивало некоторую их преемственность. Это обстоятельство обнаружи­вает присутствие в истории онтологии некоторых инвариантов, которые обеспечивают единство развития онтологии. Знание таких инвариантов по­могает определить наиболее актуальные направления онтологического ис­следования. Разумеется, сам факт наличия таких инвариантов, а также их со­держание, может быть результатом некоторой предвзятости (предзаданно-сти), предрасположенности, свойственной именно нашему современному со­стоянию. Но ведь мы и живём в конкретном времени. Поэтому для нас акту­альна такая онтология, которая ответит на вопросы, стоящие перед нами именно сейчас.

Одним из философских инвариантов выступает тема человеческого соз­нания и того, что окружает человека. Философия рождается как осмысление человеческого сознания в его внешнем окружении. Эта тема выражалась в различных философских понятиях и категориях. Так в отношении сознания применялись такие термины как идея, разум, ум, сознание, мышление, дух, душа. В нашем исследовании мы используем термины «материальное» и «идеальное». Такая грамматическая форма выбрана нами не только для того,

чтобы выделить специфичность нашего понимания, но и для того, чтобы подчеркнуть подчинённость материального и идеального по отношению к сущему. Таким образом, актуальность темы материального и идеального обеспечена, по крайней мере, самим философским знанием как знанием о том, что есть мир.

Актуальность темы диссертации в отношении человека и общества, пре­жде всего, обусловлена той ролью, которую стала играть информация и знак (Б. В. Марков, С. С. Гусев) как в сфере общественного, так и в сфере инди­видуального. Ведь и информация, и знак в своем онтологическом основании принадлежат к области идеального. Выявление взаимодействия материально­го и идеального в культуре, в обществе выступает одним из стержневых мо­ментов их развития (культуры, общества).

Степень разработанности проблемы и теоретические предпосылки исследования. До сих пор проблема идеального и материального преимуще­ственно разрабатывалась через обобщение рассмотрения их конкретных про­явлений. Так, в отношении материального выделялись такие признаки как протяжённость и плотность, которые были представлены как всеобщее со­держание материального. Пожалуй, единственным исключением здесь явля­ется поздняя советская философия и российская философия современного периода, которым удалось уйти от конкретных проявлений материального и сформулировать всеобщее онтологическое понимание материального, на­пример, в рамках атрибутивной модели (ленинградская онтологическая шко­ла: В. И. Свидерский, Ф. Ф. Вяккерев, В. П. Бранский, В. В. Ильин, А. С. Кармин) и в рамках философии развивающейся гармонии В, Н. Саратовского. Рассматривая идеальное, философия в основном сосредотачивалась на исследовании процессов человеческого мышления, например, Р. Декарт, Д. Локк, Д. Толанд, И. Кант, И. Г. Фихте, представители советской философии (Дубровский, Ильенков, Пивоваров). Реже философия поднималась до все­общности идеального, что имело место у Платона, Аристотеля, Г. В. Лейбни­ца, Г. В. Ф. Гегеля. Значительный вклад в этом направлении был осуществ-

лён русской философией конца XIX начала - XX веков в лице П. Д. Юркеви-ча, В. С. Соловьева, Н. О. Лосского. В современной российской философии всеобщность идеального поддерживается В. Н. Сагатовским.

Одним из инвариантов при рассмотрении материального и идеального являлось такое понимание, когда идеальное связывалось с определённостью, а материальное — с неопределённостью, например, Платон в «Тимее» пони­мает эйдос как любую протяжённую определённость, а материя понимается им как внеэйдетическая протяжённость, то есть как неопределённая протя­жённость, Аристотель, говоря о четырёх значениях причины, причину в зна­чении формы понимает как то, что есть сущее (в терминологии А. Ф. Лосева это «чтойность»), то есть то, каким является сущее, при этом причину в зна­чении материи Аристотель понимает как то, из чего возникает (или состоит) сущее, то есть - как то, что вначале бесформенно (неопределенно) и лишь в дальнейшем подлежит оформлению. Эта позиция близка и И. Канту, считав­шему, что форма есть то, что определяет, а материя есть то, что подлежит определению, то есть изначально материя не определена.

Однако связь материального с неопределённостью, а идеального с опре­делённостью в основном лишь констатировалась и не развивалась конструк­тивно. Первые шаги в этом направлении были сделаны при осмыслении иде­ального и материального через категорию соотношения. Это имеет место у И. Канта и Н. О. Лосского. Философы уже давно обратили внимание на связь идеального с отношением. «Загадочность», «таинственность», «неулови­мость» идеального может быть раскрыта через его понимание в контексте отношения. Развитие знания об отношении актуализирует тему идеального, и при определённом понимании отношения актуализируется и тема материаль­ного. Поскольку материальное и идеальное оказываются связанными с одной и той же «стороной» мира, которая представлена как соотношение, постольку обеспечивается единство материального и идеального.

Начиная с конца XIX века и весь XX век, философское знание во мно­гом было связано с отношением, мы имеем ввиду и феноменологию, и фило-

софию постмодернизма, где далеко не последнюю роль играл принцип отно­сительности. Однако относительность понималась в основном в своем наи­простейшем содержании как сопоставленность одного другому. Если же ис­пользовать более богатое содержание отношения, то становится актуальным не только пересмотр уже полученных решений, но и открываются новые воз­можности в решении старых философских проблем, мы имеем в виду про­блемы классической онтологии.

Такие оптимистические ожидания основаны на том, что логика уже давно перешагнула порог знания об отношении как сопоставленности, осво­ив относительность в рамках релятивного суждения. Однако прежде чем реа­лизовать это знание, в онтологии должны быть вскрыты сами онтологические основания логического отношения. Именно осмысление отношения как он­тологической категории и открывает новые перспективы в онтологии, в част­ности, в таких её областях как материальное и идеальное, В одной из первых попыток осмысления онтологического аспекта отношения была обнаружена неразрывная связь отношения с понятиями вещь и свойство (В. П. Тугаринов, А. И. Уёмов, Г. Д. Левин, А. Я. Райбекас, В. Н. Сагатовский). Основываясь на такой зависимости, мы проанализировали само единство: вещь - свойство -отношение, что позволило обосновать положение о том, что знание об этом единстве реализуется в специальном онтологической категорией, чем являет­ся соотношение.

Методологическая основа исследования. В данном исследовании ис­пользовались четыре метода. Во-первых, это историко-философский метод, с помощью которого были выявлены основные тенденции и подходы в реше­нии проблем материального и идеального.

Во-вторых, теоретический метод. Один из аспектов в этом направлении связан с тем, что философия развивается не только как знание о материаль­ном, но и об идеальном. Если мы будем исходить из принципа единства мира и принципа взаимной связи его элементов, обеспечивающих единство и взаи­мосвязь философских понятий и категорий, то материальное и идеальное

еще и выпуклый полуэллипс.

Рассмотрим первый случай (рис. 2). Сравнивая второе и четвёртое су­щее, мы видим, что тот факт, что они оба имеют вогнутый прямоугольник одинаковой формы и одного размера, является моментом общности обоих сущих. Согласно определению момент общности сущих является основой соотношения, в то время как отличие, то есть определённость фиксируется в результате соотношения. Чем же отличаются второе и четвёртое сущее по основанию «вогнутый прямоугольник»? Это отличие состоит в том, что в четвёртом сущем вогнутый прямоугольник находится на расстоянии «а» от левого края печатного поля листа, во втором сущем он находится на расстоя­нии «в» от этого же края печатного листа. При этом «а» и «в» и есть резуль­тат соотношения, пусть «а» будет определённостью-позитивом, а «в» — оп­ределённостью-негативом.

Таким образом, второе сущее имеет две определённости: 1 — «вогну­тый прямоугольник»; 2 — «а», расстояние вогнутого прямоугольника от ле­вого края печатного листа. Поскольку речь идёт об одном и том же сущем, то одна определённость может быть континуальным презентантом другой. Пусть вогнутый прямоугольник будет континуальным презентантом «а». Учитывая, что ранее мы показали, что вогнутый треугольник есть опосредо­ванный презентант вогнутого прямоугольника, то получаем, что вогнутый треугольник есть опосредованный презентант «а».

Поскольку «а» есть определённость-позитив, а «в» — определённость-негатив, то одно может быть релятивным презентантом другого. Пусть «а» будет релятивным презентантом «в». Тогда вогнутый прямоугольник есть континуальный презентант «в», следующий по презентативному ряду в этом направлении. Далее получаем, что вогнутый треугольник третьего сущего есть опосредованный презентант «в» четвёртого сущего, которое, как это легко показать, может быть опосредованным презентантом вогнутого прямо­угольника четвёртого сущего.

178

Стало быть, вогнутый треугольник третьего сущего является одновре­менно опосредованным презентантом вогнутого прямоугольника второго сущего и опосредованным презентантом вогнутого прямоугольника четвёр­того сущего. Следовательно, вогнутый треугольник третьего сущего есть опосредованный презентант того общего для второго и четвёртого сущих, чем является вогнутый прямоугольник. Такая презентация является презен­тацией общего, в отличие от ранее продемонстрированной презентации ин­дивидуального.

Второй случай. Допустим, что второе и четвёртое сущие рисунка 2 имеют ещё и определённость выпуклый полуэллипс, который во втором су­щем находится на расстоянии «а» от левого края печатного поля листа, а в четвёртом сущем — на расстоянии «в». В принципе, рассуждения здесь те же самые, что и в первом случае, поэтому приведём лишь вывод и заключитель­ную часть в виде презентативного ряда: 1 — «вогнутый треугольник» третье­го сущего есть опосредованный презентант «вогнутого прямоугольника» второго сущего; 2 — «вогнутый прямоугольник» второго сущего есть конти­нуальный презентант «выпуклого полуэллипса на расстоянии «а»» второго сущего; 3 — «выпуклый полуэллипс на расстоянии «а»» есть релятивный презентант «выпуклого полуэллипса на расстоянии «в»» четвёртого сущего. Стало быть, «вогнутый треугольник» третьего сущего есть опосредованный презентант и «выпуклого полуэллипса на расстоянии «а»» второго сущего, и «выпуклого полуэллипса на расстоянии «в»» четвёртого сущего. Определён­ности «а» и «в» в данном выводе специфицируют второе и четвёртое сущее, поэтому они являются лишними, если упоминаются номера сущего, и, на­оборот, их указание делает лишним упоминание номера сущего, поэтому достаточно указание одного из этих обстоятельств. Оставив обстоятельство нумерации, получаем, «вогнутый треугольник» третьего сущего есть опосре­дованный презентант и «выпуклого полуэллипса» второго сущего и «выпук­лого полуэллипса» четвёртого сущего. Это означает, что «вогнутый тре-

179

угольник» третьего сущего есть опосредованный презентант такой общности как «выпуклый полуэллипс».

Таким образом, мы продемонстрировали, как возможна презентация не только единичной определённости, но и репрезентация общей определённо­сти.

Говоря о коллективном признаке репрезентации в понимании её Иль­енковым, мы остановились лишь на том, что такое понимание отрицает все­общность репрезентации. Теперь же обсудим именно коллективность в ре­презентации. Соотношение репрезентации может быть определено и как кол­лективная презентация, и как индивидуальная презентация. В первом случае презентант есть сущее, которое дано в ощущении как минимум двумя людь­ми, для которых определённость презентанта воспринимается не как его соб­ственная определённость, а как определённость некоторого другого сущего. Примером такой презентации является язык в разговорном общении между двумя и более людьми. В последнем случае индивидуальный презентант есть сущее, данное в ощущении одному человеку, для которого определённость презентанта воспринимается не как его собственная определённость, а как определённость некоторого другого сущего. Примером такой презентации является всё тот же язык, но уже в процессе индивидуального чтения. Ведь в данном случае для человека значимо не то, что язык есть продукт коллектив­ного творчества, а только то, в каком именно значении человек понимает чи­таемые им слова. Кстати, коллективное происхождение языка также реализу­ется через ряд актов именно индивидуальной презентации, посредством ко­торой индивидуальный человек использует новое, неизвестное другим лю­дям слово, например, ученый вводит новый философский термин. И лишь позже, когда с этим новым словом он знакомит остальных людей, это слово приобретает черты коллективности. Данное обстоятельство наводит на мысль, что именно индивидуальная презентация лежит в основе коллектив­ной репрезентации.

180

Мы показали, как возможна презентация одного сущего другим сущим в одном последовательном презентативном ряду, в параллельных рядах; как может осуществиться коллективная презентация, и как может образоваться презентация не только единичного, но и общего. Стало быть, показаны все элементы понимания идеального как репрезентативного отношения, предло­женного Ильенковым. На этом же основании возможно и описание идеально­го как содержания отражения, то есть понимание идеального Дубровским. Одним из положений этого основания является категория соотношения, в со­держании которой представлены оба выделенные в рассмотренных концеп­циях признака идеального: определённость и релятивность. В этом смысле указанные признаки есть то общее, что объединяет эти концепции. Причём, это такое общее, которое выражает существо идеального, без которого иде­альное, как специфический факт, исчезает. Разумеется, только к определён­ности и релятивности рассматриваемые концепции идеального не сводятся, каждый из авторов включает туда и специфические признаки.

Предложенный здесь подход в использовании категории соотношения для анализа того, что у Ильенкова, а вслед за ним и у Пивоварова и Сагатов-ского, названо как репрезентативность, может быть использован и при рас­смотрении других форм представленное™, например, феноменологической аппрезентации, когда «Я заключаю, что за каждой не-моей психофизической структурой «стоит» аналогичный моему, но другой трансцендентальный субъект»¹.

Таким образом, на материале современных концепций идеального мы показали присутствие в содержании идеального и момента определённости, и момента релятивности.

¹ Слинин Я. А, Феноменология интерсубъективности. М. СПб, 2004. С. 55.

181

§ 3. Методологическая функция материального и идеального в науке

Следуя методу раскрытия онтологического содержания в различных научных областях, рассмотрим предложенное понимание материального и идеального. Всякая научная область имеет дело не с отдельно взятым соот­ношением, а с целой совокупностью соотношений. Это обстоятельство на­кладывает свой отпечаток на понимание сущего как единства материального и идеального. В дальнейшем изложении совокупность соотношений мы бу­дем называть системой. Поскольку предложенное понимание соотношения существенно отличается от категории «связь», то определение совокупности соотношения как системы следует расценивать не как всестороннее опреде­ление системы, а как такое определение, которое отражает лишь один из ас­пектов в понимании категории системы.

Сущие, участвующие в отдельно взятом соотношении, получают толь­ко одно идеальное из всего многообразия своих проявлений. В полном своём значении идеальное сущего есть совокупность дифференциальных идеаль­ных, которые реализованы во всех соотношениях, где участником является данное сущее. Множество всех дифференциальных идеальных конкретного сущего состоит из ряда подмножеств, каждое из которых включает в себя со­отношения с одной и той же основой, то есть с одним и тем же материаль­ным. Такое подмножество соотношений в дальнейшем будем называть одно­родной системой, а свойство, являющееся основой всех соотношений данной системы — материальной основой однородной системы.

Если мы хотим исследовать формирование отдельно взятого идеально­го сущего, то это — одна задача; иное дело, когда рассматривается формиро­вание всего многообразия идеальных сущего. Ясно, что первая задача явля­ется исходной. Например, камень имеет множество дифференциальных иде­альных: конкретная геометрическая форма и размер, конкретный вес, кон­кретный цвет, конкретный состав. Всё это физико-химические дифференци­альные идеальные. Но кроме этого этот камень может иметь и биологические

182

дифференциальные определённости (идеальные). Так, например, этот камень может быть органическим отложением, как это имеет место для ракушечни­ка. Он даже может иметь культурную определённость (идеальное), так как может представлять определённую ценность для человеческой деятельности, например, при постройке жилых помещений. Всё это многообразие опреде-лённостей и представляет собой идеальное камня.

Каждая специальная наука изучает лишь отдельные (или отдельную) определённости (идеальные) сущего, абстрагируясь от его остальных опре-делённостей (идеальных). Поэтому ни одна специальная наука не рассматри­вает всего множества идеальных конкретного сущего. В нашем рассмотрении мы ещё более сузили задачу, проанализировав не все определённости (иде­альные), которые рассматривает та или иная наука, а ограничили себя лишь одной из этих определённостей (идеальных). Это было сделано для того, что­бы на простом материале отчётливо продемонстрировать методологическую значимость предлагаемого понимания сущего как единство материального и идеального. Разумеется, необходимо иметь в виду, что речь не идёт о полной определённости (идеальное) сущего. Это следует учитывать, когда будут рас­смотрены идеальное в биологии и психологии.

Заметим, что однородная система имеется уже при реализации одного соотношения. И дело здесь не в том, что частным случаем совокупности со­отношений является одно соотношение. Наоборот, есть все основания отри­цать существование систем, состоящих из одного и даже двух соотношений. Во второй главе мы показали, что введение третьего сущего как необходимо­го элемента соотношения порождает сразу три соотношения. Здесь следует обратить внимание на то, что остальные два соотношения не входят в содер­жание первого соотношения, куда входит лишь среда соотношения. Поэтому соотношение содержательно отличается от элементарной структуры. Это от­личие касается не только количества соотношений, но тех функций, которые имеют их структурные элементы. При рассмотрении трёх соотношений вид­но, что носители соотношения и среда соотношения меняются ролями. Если

183

в отдельном соотношении функции носителя отличны от функций среды со­отношения, то в однородной системе обе эти функции сливаются в одном, которое одновременно будет и носителем, и средой. В дальнейшем изложе­нии оно будет именоваться как «материальный носитель системы», вместе с материальной основой системы они образуют материальное системы.

Одна из характеристик системы, в которой формируются идеальные сущих, касается целостности такой системы. Целостность в данном случае означает, что система как совокупность соотношений не является аддитивной суммой этих соотношений. Дело в том, что одни и те же носители соотноше­ния вступают не только в данное соотношение, но и образуют другие соот­ношения с участием носителей из третьих соотношений. При этом новообра­зовавшихся соотношений «не существовало» до возникновения системы, по­этому соотношений в ней всегда будет больше, чем пар исходных носителей соотношений. Таким образом, носители соотношения как бы «обобществля­ются» в системе. Тем самым разрушаются границы между соотношениями, что придает целостный и монолитный характер системе, которую уже невоз­можно разобрать на отдельные соотношения без того, чтобы не нарушить эту целостность.

Приступая к анализу процесса научного познания в аспекте исследуе­мого вопроса, логично начать с рассмотрения процесса формирования иде­ального в самой древней из наук — геометрии. Простейшей задачей этой

I

науки является познание определенности одномерных протяженных отрез­ков, образующих однородную систему, в которой сами отрезки выступают в роли материальных носителей системы, а их протяженность — в роли мате- \ риальнои основы системы. В такой системе могут встретиться соотношения с   \ самыми разнообразными результатами, по конкретным значениям которых всегда можно выделить сущее с наименьшим результатом соотношения: на­зовем его эталонным идеальным, а соответствующий носитель — эталонным материальным носителем.

184

Выделим из всей совокупности соотношений, образующих данную од­нородную по протяженности систему, соотношения, с участием эталонного материального носителя, то есть такие соотношения, в которых каждый из сущих системы находится в соотношении с эталонным сущим. Тогда всякий результат соотношения между эталонным сущим и любым другим сущим будет фиксироваться выражением «больше», или точнее «более чем в М раз», где М — целое число раз «укладывания» эталонного сущего в каком-то конкретном сущем. Поэтому М, вообще говоря, специфично для каждого другого, не включая эталонного, сущего.

Обратим теперь свое внимание на ту часть результата соотношения «более чем в М раз», которая выражена как «более». Именно эта часть свиде­тельствует, что таким результатом соотношения фиксируется абсолютное от­личие одного сущего от другого. Однако в практической деятельности чело­век вполне удовлетворяется относительным отличием сущих. В частности, это нашло свое отражение в понятии допустимой погрешности, широко при­меняемой в технологии современного производства. Выражаясь языком при­нятой здесь терминологии, относительным отличием двух сущих будет их отличие на величину более чем эталонное сущее. Ясно, что для практических целей наибольший интерес представляет формирование относительных иде­альных сущих. Именно об этом и пойдет речь в дальнейшем. Поэтому всегда эталонное сущее будет находиться в таких соотношениях с любыми другими сущими, в которых результат будет иметь вид: «в М раз больше» — это и есть идеальное.

Итак, рассмотренная группа соотношений показывает отличие каждого сущего, кроме эталонного, от эталонного сущего через результат соотноше­ния типа «в М раз больше». Но ведь это и есть как раз та ситуация, которую мы фиксируем в выражениях типа: «отрезок АВ равен 20 см». Здесь имеются два сущих, одним из которых является протяженный отрезок АВ, а другим — эталонный отрезок протяженностью в один сантиметр. При этом идеальное протяженности отрезка АВ (материальное) формируется через его отличие от

185

одного сантиметра, в данном случае М=20. Следовательно, мы получили формирование идеальных (определённостей) всех сущих в однородной сис­теме. Сделанный ранее переход от идеального типа «больше» к идеальному «более чем в М раз», строго говоря, требует своего обоснования, ибо легко можно подобрать такую систему, в которой сущие хотя и будут отличаться друг от друга, все же ни одно из них не укладывается более чем один раз в протяженности другого сущего. Для разрешения возникшей трудности обра­тим свое внимание на идеальное.

Дело в том, что одно соотношение по протяженности «порождает» но­вое сущее. Действительно, взяв две отличающиеся по протяжённости палки, и, приложив их друг к другу, мы получим третье сущее, имеющее идеальное отличное исходным сущим. Это третье сущее способно вступать в соотно­шения с другими сущими по той же самой протяженности (материальное), то есть образуется однородная по протяженности система. Идеальные новых соотношений вновь можно представить в роли новообразованных сущих, ко­торые (результаты) могут оказаться еще меньше, чем исходные, а также меньше своих непосредственных предшественников. Вводя подобным спо­собом новые сущие, мы в любой системе однородной по протяженности (ма­териальное) можем осуществить переход от идеального «больше» к идеаль­ному «более чем в М раз», то есть всегда возможно существование эталонно­го сущего, которое обеспечит этот переход. Учитывая то обстоятельство, что на каждом этапе возникновения новых сущих, они могут быть меньше ис­ходных, мы, тем самым, обосновали направление поиска эталона — его уменьшение. В принципе, возникновение новых эталонных сущих можно проводить до бесконечности, ибо онтологически в настоящее время нет пре­дела дроблению протяженности (кванты протяженности существуют лишь на теоретическом уровне). Однако, как было сказано выше, такой квант можно всегда ввести, исходя из характера конкретной практической деятельности.

Ясно, что рассмотренное выше формирование идеальных протяженно­сти (материального) сущих может быть всегда с таким же успехом использо-

186

вано и для анализа систем, однородных по многим физическим свойствам, например: по массе, времени и тому подобные. Таким образом, анализ уже этого конкретно-научного материала показал, что суть формирования иде­альных в системе состоит в их соотношении к одному и тому же эталонному сущему, то есть идеальным, полученным в однородной системе, будет то идеальное, которое образуется в соотношении, где носителями являются но­ситель данного сущего и носитель соответствующего эталонного сущего.

В качестве следующего конкретного анализа формирования идеальных сущих возьмем химическую однородную систему, в которой материальной основой будет такая характеристика химических веществ, как их молекуляр­ный состав. Сами химические вещества будут участниками данной однород­ной химической системы. В предыдущем разделе было показано, что одним из способов реализации химических соотношений с такой основой являются химические реакции разложения. Для того чтобы отчетливее выявить общие моменты в формировании идеальных обеих наук, необходимо установить языковые соответствия между геометрией и химией. Эквивалентность языко­вых форм выражения длятаких элементов соотношения как материальный носитель соотношения и материальная основа соотношения, в общем-то, очевидна. Дополнительных разъяснений в данном случае требуют способы выражения идеальных химических и геометрических соотношений.

Как мы уже видели, в геометрии решающую роль в формировании иде­альных сущих играет результат соотношения, выраженный как «больше». Например:

отрезок АВ больше отрезка СД на R. Это же самое выражение допускает и иную форму своей записи, например:

отрезок АВ содержит в себе отрезок СД и R.

Обе записи выражают одну и ту же онтологическую ситуацию, и в этом смысле тождественны друг другу. Различие в том, что вторая форма не ха­рактерна для языка геометрии. Но при этом она свойственна химической

187

науке. В самом деле, поставив вместо АВ, СД, R химические вещества А, В, Р соответственно, получим:

А содержит в себе В и Р.

В то же самое время последнее выражение допускает соответствующую гео­метрическую форму выражения:

в An атомов Р больше, чем в В.

Однако это выражение нехарактерно для химической науки. Таким образом, показана эквивалентность идеальных «больше» и «содержит».

В предыдущем разделе при рассмотрении отдельно взятого химическо­го соотношения была показана суть идеального, полученного сущим в этом соотношении. Дальнейшая определенность идеального химических сущих связана с тем, что для «меньших» веществ В и Р (либо для обоих вместе, ли­бо для одного из них) также имеют место реакции разложения, а для продук­тов этого разложения реализуются новые реакции разложения и так далее до тех пор, пока конечными продуктами разложения окажутся элементы перио­дической таблицы им. Д. И. Менделеева. Ясно, что такая цепочка химиче­ских реакций разложения образует однородную химическую систему, в ко­торой материальной основой будет молекулярный состав. Тогда идеальное молекулярного состава химических веществ, участвующих в данной одно­родной системе, будет состоять в том, из каких и в каком количестве элемен­тов периодической таблицы будут состоять участвующие химические веще­ства.

В рассмотренной однородной химической системе так же, как и в гео­метрической системе, дальнейшая определенность идеального участвующих сущих необходимым образом связана с вводом в систему новых сущих. Бо­лее того, наблюдается общность и самого характера этого ввода сущих. Как в первой, так и во второй системе новые сущие не являются чужими осталь­ным участникам системы, а порождены самой этой системой, и в этом смыс­ле они «родственники» исходным сущим.

Общие черты в обеих системах имеются и в характере конечного иде-

188

ального, если можно так выразиться, в квантовом ее характере. В самом деле, относительное идеальное протяженности сущих в конечном счете выражает­ся через конечную (квантовую) эталонную протяжённость, в химии же роль эталонных сущих выполняют элементы периодической таблицы; правда, в этом случае мы будем иметь не относительное идеальное химических су­щих, а их абсолютное идеальное. Однако так же, как и в геометрии, в химии имеет место и относительное идеальное. Реальны такие химические задачи, когда в неизвестном веществе требуется определить наличие лишь некото­рых групп атомов, а не наличие в нем всех элементов периодической табли­цы.

Продолжая тему абсолютного и относительного идеального, к числу отличительных сторон в этом вопросе следует причислить онтологическое существование предельных эталонных химических сущих, что нельзя сказать пока о протяженности. Но, пожалуй, самым существенным отличием в этой области является разница в количествах эталонных сущих. Если в геометрии располагают, как правило, одним или несколькими такими эталонами, то в химии их столько, сколько элементов в периодической таблице, и, что самое удивительное, все эти химические кванты отличны друг от друга. Говоря о различных химических эталонах, нам вправе задать вопрос: в каком смысле имеет место подобное отличие, ведь всякое отличие есть соотношение, тогда результат соотношения между двумя элементами периодической таблицы можно рассматривать как элементарный химический элемент. Это возраже­ние устраняется путем уточнения материальной основы соотношения. Когда речь идет о различии химических эталонов, то имеется в виду такое соотно­шение с их участием, в котором в качестве материальной основы выступает не молекулярный состав, а их атомный состав.

Изложенное здесь формирование идеальных молекулярного состава допускает геометрическую интерпретацию, для этого нужно вообразить та­кую геометрию, в которой кванты протяженности имеют различное значение. В свою очередь идеальное протяженности можно сформулировать на хими-

189

ческом языке. Например, онтологическую ситуацию, зафиксированную в вы­сказывании: «отрезок АВ равен 20 см», можно выразить и так: «отрезок АВ содержит в себе 20 равнозначных сантиметров». Это обстоятельство еще раз свидетельствует об общности формирования идеальных как протяженности, так и химического состава.

Рассмотренное выше формирование идеальных химических сущих подтверждает принципиальную справедливость ранее сделанного вывода об общем характере такого формирования, но и в то же время требует его уточ­нения в той части, где речь идет о количестве эталонных сущих.

Познание формирования идеальных сущих, принадлежащих к той или иной ступени развития мира, несомненно, относится к области научного по­знания. Поэтому уровень такого познания непосредственно зависит от уров­ня соответствующей области науки, как одной из его сторон. С точки зрения эмпирического и теоретического аспектов научного знания, познание форми­рования идеальных в большей мере зависит от уровня теоретического освое­ния данного предмета познания, который (уровень) неодинаков в различных областях знания. Стало быть, вполне возможно, что в каких-то областях нау­ки гносеологическое формирование идеальных вещей находится в неразви­той форме, то есть там мы можем и не встретить ту четкость в этом вопросе, которая имеет место в геометрии, физике, химии. В плане развития научного знания это явление должно быть расценено как вполне естественное и нор­мальное. Более того, один из наиболее важных аспектов методологической ценности онтологического знания как раз и состоит в том, чтобы посредст­вом внедрения этого знания способствовать дальнейшему теоретическому освоению конкретного предмета познания, в частности, совершенствовать процесс формирования идеальных.

Сделанное выше замечание необходимо иметь в виду при рассмотре­нии процесса формирования биологических объектов, которыми являются как организмы в целом, так и их отдельные органы. Последние могут быть рассмотрены либо наряду с другими органами в рамках одного и того же ор-

190

ганизма, либо самостоятельно в различных организмах, что и имеет место, в частности, в таком разделе биологии, как сравнительная анатомия.

Выделение отдельного органа в качестве объекта нашего рассмотрения еще не означает, что именно он является материальным носителем системы. Думается, что при выборе материального носителя в биологической системе необходимо учитывать принцип корреляции, открытый еще Ж. Кювье. Со­гласно этому принципу «каждый организм представляет собой целостную систему, ни одна из частей которой не может быть изменена, не вызвав изме­нения всех остальных»¹. Поэтому в качестве материального носителя биоло­гической системы, в которой формируются идеальные биологических объек­тов, следует брать живые организмы в их целостности. А вот в качестве ма­териальной основы такой системы можно взять свойства отдельного органа таких организмов. Например, материальными носителями являются назем­ные позвоночные, а материальной основой — какое-то свойство их передних конечностей. Здесь мы позволим себе напомнить, что полная определённость (идеальное) живого организма составляет совокупность всех его отличитель­ных признаков, которые специфицируют его именно как данный организм, отличающийся от других биологических организмов как внутри данного ви­да, так и между видами. Мы же рассмотрим лишь одну из этих определенно-стей (идеальных) биологического организма.

В сравнительной анатомии в зависимости от свойств организмов раз­личают метод гомологии и метод аналогий². При установлении гомологии сравнение идет по строению органа, при установлении аналогий — по функ­циям этих органов. Учитывая, что первое свойство более наглядно, выберем его в качестве конкретной материальной основы рассматриваемой нами био­логической системы. Более точно гомология заключается в установлении сходства в строении рассматриваемых органов. Обратим внимание: именно

¹  Шмальгаузен И. И. Основы сравнительной анатомии позвоночных животных. Изд. 2-е испр. и доп. М., 1935. С. 17. См. также: Северцов А. Н. Собр. Соч. Т.5. М, С. 346 - 352.

² См.: БляхерЛ.Я. Проблемы морфологии животных. М, 1976. С. 129 -130.

191

сходства, а не отличия, о которых у нас шла речь до сих пор. По-видимому, это связано с тем, что многообразие биологических объектов настолько рази­тельно и очевидно, что более насущной задачей биологов является установ­ление сходства организмов, а не их отличие, которое принимается само со­бой разумеющимся. Поэтому, понимая гомологию как сходство, необходимо иметь в виду и отличие.

В биологии, как и в геометрии, и в химии, имеется собственная специ­фическая языковая форма выражения для идеального, например: строение передней конечности организма п такое же, как и у организма п-1, за исклю­чением признака R. Здесь первый организм получает идеальное отдельного своего органа (передней конечности) за счет наличия у него признака R, ко­торый отсутствует у второго организма. Это же самое выражение допускает свое истолкование и в терминах химического идеального типа «содержит»: организм п в отличие от п-1 содержит признак R.

В ранее рассмотренных системах дальнейшее формирование идеаль­ных сущих было связано с введением в соотношение, а значит, и образовани­ем системы, нового сущего, которое являлось порождением элементов ис­ходного соотношения. Но ведь термин «порождение» более уместен при рас­смотрении биологической системы, чем это имело место в предыдущих слу­чаях, ибо в биологии реализуется буквальное порождение одного организма другим. Именно это обстоятельство и следует использовать в дальнейшем анализе формирования идеальных биологических сущих. Поэтому в качестве следующего участника биологической системы нужно взять организм, родст­венный либо организму п, либо организму п-1; следуя общей традиции био­логического исследования (реконструкция прошлого), родителями нового п-2 организма будет организм п-1. Исходя из этих принципов, приведем в та­кое же соответствие и организмы п и п-1, где п будет родителем п-1.

Наряду с имеющейся общностью в этом вопросе есть и отличия во всех трех системах. Вспомним, что в геометрической системе новый матери­альный носитель порождался обоими сущими исходного соотношения, в хи-

192

мической системе — результатом соотношения, в биологии же он порожда­ется только одним из сущих исходного соотношения.

Итак, второе соотношение с участием организмов п-2 и п-1 дает нам их сходство и отличие, последнее пусть реализуется за счет наличия у орга­низма п-1 признака R_b которого нет у организма п-2. Благодаря этому соот­ношению изменилось идеальное первого организма, о котором уже можно сказать, что он отличается от п-2 посредством наличия у него признаков R и Ri. Признак биологического организма и является его идеальным. Однако не эти выводы делают биологи из гомологических соотношений, так как их, прежде всего, интересует сходство организмов, и, установив сравнительно-анатомический ряд, они заключают, что все организмы этого ряда имеют од­ного и того же предка. Именно поиск общего предка и является одной из главных задач гомологии, останавливаясь на этом этапе, они практически не ставят перед собой проблемы индивидуализации живых организмов, хотя бы в том же самом сравнительно-анатомическом ряду. Однако, как мы показали выше, те же самые гомологии позволяют решить эту задачу, при этом общий предок играет роль эталонного сущего, а все его потомки получают свое иде­альное из-за наличия у них тех или иных признаков, отсутствующих у обще­го предка. Таким образом, чтобы «измерить» какой-либо организм, надо ус­тановить соотношение с его участием и участием его предка.

Биологические эталонные сущие, как и аналогичные сущие в геомет­рии и химии, имеют как онтологическую, так и гносеологическую природу. Онтологический характер эталонного биологического сущего состоит, во-первых, в объективном существовании общего предка; во-вторых, в том, что существуют объективные границы, определяющие того или иного предка. В последнем случае имеется в виду то, что, например, простейшие организмы в известном смысле являются предками человека, однако между ними слиш­ком большое отличие, чтобы простейших считать действительными предка­ми человека. Границы, о которых здесь идет речь, устанавливаются в соот­ветствии с законом взаимного перехода количественных и качественных из-

193

менений. Но вот на каком из этих качеств остановиться — зависит от прак­тических целей конкретного исследования, в чем, собственно, и проявляется праксеологическая природа биологического эталона.

Обобщение процесса формирования идеального на основе двух преды­дущих систем позволяет сделать ряд рекомендаций относительно индиви­дуализации биологических объектов. Так, если перед нами стоит задача ин­дивидуализировать наземных позвоночных по строению передней конечно­сти, то есть раскрыть процесс формирования идеального аспекта строения передней конечности, то, прежде всего, следует отметить, что в нашем слу­чае в состав передней конечности наземных позвоночных входит восемь элементов , по которым и реализуется сходство и отличие данных организ­мов. Конечно, установление гомологии идет не только по наличию элемен­тов, но и по наличию соотношений между ними. Поскольку включение этих соотношений сильно усложняет нашу задачу, не изменив ее принципиально, постольку мы считаем возможным ограничиться рассмотрением только эле­ментов. Тогда индивидуальное идеальное сущего по выбранному нами свой­ству представляет собой сумму отличий по каждому из этих элементов от эталонного сущего, то есть общего для них предка.

В случае так называемой полной гомологии, когда «сравниваемые ор­ганы хотя и обнаруживают известные, быть может даже глубокие преобразо­вания, но полностью сохраняют свои соотношения и не позволяют устано­вить выпадение или прибавление каких-либо частей извне»², можно было бы идеальное сущего заменить восемью отдельными идеальными, каждое из ко­торых было бы результатом соотношения, устанавливающим отличие одного организма от другого, но уже не по строению передней конечности, а по строению её соответствующего отдельного элемента. В этом случае мы име­ем разложение сложного соотношения на аддитивную совокупность простых соотношений.

¹ Шмальгаузен И. И. Уках. соч. С. 30.

194

² Там же. С. 31.

Однако такое разложение нельзя осуществить в случае неполной го­мологии, которая «может быть дефективной, если известная часть органа утеряна (например, сердце костистой рыбы по сравнению с сердцем хряще­вой, заключающее все гомологические части за исключением артериального конуса, который у костистой рыбы утерян... (или аргументативной, если к органу прибавились известные части извне), например, ухо млекопитающих, в котором по сравнению с низкими наземными позвоночными прибавились еще две слуховые косточки и наружное ухо» . В самом деле, о каком общем для двух организмов свойстве строения какого-то элемента может идти речь, если у одного из них отсутствует сам этот элемент. Эта ситуация похожа на ту, что мы имели в случае химической однородной системы. Ведь любое конкретное вещество содержит в себе не все химические элементы, которые в процессе формирования идеального выполняют те же самые функции, что и элементы, входящие в состав рассматриваемого органа биологических ор­ганизмов. Более того, развивая предложенный здесь подход к идеальному биологических организмов, можно предположить существование ограничен­ного количества биологических эталонов, характеризующих общие, для дан­ной совокупности животных предков, которые (объекты) выполняли бы роль аналогичную периодической таблице химических элементов.

Рассмотренное нами формирование идеального сущих в однородной биологической системе не только подтверждает ранее сделанные выводы, но и способствует новому обобщению относительно характера самой системы, в которой осуществляется формирование идеального. Именно в биологической системе со всей очевидностью обнаруживается тот факт, что процесс позна­ния идеального через систему повторяет объективный процесс возникнове­ния (развития) этих идеальных в обратном направлении. При этом эталонное сущее следует искать в начале этого развития. В самом деле, в биологии формирование идеального совпадает с филогенезом. В химии те вещества, с которыми мы сейчас имеем дело, есть продукты развития из первоначальных

¹ Шмальгаузен К И. Указ. соч. С. 32.

195

элементов периодической таблицы. То же самое мы встречаем и в геометрии, по крайней мере, в области макропротяженности. Ведь окружающие нас протяженности созданы из протяженностей меньших. Таким образом, ре­шающая роль в формировании идеального сущих принадлежит не просто однородной системе, а развивающейся системе. Поскольку участник сле­дующего соотношения и само это соотношение порождаются участниками предыдущего соотношения, то такую систему можно назвать генеалогиче­ской.

Рассмотрим теперь роль соотношения в определенности психологиче­ских сущих. Положение об измерении психологических определённостей возникла еще в середине XVIII века¹. Один из методов, используемых психо­логами при определении психологических свойств, — это метод тестирова­ния, где «тест - краткое, стандартизированное, обычно ограниченное во вре­мени психологическое испытание, предназначенное для установления в сравниваемых величинах межиндивидуальных различий»². Практическое использование теста связано «главным образом с диагностированием лично­стных характеристик человека, выражаемых через количественные показате­ли»³. То обстоятельство, что уже в определении теста имеет место процесс сравнения, говорит о том, что тестирование идет с помощью установления соотношения. При этом необходимо иметь в виду, что тест не даёт полной и исчерпывающей психологической характеристики (определённости, идеаль­ного) человека. Это невозможно даже при использовании всех тестов. Имен­но предлагаемое нами понимание сущего как единство материального и иде­ального, как будет показано ниже, и позволяет вскрыть недостатки метода тестирования в психологии. Однако в своём рассмотрении мы ограничимся лишь одной дифференциальной определённостью (идеальным) в человеке, абстрагируясь от остальных его психологических определённостей (идеаль-

¹  См.: Экспериментальная психология. Вып. I и П. М, 1966. С. 20 - 22.

² Психологический словарь. М, 1983. С. 370.

Большая советская энциклопедия. Т. 25. М., 1976. С. 513,

196

ное), которые только в своей совокупности и дают нам полное психологиче­ское идеальное человека

Среди прочих классификаций тестирования выделяют индивидуальное тестирование, когда тестируются один человек, и групповое, когда тестиру­ется несколько человек. Ясно, что поставленной нами задаче познания фор­мирования идеального в системе в большей степени соответствует групповое тестирование, где сущими психологической системы будут участники данно­го тестирования. Однородность психологической системы достигается при­менением стандартных тестов, то есть одних и тех же заданий для каждого участника. При этом предполагается, что задания теста характеризуют какое-либо психологическое свойство.

Предположим, что тест состоит из равнозначных вопросов, то есть: за правильный ответ испытуемый получает один балл, за неправильный ответ — ноль баллов. После выполнения теста участник тестирования характери­зуется суммарным баллом, выражающим идеальное того психологического свойства, на которое направлен данный тест. Например, ответив правильно на восемьдесят вопросов, испытуемый получает балл, равный 80. Казалось бы, мы получили искомое идеальное. Как правило, именно такой определен­ностью и ограничиваются. На наш взгляд, в идеальном, которое выражено таким образом, теряется часть информации.

Дело в том, что правильное выполнение тестируемым определенного задания есть психологическое явление, которое входит в состав его психики, аналогично тому, как в химические вещества входит определенный элемент из периодической таблицы. Поэтому удовлетвориться только количествен­ным значением баллов в определенности психологических свойств — все равно, что удовлетвориться количеством элементов, составляющих данное вещество, без указания того, каких именно элементов. Например, идеальное молекулярного состава воды будет описываться двойкой, означающей, что в это вещество входят два элемента. Следовательно, более полным будет ука­зание такого идеального исследуемого психологического сущего, когда вы-

197

явлено не только количество правильных ответов, но и обозначены сами эти задания. При этом психологические явления, которые возникают при этих ответах, будут теми психологическими эталонными сущими, с помощью ко­торых и реализуется измерение данного психологического свойства. В част­ности, этому способствует и то обстоятельство, что эти психологические яв­ления будут одними и теми же для всех участников тестирования, в силу применения стандартного теста¹.

Правда, при такой интерпретации психологических эталонов неясным пока остается обстоятельство, связанное с участниками системы. В самом деле, какое сущее соответствует этим эталонам? Иными словами, чем являет­ся второе сущее в соотношении, в котором формируется идеальное психоло­гического свойства (материальное) у тестируемого участника? С самого на­чала мы говорили, что будем анализировать групповое тестирование. Поэто­му в качестве претендента на роль второго сущего можно было бы выдви­нуть какого-либо другого испытуемого. Однако этому препятствует то об­стоятельство, что первый испытуемый мог бы получить тот же самый балл, отвечая на вопросы данного теста индивидуально, вне группы. Таким обра­зом, второй испытуемый не принимает никакого участия в формировании идеального психологического свойства первого испытуемого, и он по этой причине не может быть вторым участником соотношения.

Для поиска второго сущего обратим свое внимание на следующие два обстоятельства. Во-первых, величина полученного балла, даже с учетом со­держания задания, на которое был дан правильный ответ, не в полной мере характеризует испытуемого. Одно дело, когда участник тестирования отве­тил правильно на восемьдесят вопросов из ста, предложенных ему, и другое дело, когда будет предложено двести вопросов. Таким образом, для истинно­го знания искомого идеального мы должны знать не только количество пра­вильных ответов, но и общее количество вопросов во всем тесте, пусть таких вопросов для определенности будет сто. Участник тестирования как бы срав-

¹ АнастазиА, Психологическое тестирование. М, 1982. С. 33 - 39.

198

нивается с самим тестом. Но сам тест не может выступать в роли сущего, ибо он не обладает психикой. Но всё же ясно, что тест как-то связан со вторым сущим. Чтобы определить эту связь, обратимся к анализу результата психо­логического соотношения.

Дело в том, что результат соотношения определяет не только самого испытуемого, но и идеальное второго сущего. Знание последнего идеального и поможет выявить второе сущее. Тот факт, что испытуемый правильно от­ветил на восемьдесят вопросов, свидетельствует о том, что в его психику входят явления, которые соответствуют ответам на эти вопросы, в отличие от того, кто содержит в своей психике ответы на все сто вопросов. Иными сло­вами, второе сущее знает ответы на все вопросы данного теста. Конечно, среди испытуемых может быть человек, ответивший правильно на все по­ставленные задачи. Подчеркиваем, может, что не является необходимостью. Ясно, что с необходимостью таковым человеком является автор теста. По­этому каждый участник тестирования получает идеальное данного психоло­гического свойства (материальное) через соотношение с автором теста.

Правда, есть одно обстоятельство, которое несколько осложняет поло­жение. Согласно ранее сделанным утверждениям, в соотношениях принима­ют участие неопределенные сущие. Что касается испытуемого, то для него это требование выполняется, ибо до тестирования он не имеет никакого бал­ла. Но вот для автора теста этот балл определен еще до начала тестирования, то есть он входит в соотношение с конкретным идеальным данного психоло­гического свойства (материальное).

Необычным является и то положение, что все психологические этало­ны, через которые осуществляется формирование психических индивидов, принимающих участие в групповом тестировании, представлены в одном и том же человеке. Это положение, с одной стороны, не имеет аналогов ни в химии, где нет такого вещества, которое бы содержало все химические эле­менты, ни в биологии, поскольку существует дефективная гомология; с дру­гой    стороны, это обстоятельство является странным в психологическом

199

смысле. В самом деле, в лице автора теста мы имеем суперпсихику или, в ча­стности, какое-то суперпсихологическое свойство, включающее в себя все явления этого свойства, имеющие место у членов тестируемой группы. Что можно сказать, например, о человеке, который одновременно и сангвиник, и холерик, и флегматик, и меланхолик?

Однако эти недоразумения не отрицают предлагаемый здесь процесс формирования идеального сущих через систему, а, наоборот, подтверждают ее. Ибо их наличие является следствием отсутствия в процессе тестирования одного, весьма существенного, компонента, имеющего место во всех трех предыдущих системах, а именно: процесс тестирования, являясь системой однородной, не является одновременно генеалогической системой. Наличие генеалогичности в тестировании по существу означает вопрос: откуда взя­лись психологические эталоны? В гносеологическом аспекте этот вопрос звучит так: как познать (открыть, выделить) психологические эталонные иде­альные по рассматриваемому свойству (материальное). Так, при составлении теста к его вопросам примешивается множество других субъективных факто­ров, например, специфика образа жизни автора теста, особенности его дея­тельности, принадлежность к определенному классу и тому подобное .

В связи с этим в методе тестирования существует серьезная проблема адекватности тестов . Психологи разработали различные способы обоснова­ния адекватности тестов . Наибольшего внимания, на наш взгляд, заслужи­вает «факторный анализ», когда «психолог прежде всего подготавливает свои вопросы, часть из которых он потом отвергает. Он предлагает эти во­просы группе детей. Затем он сравнивает результаты, полученные по каждо­му вопросу (соотношение правильных и неправильных ответов), со всеми ос­тальными вопросами в выборочном порядке, далее он сравнивает результаты, полученные при ответах на отдельные группы вопросов, друг с другом. Та-

¹  См.: Саймон Б. Английская школа и интеллектуальные тесты. М., 1958., С. 49.

² Там же. С. 43-49.

³ Там же. С. 58-63.

200

кие сравнения обрабатываются статистически, то есть составитель ищет ста­тистические данные по полученным результатам. Отбрасываются те вопро­сы, которые не соответствуют этому критерию. Когда достигаются исходные данные, претендующие на математическую обоснованность и показываю­щие, что вопросы, задаваемые в отдельных тестах, согласованы друг с дру­гом и, значит, измеряют одно и то же свойство»¹.

Здесь мы вправе спросить: какое же свойство человеческой психики удалось измерить данным тестом? Или же, как соотносятся вопросы данного теста и психологическое свойство, которое он измеряет? Для ответа на по­ставленный вопрос обратимся к химической аналогии. Если нас интересует в химических веществах наличие только двух химических элементов, напри­мер, водорода и кислорода, и мы имеем для этих целей соответствующие приборы, то с их помощью мы измеряем не молекулярный состав вещества, а только наличие в них водорода и кислорода. И только в том случае, когда мы хотели измерить в веществах наличие всех имеющихся элементов, тогда мы действительно измеряем молекулярный состав.

На наш взгляд, та же самая ситуация имеет место и для формирования определенностей психологических свойств с помощью тестирования. На­пример, если тест состоит в том, что испытуемым предлагается запомнить десять одноцветных, но разных по своей форме предметов, то в данном слу­чае мы измеряем не способность к запоминанию вообще, а только способ­ность к запоминанию данных геометрических фигур. Аналогично и с тестом на запоминание разноцветных предметов, одинаковых по своей форме. И здесь мы измеряем лишь способность к запоминанию данных цветов, а не память вообще. Поэтому тесты измеряют только то, что в них заключено, то есть те психологические явления, которые возникают у участников тестиро­вания при выполнении заданий данного теста.

Так, в одном из методов обоснования адекватности тестов, результаты одного теста (с одним набором вопросов) сравнивают с результатами другого

Саймой Б. Указ. соч. С. 62 - 63.

201

теста (с другим набором иных вопросов), при этом предполагается, что оба теста измеряют одно и то же психологическое свойство¹. При этом необхо­димо иметь в виду, что тесты с различными вопросами измеряют разные свойства. Конечно, это не отрицает наличия определенного сходства между такими свойствами. Например, свойство запоминания фигур, несомненно, ближе к свойству запоминания цветов, нежели к такой характеристике чело­веческой психики, как темперамент.

Сходство между свойствами, определяемыми различными тестами, за­висит от сходства используемых в них психологических эталонов. Задача психологов как раз и состоит в выработке объективных психологических критериев (эталонов) для формирования идеального психологических свойств, и только в этом случае мы можем говорить об объективности этой определенности. Рассмотренные примеры формирования геометрического, химического, биологического идеального дают значительное основание для утверждения, что, для того чтобы внутри однородной психологической сис­темы ее участники получили идеальное, такая система должна быть генеало­гической, то есть должна представлять собой непрерывный процесс развития единственного источника формирования объективного психологического идеального. Достижению этих целей способствует как сравнительная психо­логия (которая осуществляет сравнительный анализ психики человека и жи­вотных, как наших предшественников), так и детская психология (которая показывает, что ребёнок в процессе своего возрастного становления, прохо­дит некоторые черты миллионолетнего развития человека как вида).

Из области общественных явлений рассмотрим формирование идеаль­ного в системе экономических соотношений. Сами экономисты к экономиче­ским отношениям причисляют отношения обмена. Например, пусть один че­ловек, назовём его Николай, своим трудом произвел товар С, а другой произ­водитель, назовём его Дмитрий, произвёл товар Л. Рассмотрим вначале про­стейший случай, когда оба товара являются едиными, далее недифференци-

¹ Саймон Б. Указ. соч. С. 59 - 60.

202

рованными сущими, например, таким товаром является один сюртук, в то время как два сюртука являются дифференцированным товаром. Затем оба производителя обменяли свои товары на рынке, что можно зафиксировать следующим образом:

С = Л.

Такой товарный обмен обозначим как недифференцированный товар­ный обмен. Выясним, имеется ли в этом случае экономическое соотношение? Для этого выделим здесь структурные элементы соотношения. Определим главный структурный элемент предполагаемого соотношения — его резуль­тат. Согласно нашему пониманию результат соотношения фиксирует отличие присутствия основы соотношения для одного и другого соотнесённых. В на­шем случае мы имеем равенство, то есть отсутствие отличия, стало быть, нет и соотношения. Традиционно факт недифференцированного обмена обозна­чают именно как меновые отношения. В чем же здесь дело?

Прежде всего, отметим, что в нашем случае речь идёт о понятии «соот­ношение», в то время как в меновых отношениях используется понятие «от­ношение», а эти понятия мы всё же различаем. Однако это уточнение не ре­шает возникшее несоответствие полностью. Даже приведя в соответствие эти понятия, таким образом, что «отношение» в нашем случае должно было бы быть «результатом соотношения», несоответствие остаётся, так как результат соотношения определялся как момент отличия, то есть результат соотноше­ния никогда не является равенством, что мы и имеем в ситуации меновых от­ношений.

Главную причину полученного несоответствия мы видим не в области строгой философской теории, а в том коммуникативном процессе, где проис­ходит перенос значения с одного термина на другой. Ведь термин «меновые отношения» образовался не на основе философской теории отношений, а на основе практики бытового функционирования термина «отношение» со всей его полисемией. Поэтому естественно, что при формулировании теории от­ношений, когда за этим термином фиксируется одно строго определённое

203

значение, возникают определённые несоответствия с многозначным, но уже сложившимся в языке, способом употребления данного термина.

Если отстаивать термин «меновые отношения» для факта недифферен­цированного обмена товарами, то тогда необходимо дать чёткое определение данному термину и не менять его на протяжении всего исследования, то есть не нарушать формально логический закон тождества. Некорректно настаи­вать на том, что при недифференцированном обмене речь идёт именно об от­ношении, не заботясь о том, как это понимание отношения функционирует в других ситуациях, обозначенных этим же термином. Сказанное, разумеется, не означает неприменимость используемого нами понимания соотношения для анализа экономической ситуации. Для выявления соотношения в эконо­мике рассмотрим следующие соотношения.

Возвращаясь к отношению недифференцированного обмена, надо ска­зать, что моментов отличия там предостаточно. Это и то, что производители -разные люди, один — Николай, другой — Дмитрий; это и то, что здесь уча­ствуют разные товары С и Л. Однако эти отличия, как мы уже отмечали, вы­полняют роль «фона», на котором проявляется ситуация равенства. В отсут­ствии этого «фона» равенство превратится в абсолютное тождество, то есть абсолютную неразличимость одного соотнесённого от другого, а точнее оба соотнесённых сольются в одно сущее. Поэтому если и говорить о присутст­вии соотношения в меновых отношениях, то это такие соотношения, в кото­рых фиксируется либо одно различие между людьми, либо различие между товарами, либо различие между людьми как производителями различных то­варов.

Согласно определению носителя соотношения и результата соотноше­ния, не всякое отличие автоматически является идеальным. Ведь отличие может присутствовать и в материальном носителе соотношения, ибо неопре­делённый характер носителя в данном соотношении ещё не означает присут­ствие или отсутствие отличия (или равенства). Разница между результатом (идеальным) и материальным носителем в том, что в идеальном отличие при-

204

сутствует обязательно, а в носителе оно лишь возможно. Важным здесь явля­ется то, что когда мы имеем дело с отдельно взятым соотношением, неопре­делённость материального носителя очевидна, но такие случаи отдельного соотношения крайне редки, и, как правило, это искусственно сконструиро­ванные соотношения. В бытовой действительности, как уже отмечалось, мы имеем дело с такими сущими, которые одновременно являются участниками множества соотношений. В этих условиях, если взять одно соотношение и указать в нём материальные носители, последние могут быть уже определе­ны через другие соотношения. Поэтому неопределённость материального но­сителей в данном соотношении означает лишь отказ от учёта тех идеальных, которые они получают через другие соотношения. Например, мы рассматри­ваем соотношение между людьми по такому основанию, как труд:

Николай трудился больше Дмитрия.    (1)

Поскольку мы знаем, что Николай и Дмитрий люди, то они отличаются своими физическими, химическими, биологическими, психическими, други­ми (кроме труда) социальными характеристиками. Все это не входит в дан­ное соотношение и является для него уровнем неопределённого. Какие (или какое) человеческие свойства непосредственно участвует в факте недиффе­ренцированного товарного обмена? В нашем случае этим свойством является затраченный труд Николая и Дмитрия на производство товара. Однако в не­дифференцированном обмене участвуют не только люди, но и товары. Ведь и Николай, и Дмитрий могли вполне быть не производителями, а лишь облада­телями товаров С и Л. В товарах, как и в людях, много отличий. И, так же, как и для людей, не всякое отличие следует связывать с результатом данного соотношения, то есть часть отличий (идеальных) между товарами мы долж­ны отнести к содержанию материальных носителей соотношения. В недиф­ференцированном обмене фиксируется лишь равенство. Применительно к товарам это равенство означает равенство затраченного труда по производст­ву товара С и труда, затраченного на производство товара Л. Учитывает ли факт недифференцированного обмена, что это — разные товары, то есть что

205

это именно товары С и Л? Нет, ибо в недифференцированном обмене фикси­руется лишь равенство, там нет какого-либо отличия. Поэтому и при рас­смотрении товаров мы не обнаруживаем соотношения в факте недифферен­цированного обмена. Примером соотношения с участием товаров является следующее:

затраты труда на производство товара С боль­ше затрат  труда на производство товара Л. (2)

Сравнивая соотношение (1) и (2), мы видим, что они, взятые по отдель­ности, не завершены, ибо каждое из них подразумевает другое. Действитель­но, в соотношении (1) мы должны были бы не останавливаться на фразе «труд Николая», а продолжить её до включения туда товара, то есть в полном (завершённом, законченном) варианте она должна выглядеть так: «труд Ни­колая по производству товара С». Исключая то, что относится к содержанию материальных носителей соотношения, получаем: «труд по производству то­вара». К такому же выводу мы приходим, анализируя незаконченность соот­ношения (2), где фраза «труд по производству товара С» должна быть допол­нена присутствием самого человека, то есть: «труд Николая по производству товара С», исключая материальные носители, получаем: «труд по производ­ству товара».

«Труд по производству товара» - это и есть то общее между участника­ми экономических соотношений, которое (общее) и устанавливается в факте недифференцированного товарного обмена. Общность, по которой устанав­ливается соотношение, есть по определению материальная основа соотноше­ния. Стало быть, факт недифференцированного товарного обмена устанавли­вает нам не экономическое соотношение во всей полноте его структуры, а только фиксирует, прежде всего, материальную основу этих соотношений, то есть лишь один из структурных элементов соотношения. Но и это лишь «прежде всего». Далее, поскольку выделена основа, автоматически выделя­ется и материальный носитель соотношения. Поэтому в недифференциро­ванном товарном обмене устанавливается ещё и материальный носитель эко-

206

номических соотношений. В недифференцированном товарном обмене нет лишь результата соотношения (идеального).

Ситуация кардинально меняется, если рассмотреть дифференцирован­ный товарный обмен. Например,

1 сюртук = 20 аршинам холста.

Если речь идет о труде Николая и Дмитрия, то с учётом этого более точное выражение для данного факта дифференцированного товарного обмена бу­дет:

труд Николая по производству 1-го сюртука = труду Дмит­рия по производству 20-ти аршин холста. Это можно представить как:

труд Николая по производству 1-го сюртука в 20-ть раз боль­ше труда Дмитрия по производству 1-го аршина холста. Данная запись есть не что иное, как запись соотношения, а с учётом специ­фики материальной основы — труд по производству товара — это экономи­ческое соотношение. Здесь представлены все структурные элементы соотно­шения. Николай вместе с сюртуком и Дмитрий вместе с одним аршином хол­ста за вычетом свойства затраченного (вложенного) труда являются матери­альными носителями данного соотношения. Труд по производству товаров есть материальная основа соотношения. «В 20-ть раз больше» есть результат соотношения (идеальное). Дифференцированный товарный обмен есть соот­ношение, в отличие от недифференцированного товарного обмена именно в силу присутствия в нём дифференцированности. Это и естественно, ибо диф-ференцированность и есть отличие, которое мы стремились обнаружить в экономических соотношениях.

Теперь нам легко перейти к экономической системе. Мы каждый раз сталкиваемся с ней, когда делаем какие-либо покупки. Ведь наша покупка и есть пример дифференцированного экономического соотношения, например,

пакет ряженки стоит 10 рублей Приведём это выражение к стандартному виду для соотношений, чтобы там

207

отчётливо были видны все структурные элементы. Пусть покупателем будет Николай, а продавцом — Дмитрий, который является не только продавцом, но и производителем продаваемого продукта, тогда факт купли-продажи имеет следующий вид:

пакет ряженки, произведённый Дмитрием = 10 рублям Николая С учётом материальной основы соотношения, которой по-прежнему является труд, мы имеем:

труд Дмитрия по производству пакета ряжен­ки = труду Николая по приобретению 10 рублей Выделяя результат соотношения, отдельно получаем:

труд Дмитрия по производству пакета ряженки в 10-ть раз больше труда Николая по приобретению 1 рубля. Предположим далее, что, получив десять рублей, Дмитрий купил за 5 рублей булку хлеба у производителя-продавца Ивана, что можно представить так: труд Ивана по производству одной булки хлеба в 5-ть раз больше труда Дмитрия по приобретению 1 рубля. Оба эти соотношения уже определяют нам однородную экономическую сис­тему, где основой будет труд по производству товара, носителями системы будут: Николай и один рубль; Дмитрий и пакет ряженки; Иван и булка хлеба — всё это взято за вычетом свойства основы. Результатами соотношений бу­дут: «в 10-ть раз больше» и «в 5-ть раз больше». Ясно, что среди указанных трёх материальных носителей «один рубль Николая» будет выполнять роль эталона в экономической системе. Тогда, в частности, 10 рублей и 5 рублей есть экономическое идеальное товаров: пакета ряженки и булки хлеба, соот­ветственно.

Экономическое идеальное во многом напоминает физическое идеаль­ное. Это не случайно, ибо экономическое сущее «измеряется» физическими сущими. Однако несмотря на это, величина, соответствующая экономиче­скому эталону, может не совпадать с величиной физического эталона. На­пример, в измерениях физической массы  мы можем   использовать  сотые

208

доли грамма, в то время как в торговле продуктов питания мы часто ограни­чиваемся точностью до нескольких граммов.

Итак, мы рассмотрели формирование идеального геометрических, фи­зических, химических, биологических, психологических и экономических сущих. На сущностном уровне во всех этих примерах имеются следующие общие положения:

1.  Формирование идеального одного и того же материального реализу­ется только в однородной системе, все соотношения которой имеют одну и ту же материальную основу.

2.  Идеальным данного сущего, полученным в однородной системе, бу­дет то идеальное,  которое  образуется  в соотношении этого сущего с эта­лонным сущим. Поэтому суть формирования идеального сущих в системе со­стоит в их соотношении к одному и тому же эталонному сущему системы.

3.  Онтологически эталонное сущее системы определяется процессом развития с точки зрения одной материальной основы системы. Такое разви­тие реализуется через ряд последовательных соотношений, которые связаны между собой либо одним из материальных носителей, либо результатом со­отношения (идеальное). Такая система называется генеалогической. Поэтому с   точки зрения познания мы должны рассмотреть не просто однородную систему,  но одновременно и генеалогическую систему.  Генеалогически по­иск эталонного сущего может осуществляться путем моделирования процес­са развития в обратном направлении.

4.  Поскольку идеальное сущего формируются  в  соотношении к эта­лонному сущему, то само существование последнего означает, что фиксиру­ется вполне определенное неизменное квантовое идеальное. Следовательно, в этом смысле идеальное сущего всегда будет носить квантовый характер. Это обстоятельство заставляет по-иному взглянуть на проблему непрерыв­ности и дискретности.

5.  Эталонное идеальное может выразить   как онтологический предел данной материальной основы, так и прагматическую необходимость в том

209

или ином его значении.

6. Как правило, в формировании идеального принимает участие не один, а несколько разновидностей эталонных сущих.

Подход, развитый здесь, к процессу формирования идеального в систе­ме, во-первых, показывает адекватность используемой концепции матери­ального и идеального, ибо имелось значительное совпадение с теми меха­низмами определенностей, которыми мы пользуемся в настоящее время; во-вторых, новизна подхода позволила по-иному подойти к ряду научных про­блем биологии и психологии и сделать некоторые рекомендации для их ре­шения, в чем выражается методологическая функция философской катего­рии соотношения.

Но самое главное для нас — подчеркнуть роль выделенных положений в аспекте материального и идеального. Из этих положений следует, что ос­нова системы как момент общности, а значит, неопределённости элементов системы, связана с материальной стороной этой системы; а определённость сущего, реализованная в данной системе, — с идеальной стороной этого су­щего. При этом выяснилось, что среди идеального всех сущих особую роль играют идеальное эталонных сущих. Если иметь в виду именно аспект осо­бенности, то это положение может быть сопоставлено с концепцией идеаль­ного как предельного, а значит особенного, которая принадлежит Лифшицу. Различие нашей позиции с позицией Лифшица состоит в том, что у него иде­альное — это совершенные пределы, а в нашем случае особенность идеально­го как определённости состоит в эталонной количественной минимизации.

§ 4. Методологическая функция материального и идеального в он­тологии: проблема бытия

Методологическая функция предложенного здесь понимания матери­ального и идеального реализуется не только в области конкретно-научного

210

знания, но и в рамках самой онтологии, в частности, в решении проблемы бытия сущего. В первой главе было показано, что материальное и идеальное нередко выступали обосновывающим фактором бытия. В идеалистических онтологиях бытие было обусловлено со стороны идеального, например, иде­альное как образец у Платона и идеальное как «абсолютный Дух» у Гегеля. В материалистических онтологиях бытие обосновывалось со стороны матери­ального, например, в советской философии, где бытие отождествлялось с ма­терией как объективной реальностью. Представление материального и иде­ального как двух сторон единого сущего, открывает возможность обосновать бытие не с одной из этих сторон, а представить его как единство материаль­ного и идеального. Провести это обоснование теоретически возможно через контекст категории соотношения.

Категорию соотношения мы сформулировали, исходя из анализа раз­личных конкретных областей мира. Хотя в этом рассмотрении мы затронули основные области мира, которые берёт своим предметом наука, нам не сле­дует считать, что мы тем самым охватили типичных представителей всего мира. Для того чтобы выяснить, насколько предложенная концепция соот­ношения соответствует всему миру, следует рассмотреть мир в целом через содержание категории соотношения. Если в этом рассмотрении мы получаем такое описание мира, которое выходит за рамки исходных конкретных предметных областей, то данное содержание категории, в нашем случае кате­гории соотношения, может оказаться всеобщей онтологической категорией. Это мы покажем в четвёртой главе, где взаимодействие будет рассмотрено не только с материальной, но и с идеальной стороны.

В этом случае соотношение выступает не только как часть описания мира, но и как метод его описания. Стало быть, принцип описания мира бе­рётся не из познавательных способностей человека (гносеологии), а из са­мой онтологии. Из этого не следует полный уход от гносеологического ас­пекта в описании мира в целом хотя бы потому, что это есть именно описа­ние, где не последнюю роль играют философские проблемы языка. Предло-

211

жение использовать для описания мира в целом содержание одной из его фрагментов не отрицает гносеологический аспект полностью, а лишь повы­шает роль онтологического аспекта, задавая единство гносеологического и онтологического.

Однако такой способ онтологического описания мира в целом не явля­ется достаточным для онтологии. В самом деле, выбрав для этих целей, на­пример, содержание категории соотношения, мы «смотрим» на мир в целом именно через «призму соотношения». Стало быть, мы получаем специфиче­ское описание, которое не следует рассматривать как законченную онтоло­гию. Другая сторона мира может быть представлена иной категорией, со­держание которой также может быть использовано как метод описания мира в целом. В этом случае мы «смотрим» на мир уже через другую «призму», получая другое его специфическое описание. Тогда онтологию можно пред­ставить как совокупность таких специфических описаний, связь между кото­рыми обеспечивается связью между содержанием исходных категорий.

Аналогично мы можем поступить и с гносеологическим аспектом. Если в онтологическом аспекте использовались категории, отражающие различ­ные всеобщие стороны мира, то в гносеологическом аспекте рассматривают­ся различные специфические стороны мира, которые обладают способностью познания. Однако это возможно лишь в том случае, если трактовать само по­знание достаточно широко, например, познание как отражение, а отражение как взаимодействие. Когда взаимодействие есть всеобщая онтологическая категория, гносеологический аспект есть часть «взгляда» на мир через кате­горию взаимодействия.

Специфика конкретных фрагментов мира обеспечивает гносеологиче­скую специфику познания представителей данного конкретного фрагмента всего мира. Так, например, гносеологическая специфика муравья появляется в особенности его онтологического описания мира. Также, например, и неко­торая божественная сущность, в силу своей специфики познания, «видит» онтологический аспект мира иначе, нежели это свойственно человеку. Даже

212

внутри людей можно говорить о различии онтологических картин мира. Од­но дело — это онтологический «взгляд» профессионального философа, дру­гое дело — «взгляд» человека труда.

Ставить вопрос о степени значимости различных описаний мира, обу­словленных гносеологической спецификой, также не имеет смысла, как и во­прос о значимости различных описаний мира, обусловленных спецификой той категории, через которую это описание строится. Значимость всех таких описаний одна и та же, ибо все они в совокупности и представляют собой он­тологию, которая к тому же, по-видимому, не может быть окончательно за­вершена, ибо, вряд ли найдётся такое сущее, которому может быть дан весь мир в его непосредственном и опосредованном восприятии (восприятии это­го сущего).

Таким образом, использование содержания категории соотношения в решении онтологических вопросов следует расценивать не как отменяющее иные решения, а как дополняющее их.

Первым вопросом онтологии традиционно считается вопрос о бытии, одним из аспектов которого является выяснение смысла бытия. Эта пробле­ма, как и многие другие проблемы онтологии, возникает внутри повседнев­ной деятельности человека, когда он, сталкиваясь с различными предметами, устанавливает некоторую особенность, которая состоит в том, что одни пред­меты включены в его деятельность, а другие — нет. Причём с течением вре­мени одни предметы уходят из этой деятельности, а другие — приходят. На­пример, в результате изменения самого предмета им уже нельзя пользоваться для прежней деятельности, что может привести к прекращению с этим пред­метом всякой деятельности. Это обстоятельство является необходимым ус­ловием отторжения предмета от самого человека, или, наоборот, выделения человека среди множества окружающих его предметов.

Ясно, что деятельность человека была связана не только со временем, но и с пространством, когда в одном месте деятельность с предметом была возможна (бытие предмета в данном месте), а в другом месте пространства —

213

нет (небытие предмета в другом месте). Можно привести и другие аспекты деятельности, где проявляется связь предмета с человеком, например, факт собственности на предмет, зафиксированный социально, когда данный пред­мет является только моей собственностью (бытие предмета для меня) и не является собственностью для другого человека (небытие этого предмета для другого).

Особое место в вопросе об онтологическом аспекте бытия занимает аб­страгирование. При этом речь идёт не только об абстрагировании от кон­кретной деятельности, но и — об абстрагировании от самой человеческой деятельности, когда вопрос о бытии был распространён не только на факты любой человеческой деятельности, но и на факты с участием предметов, не связанных с человеческой деятельностью. В этих ситуациях ставился вопрос о бытии предмета вне человеческой деятельности. То обстоятельство, что мы начали описание конкретных проявлений бытия во времени, не означает большей значимости бытия во времени по сравнению со всеми остальными проявлениями бытия, например, пространственного бытия или бытия-собственности.

Факт деятельности человека с одним предметом и факт её отсутствия с другим предметом впоследствии был выражен соответствующими термина­ми. Ясно, что в разных языках этот процесс проходил неодинаково. Напри­мер, все три выше описанные ситуации могли быть выражены различными терминами. Так, в русском языке мы употребляем слова: «существует» («не существует»), «есть» («нет»), «иметь» («не иметь»), «является» («не являет­ся»), «присутствовать» («отсутствовать»), «наличие» («отсутствие»), «дать» («не дать», «отнять»), «взять» («не взять»), «быть» («не быть»). Далее проис­ходило осознание общности их содержания. В современной российской фи­лософии приняты соответствующие термины: «бытие», «небытие»¹, реаль­ность (объективная и субъективная), существование.

Солодухо Н. М. Философия небытия. Казань. 2002.

214

Онтологический вопрос о бытии во многом есть вопрос о том, что име­ется общего во всех тех случаях, в которых налицо факт бытия. То обстоя­тельство, что сам вопрос о бытии формулируется с использованием самого бытия, например, как в данном случае мы использовали его дважды через термин «имеется», не специфицирует вопрос (ответ) о бытии среди других вопросов (ответов) онтологии. Например, невозможно выразить содержание категории соотношения, не используя термина «отношение» (или «соотно­шение»). Вопрос об общности конкретных проявлений бытия вовсе не озна­чает поиск чего-то более фундаментального, чем само бытие. Он может оз­начать установление связи с содержанием других понятий и категорий онто­логии, которые «лежат в той же плоскости», что и содержание бытия.

Ответ на поставленный вопрос уже содержится в самих описаниях кон­кретных проявлений бытия, в частности, в тех рассуждениях, с которых мы и начали обсуждать данную тему. В самом деле, первым высказанным положе­нием является «установление некоторой особенности, которая состоит в том, что одни предметы включены в деятельность человека, а другие нет». Здесь бытие выражено как особенность во времени одного предмета в сравнении с другим. Следствием из этого было положение об «отторжении предмета от самого человека, или, наоборот, выделение человека среди множества окру­жающих его предметов». Здесь бытие предмета выражено как его отторже­ние от человека, а бытие человека — как его выделение среди прочих пред­метов. Но отторжение, выделение, особенность есть не что иное, как отли­чие. То же самое имеет место и в случае с пространством, ибо там речь идёт об отличии двух пространственных мест: «в одном месте деятельность с предметом была возможна, а в другом месте пространства нет». Аналогично и для бытия-собственности, когда бытие предметов связывается с отличием прав собственности на них: «предмет является только моей собственностью и не является собственностью для другого человека».

Эти случаи можно обобщить как положение о том, что необходимым условием бытия является отличие. Если мы учтём, что отличие есть не что

215

иное, как определённость, которая реализуется в соотношении, то получим, что соотношение выступает там, где только и возможно бытие. Это позволя­ет использовать содержание категории соотношения для раскрытия содержа­ния бытия.

Связь бытия с определённостью имеет двойственный характер. С одной стороны, бытие связано с иными определённостями. В наших примерах это — определённости времени, пространства, собственности. Так, когда речь шла о времени, бытие связывалось с конкретной определённостью времени, например, прошлым, а небытие связывалось с другой конкретной определён­ностью времени, например, настоящим. А в случае с собственностью, когда бытие (предмета собственности) связывалось с одним человеком, а его (предмета собственности) небытие — с другим человеком.

Такую связь бытия с определённостью можно обосновать рассуждени­ем от противного. Предположим, что вначале имеется некоторый набор оп-ределённостей, которые затем исчезают одно за другим до тех пор, пока не останется вообще никаких определённостей, то есть будет полная неопреде­лённость. Возможно ли бытие в этих условиях? Мы считаем, что более убе­дительным будет отрицательный ответ. В самом деле, например, что означа­ет для бытия отсутствие определённости времени. Отсутствие определённо­сти можно понимать двояким образом. Во-первых, как стягивание опреде­лённости в «точку», то есть получение неопределённости за счёт стремления определённости к бесконечно малому, и, во-вторых, как стремление опреде­лённости к бесконечно большему.

Если в отношении времени иметь в виду первый случай отсутствия оп­ределённости, то, например, бытие бильярдного шара во времени невозмож­но, ибо нет момента времени, в котором это бытие могло бы быть реализова­но. Если отсутствие определённости понимать, как отсутствие границ, то есть как бесконечность, то отсутствие определённости времени означает веч­ную длительность. Тогда положение о том, что бильярдный шар существует (бытие), тождественно его вечному бытию, то есть этот шар никогда не воз-

216

никал, ибо он вечен в направлении своего прошлого, и никогда не исчезнет, ибо он вечен в направлении своего будущего. Более того, этот шар не может претерпевать какие-либо изменения, ибо любое изменение — это переход от одного шара к другому, то есть уничтожение прежнего шара, что невозмож­но. Такой шар будет самим этим бесконечным временем, то есть, как биль­ярдный шар он бы исчез, то есть перешёл бы в небытие.

Теперь представим, что отсутствует определённость пространства. В первом понимании отсутствия определённости доказательство небытия шара состоит в той, что место существования (бытия) шара стянуто в бесконечно малую точку. Это означает, что нет ни одной точки пространства, в которой мог бы существовать шар. Рассмотрим второй способ лишения определённо­сти. Если ранее шар существовал (бытие) в определённом, конкретном месте пространства и отсутствовал во всех остальных местах пространства, то те­перь шар существует (бытие) во всех точках пространства, то есть он запол­няет собою все бесконечное пространство. Но тогда шар и есть это простран­ство, то есть шар, став пространством, перестал бы быть шаром, то есть пе­решёл бы в небытие.

То же самое мы имеем и в примере с собственностью. В первом случае исчезновение определённости собственности в отношении шара означает от­сутствие человека, который бы имел в своей собственности этот шар. Во вто­ром значении лишение определённости собственности означает, что этот шар является собственностью каждого человека, причем, собственностью не по­тенциальной, а именно актуальной, когда каждый человек актуально владеет данным шаром. Представить это не так просто, но ведь это лишь мысленный, а не реальный эксперимент. В этом случае шар становится неотъемлемой ча­стью человека, подобно тому, как он имеет руки, ноги, то есть шар перестаёт быть (небытие) шаром, превращаясь в часть человеческого организма.

Определённости, о которых здесь идёт речь, есть определённости того сущего, бытие которого мы и исследуем. Поэтому связь бытия с определён-ностями сущего означает связь бытия с этим сущим, то есть невозможно аб-

217

страгирование бытия от сущего. Наиболее убедительная точка зрения о воз­можности такого абстрагирования как чистого бытия принадлежит Гегелю, который чистое бытие понимает как неопределённость: «Бытие есть чистая неопределённость и пустота»¹. Однако Гегель поступает здесь не совсем кор­ректно. Дело в том, что Гегель, рассуждая о бытии, обозначил предмет сво­его размышления не новым термином, а — таким термином, который имеет многовековую философскую традицию, и не только философскую, но и по­вседневную. Поэтому, слыша о бытии, наше сознание наполняется некото­рым предсодержанием, которое уже есть некоторая определённость. Но Ге­гель, ничего не говоря об этом предсодержании, утверждает, что бытие есть неопределённость. Этот приём срабатывает.

По-видимому, происходит это не потому, что тезис Гегеля принимается как некая самоочевидная данность, а из-за того, что мы предполагаем, что автор (так же, как и мы), высказывая тезис о бытии как о неопределённости, тоже имеет в виду некое предсодержание о бытии, только по каким-то сооб­ражениям (может быть, из соображений очевидности) автор не упоминает это предсодержание. Можно высказать и другое предположение. В бытии, понимаемом как чистое бытие, действительно содержится некоторое отрица­ние. Ведь чистое бытие есть бытие, взятое в своей предельной абстракции. Абстракция как результат соответствующей логической операции есть от­влечение от конкретного, то есть — отрицание конкретного.

Но путь от конкретного к абстрактному — это не путь «абсолютного Духа». Его путь - это путь от абстрактного к конкретному, то есть от чистого бытия к наличному бытию. Более того, «абсолютный Дух» обретает опреде­лённость, только пройдя этапы своего воплощения сначала в природе, а за­тем в человеке. Таким образом, до своего нисхождения в природу «абсолют­ный Дух» есть чистая неопределённость, а чистое бытие и есть его первое воплощение. Поэтому оно никак не может, согласно Гегелю, быть хоть в ка­кой-то мере определённостью.

¹ Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1.М., 1970.С. 140.

218

Почему же Гегель исходит из полной неопределённости «абсолютного Духа»? Для того чтобы ответить на этот вопрос, допустим противоположное, то есть то, что «абсолютный Дух» имеет определённость. Но тогда возникает ряд проблем. Во-первых, если уж и допускать присутствие определённости в «абсолютном Духе», то, в силу его бесконечных характеристик, мы должны допустить не какие-то начальные, несовершенные определённости, которые требуют какого-то развития, а именно завершённые, совершенные опреде­лённости. Но, во-вторых, такая концепция уже имела место в философии, и изложена она в платоновском «Тимее», где роль «абсолютного Духа» играл образец. В-третьих, если «абсолютный Дух» уже определён, то зачем ему осуществлять нисхождение в природу и далее, ибо в конце этого пути, мак­симум, на который он может рассчитывать, это — определённости, которые в нём уже содержатся.

Единственный способ этого не допустить — это исходить из полной неопределённости «абсолютного Духа», воплощенного в первом гегелевском тезисе о полной неопределённости чистого бытия. Вот в чём причина этого тезиса, который находится в полном противоречии, как с онтологией, так и с опытом человеческого мышления. Есть и другая возможность. Нужно отка­заться вообще от понятия «абсолютный Дух», а миру предоставить разви­ваться самому по себе, обретая одну определённость за другой. Но к такому решению не был готов не только Гегель, но, по-видимому, и вся философская мысль того времени. Фихте и Гегель в этом направлении заменили понятие Бога соответственно на «абсолютное Я» и на «абсолютный Дух».

Из того, что чистое бытие есть неопределённость, Гегель делает вывод, что бытие «есть на деле ничто и не более и не менее, как ничто»¹. Насколько правомерен такой вывод? Если ничто — это нечто другое по сравнению с чистым бытием, то, во-первых, получается так, что чистое бытие не так уж чисто, ибо предполагает нечто иное, то есть сверх своей чистоты. Гегель осознаёт эту проблему, поэтому неоднократно предупреждает о неправиль-

¹ Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1. М, 1970. С. 140.

219

ности такого истолкования. Первое предупреждение содержится в формули­ровке самого тезиса: если бытие «было бы положено как отличное от некое­го иного, то оно не сохранило бы свою чистоту»¹. Но это лишь пожелание, а неустановленный факт онтологии. Второе предупреждение мы находим в ан­титезисе, когда он проводит «различие между нечто и ничто»², поэтому-то и нельзя утверждать, «что чистое бытие предполагает нечто иное». Однако это различие касается области мышления. Как же они различаются в мире?

Третье предупреждение Гегель помещает в примечании к первой триа­де: «...прежде всего речь должна идти не о форме противопоставления (меж­ду бытием и ничто —П. К\ т. е. одновременно и о форме соотношения, а об абстрактном, непосредственном отрицании, о ничто, взятом чисто само по себе, о безотносительном отрицании, — что, если угодно, можно было бы выразить также и простым не» . Этот аргумент проходит лишь в том случае, если будет истинным то, что отрицание в области абстракции не есть проти­вопоставление, которое одновременно и есть соотношение. Ведь Гегель и чистое бытие понимает как бытие, лишённое предмета бытия, и чистое ничто — как ничто, лишённое своего предмета.

Более точно следует говорить не об абстрактности вообще, а об уровне абстрактности. Одно дело, когда имеется в виду бытие и небытие конкретных предметов. Другое дело, когда имеется в виду бытие и небытие сущего (не­что). Третье, когда имеется в виду чистое бытие и чистое небытие. Четвёр­тое, когда имеется в виду сторона сущего, которая есть абстракция от чисто­го бытия и чистого ничто. О какой абстракции говорит Гегель? Если это по­следний уровень абстрактности, то там действительно чистое бытие не пред­полагает чистого ничто, но только лишь потому, что его там нет, так как они оба представлены в одном (стороне сущего). Если это предпоследний уро­вень, то именно его, по-видимому, и имеет в виду Гегель.  Здесь чистое бы-

¹ Гегель Г. В. Ф. Наука логики. Т. 1.М., 1970. С. 140.

² Там же.

³ Там же. С. 141.

220

тие и чистое ничто, как разные (другой аспект истины в том, что «она состо­ит в том, что они (бытие и ничто — П. К.) не одно и то же, что они абсо­лютно различны»¹) стороны сущего, отрицают друг друга. Но почему именно на этом уровне абстрактности отрицание не означает предполагание одного другим, философ умалчивает.

На наш взгляд, это не следует ни из онтологии, ни из формальной ло­гики, ни из диалектики. Более того, как раз диалектика и берёт в качестве своего исходного постулата положение о том, что противоречивость и есть соотношение, о чём также говорит Гегель. Но совершенно не ясно, почему отрицание не есть соотношение. Ведь отрицание в своем элементарном смысле есть всегда отрицание одного и предлолагание другого. Иного смыс­ла у отрицания просто нет.

Продолжим наше рассмотрение вывода Гегеля о том, что бытие есть ничто. Из полной онтологической неопределённости никак не следует какое-либо ограничение, а ведь следование одного из другого это и есть предпола­гание своей ограниченности, то есть границы, но ведь полная неопределён­ность не может быть ограничена по своему смыслу.

В своем выводе ничто из чистого бытия, по-видимому, Гегель исходит из весьма шатких формальных оснований: и неопределённость, и ничто со­держат в себе отрицание. Но это отрицание лежит не в области логики, а в области языка. Поэтому неопределённость и ничто — это синонимы, а стало быть, никакого вывода ничто из чистого бытия нет, а есть просто иная фор­мулировка исходного положения о неопределённости чистого бытия. Гегель совершенно не случайно отказался от термина «небытие», о чем он специ­ально упомянул, указав причину такого отказа, которая состоит в том, что «в небытии содержится соотношение с бытием» , а это нарушит чистоту бы­тия.

¹ ГегелъГ. В. Ф. Наука логики. Т. 1. М, 1970. С. 140,

² Там же. С. 141.

221

Далее. Антитезис первой триады посвящен ничто, которое у него так же, как и бытие, есть неопределённость: «Ничто, чистое ничто; оно простое равенство с самим собой, совершенная пустота, отсутствие определений и содержания; неразличённость в самом себе»¹. Мы уже отмечали явное логи­ческое противоречие (и диалектика здесь совсем не причём, ибо до вступле­ния в свои права диалектическому противоречию предшествует чёткая фор­мулировка самих противоречащих сторон) этого положения. В самом деле, если бытие и ничто находятся в отношении противоречия («каждое из них (бытие и ничто — П. К.) непосредственно исчезает в своей противоположно-сти» ), то предикаты одного должны отрицаться предикатами другого, то есть, если бытие — неопределённость, то ничто должно быть определённо­стью. С точки зрения онтологического содержания, антитезис вполне соот­ветствует одной из сторон мира, а именно фиксирует в понятии ничто нали­чие в мире неопределённости.

Если в тезисе Гегель показывает, что ничто возникает из бытия, как следствие того, что бытие есть неопределённость, то в антитезисе также сле­довало бы ожидать, что бытие будет возникать из чего-то онтологического ничто. Однако, утверждая это следование, философ оперирует к нашему опыту мышления. Оказывается, что ничто бытийствует не в мире, а лишь в нашем сознании, то есть ничто есть лишь только потому, что оно есть в на­шем сознании. Более того, это же имеет место и относительно бытия: «оно (ничто — П. К.) есть то же пустое созерцание и мышление, что и чистое бы­тие»³. При этом важно то, что философ здесь имеет в виду не мышление «абсолютного Духа», а именно человеческое мышление. Оперирование к мышлению, о котором у Гегеля речь пойдёт лишь в конце «Науки логики», не вполне корректно. Если процесс мышления является некоторым аргумен­том в онтологии, то само мышление должно сначала получить соответст-

¹ ГегеяьГ. В. Ф. Наука логики. Т. 1. М, 1970. С. 140.

² Там же. С. 140-141.

³ Там же. С. 140.

222

вующий онтологический статус, как, например, это присутствует у Декарта, Канта и Фихте. Поиск онтологического статуса бытия у Гегеля требует спе­циальных оговорок.

Таким образом, у Гегеля не получилось противоречия между бытием и ничто ни в онтологическом, ни в логическом аспекте, ибо одно и то же, а именно неопределённость, было названо им двумя различными словами: бы­тие и ничто. Для того чтобы в этом ещё раз убедиться, достаточно сравнить содержание тезиса и антитезиса без упоминания терминов «бытие» и «ни­что». Если бы Гегель вместо них использовал какие-то придуманные им тер­мины, совершенно неизвестные остальным, то он вряд ли смог бы объяснить, в чём же момент различия тезиса и антитезиса. А ведь замена термина не должна столь существенно повлиять на содержание высказываемого положе­ния.

Поэтому успех Гегеля был обеспечен не тем содержанием, которым он стремился наполнить прежние категории «бытия» и «ничто», а присутствием в них некоторого предсодержания, а также теми совпадениями, которые у не­го имелись с этим предсодержанием. Последнее имеет особенное место в отношении синтеза бытия и ничто в становлении. Проанализируем этот син­тез, но не с учётом гегелевского понимания бытия и ничто, а с учетом пред­содержания этих терминов. В этом случае становление уже не есть синтез двух неопределённостей, а есть синтез бытия как определённости и ничто как неопределённости. А это уже, действительно, — диалектическое противоре­чие.

Итак, рассмотрение конкретных фактов бытия и опыт гегелевской он­тологии показывает невозможность отрыва (абстрагирования) бытия от су­щего, а значит, невозможность отрыва бытия от его определённостей, кото­рые выступают необходимым условием бытия сущего.

Пока мы выяснили лишь один аспект связи бытия с определённостью сущего. Второй аспект состоит в том, что бытие само есть некоторая опреде­лённость сущего. Поэтому, лишая сущее всех определённостей, мы неизбеж-

223

но лишили бы его и такой определённости как бытие. Связав бытие с опреде­лённостью, а определенность с соотношением, мы можем приступить к рас­смотрению бытия через категорию соотношения. Один из способов рассмот­рения бытия состоит в анализе атрибутивного суждения:

это сущее есть бытие.

В предыдущей главе мы показали, что онтологическая ситуация, описанная этой формой, необходимо связана с другим фактом:

другое сущее есть небытие.

Этот факт обусловлен тем, что если предположить, что, наряду с «этим су­щим» бытием обладают и все остальные сущие, то в чем тогда смысл или суть бытия? Что означает тогда бытие? Как может проявить или обнаружить себя бытие? Казалось бы, обстоятельство (наличие бытия во всяком сущем) можно использовать как определение сущего. Например, сущее есть то, что имеет бытие. Но насколько эффективна такая категория сущего? Дело в том, что в этих условиях невозможно хоть какое-либо проявление сущего, ибо любое проявление будет связано с изменением, а всякое изменение есть че­редование небытия и бытия, бытия и небытия.

Поэтому факт бытия должен быть представлен в виде соотношения:

«это сущее» есть бытие в отличие от «другого сущего». Носителями в этом соотношении являются «это сущее» и «другое сущее», то есть сущие, взятые в своей конкретности, что выражено через термины «это» и «другое». Результатом соотношения будет «бытие».

Так же, как и любой другой результат соотношения, бытие имеет свою противоположность — небытие. При этом теоретически бытие столь же оп­ределённо, что и небытие. Практически ситуация может быть такой, что но­ситель, для которого имеется результат соотношения, был единичен, а другой носитель этого же соотношения — множественен. Например, «этот бильярд­ный шар есть бытие в отличие от остальных бильярдных шаров». При этом то, что для «остальных бильярдных шаров» это же соотношение имеет ре­зультат небытие, а также то, что «остальных бильярдных шаров» много, оз-

224

начает множественность небытия по сравнению с единичностью бытия. Это может быть ошибочно воспринято так, что только бытие связано с опреде­лённостью, а небытие связано с неопределённостью. Что не так, ибо возмож­ны иные ситуации, когда небытие будет единичным, а бытие — множествен­ным. Так в электродинамике движение отсутствия (небытие) электрона (в физике существует специальное понятие для обозначения такого явления «дырка») на фоне остальных присутствующих (бытие) электронов восприни­мается как электрический ток. Здесь небытие единично, а бытие множест­венно. Поэтому теоретически небытие столь же определённо, как и бытие.

Бытие и небытие представляют собой пример точечного результата со­отношения. Традиционно считается, что соответствующая онтологическая ситуация исчерпывается этими двумя значениями. Однако можно предло­жить и иной подход к мере «бытия-небытия». Мы имеем в виду понятие ве­роятности, которое характеризует «количественную степень возможности появления события»¹. Вероятность есть количественная степень потенци­ального бытия, которая «стоит» на грани актуального небытия и актуального бытия.

В квантовой физике, где вероятность является основным свойством элементарных частиц, X. Эвереттом было предложено такое описание кван­товых явлений, согласно которому вероятностные (потенциальное бытие) со­бытия рассматривались как одновременно существующие, уже реализован-ные события (актуальное бытие). Эта теория также эффективно описывало события микромира, что и традиционно принятая концепция, разработанная Э. Шрёдингером и В. Гейзенбергом. Поэтому, с точки зрения истинности, эти описания эквивалентны.

Принятие концепции актуальности бытия вероятностных событий уже не согласуется с концепцией линейного времени. Но насколько незыблема

¹  Рузавин Г. И. Вероятность. // Философский энциклопедический словарь. 2-е издание. М, 1989, С. 86.

²  Everett Hugh, «"Relative State" Formulation of Quantum Mechanics», Reviews of Modern Physics, 1957, v. 29,№3,p.454-462.

225

эта концепция? Представим себе игральный кубик. Математическая вероят­ность выпадения каждой грани кубика равна 1/6. Поставим следующий во­прос: какая грань выпадет (бытие) при условии равенства вероятности каж­дой из шести граней? Математика ответит — любая из шести. Пусть, напри­мер, это будет «тройка». Однако в этом случае будет нарушено начальное условие. Действительно, если выпала (бытие) «тройка», то, следовательно, это событие имело некоторое преимущество перед остальными пятью собы­тиями. Стало быть, «тройка» выпасть не могла (небытие). Тогда проведём эти же рассуждения, например, для «пятёрки». Результат будет тот же: «пя­тёрка» выпасть не может (небытие). Этот вывод будет справедлив и для ос­тавшихся четырёх граней. Значит, с теоретической точки зрения, при усло­вии равенства вероятности всех шести событий, правильным решением на­шего вопроса будет невозможность выпадения (небытие) какого-либо из этих шести событий. Это решение задачи «буриданова осла».

Такое теоретическое решение противоречит практике, ибо из опыта мы знаем, что какая-либо грань всё же выпадает (бытие). Есть ещё одно теорети­чески правильное решение. Поскольку вероятность выпадения каждой из граней одинакова, то выпадут (бытие) сразу все шесть событий. На первый взгляд это — абсурдное решение. Однако оно более предпочтительно, неже­ли первое теоретическое решение, запрещающее реализацию (небытие) вся­кого события. Действительно, принятие второго решения разрешает (бытие) всякое, в том числе и выпавшее, событие. Абсурдность этого решения в его избыточности. Ведь нам желательно такое теоретическое решение, которое объясняет выпадение (бытие) одного из шести событий, в то время как вто­рое решение предполагает реализацию (бытие) всех событий сразу. Вероят­ность здесь выступает мерой бытия сущего.

Приняв второе решение, нам остаётся выяснить, где реализуются (бы­тие) остальные пять событий и (или) каков смысл их реализации (бытие)? Одна из возможностей такого осмысления состоит в том, чтобы предполо­жить параллельное бытие одинаково вероятных событий. Параллельное оз-

226

начает одновременное существование, т. е. мы получили некоторый смысл «расщепления» точки на оси времени, подобно тому, как происходит «рас­щепление» точки линии при выходе в двухмерную плоскость. Иное выраже­ние этого положения — это «расщепление» такого результата соотношения как бытие, то есть «расщепление» бытия. Каждому из вариантов одного и то­го же события соответствует свое специфическое бытие. Эта специфика реа­лизуется тремя параметрами: 1 — длительность события относительно дру­гого события; 2 — вероятность события; 3 — скорость реализации события.

Теперь оценим значимость полученных результатов. Во-первых, в ос­нову предложенных рассуждений положено классическое понимание вероят­ности, в то время как в науке используется статистическая концепция веро­ятности, «в основе которой лежат действительные наблюдения появления некоторого события в ходе длительного опыта при точно фиксированных ус­ловиях»'. Во-вторых, здесь обсуждалась математическая модель, в то время как у реальности нет обязательств следовать именно этой модели. Однако относительно второго положения можно привести некоторые возражения. Дело в том, что в 1965 году в авторитетном академическом издании по пред­ставлению академика Б. М. Понтекорво, Р. О. ди Бартини публикует ста-тью , в которой показывает, что для наиболее адекватного описания физиче­ского события следует использовать шесть параметров, три из которых — пространственные, а остальные три параметра — это три параметра времени. Казалось бы, это опять теория. Однако в этой же работе Бартини теоретиче­ски рассчитывает все известные на тот период физические константы, кото­рые в традиционной физике получены лишь экспериментальным путём и ни­коим образом не выводятся теоретически. Теоретические расчеты Бартини фактически совпали с экспериментальными данными. Мировые физические константы — по существу, без всякого преувеличения, фундамент физики,

¹  Рузавин Г. И. Вероятность. // Философский энциклопедический словарь. 2-е издание. М, 1989, С. 86.

²  ди Бартини Р. О. Некоторые соотношения между физическими константами // Доклады АН СССР. 1965. Т. 163, №4. С. 861-864.

227

который в традиционной физике постулируется, а у Бартини объясняется теоретически.

Положения Бартини должны были бы составить теоретический фунда­мент физики. Однако этого не произошло. И не произошло это не потому, что помешали какие-то «научно-житейские» обстоятельства, а потому, что в этом случае надо было переделать буквально всю физику. По сравнению с этим переделыванием тот переворот, который произвели: специальная теория относительности А. Эйнштейна, принцип неопределённости В. Гейзенберга, принцип квантования В. Паули, был не столь уж значителен. Принятие «расщепления» актуального бытия затронуло бы не только физику, но и ми­ровоззрение. А ведь мы знаем, как повлияла специальная теория относитель­ности, затрагивающая лишь незначительный фрагмент физической реально­сти, на мировоззрение XX в. Научное мировоззрение оказалось просто не го­тово к новым испытаниям. Отчасти это объясняется отсутствием такого он­тологического мировоззрения, которое осмыслило бы положение о «расщеп­лении» актуального бытия, что реализовано у нас как допущение количест­венной степени результата экзистенциального соотношения.

Если бытие есть определённость в экзистенциальном соотношении, то оно может быть понято как идеальное сущего. Из содержания категории со­отношения следует, что идеальное не является определённостью только од­ного из участников соотношения, она (определенность) в той же мере являет­ся и определённостью другого участника соотношения. Стало быть, бытие как идеальное не находится на стороне только одного сущего, оно всегда «между» обоими сущими. Поэтому бытие всегда диалектично, и более кор­ректно говорить не о бытии или небытии, а бытии-небытии, понимая послед­нее не самостоятельно, а как элемент экзистенциального соотношения, В контексте категории соотношения бытие не является тотальным, оно уже не столь фундаментально устойчиво, ибо оно лишь одно из значений экзистен-

¹ Этот термин мы используем в том значении, что и формальная логика, рассматривая эк­зистенциальные суждения.

228