Научное изыскательское исследование

Иващенко, Сергей Борисович

Уголовная ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом [Электронный ресурс]: Дис. ... канд. юрид. наук: 12.00.08 - М.: РГБ, 2002 (Из фондов Российской Государственной Библиотеки)

Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

Полный текст:

http://diss.rsl.ru/diss/02/0002/020002418 .pdf

МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ МОСКОВСКИЙ ЮРИДИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ

На правах рукописи Исх.№ от

ИВАЩЕНКО СЕРГЕЙ БОРИСОВИЧ

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕПРАВОМЕРНОЕ ЗАВЛАДЕНИЕ ЧУЖИМ НЕДВИЖИМЫМ ИМУЩЕСТВОМ

Специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология;

уголовно-исполнительное право

ДИССЕРТАЦИЯ

на соискание ученой степени кандидата юридических наук

СОДЕРЖАНИЕ

стр.

Введение................................................................................................ 3-7;

Глава 1. Недвижимое имущество как предмет преступного

посягательства....................................................................................... 8-73;

§1. Социальные предпосылки уголовно-правовой охраны

недвижимого имущества...................................................................... 8-31;

§2. Ответственность за посягательства на чужое недвижимое имущество в дореволюционном русском уголовном

законодательстве................................................................................. 31-48;

§3. Ответственность за посягательства на чужое недвижимое

имущество в советском уголовном законодательстве................ 48-64;

§4. Ответственность за посягательства на чужое недвижимое имущество в уголовном законодательстве зарубежных

стран...................................................................................................... 65-73;

Глава 2. Характеристика состава преступления,

предусмотренного ст. 148.2 УКРСФСФ 1960 года.................... 74-118;

§1. Объективные и субъективные признаки состава преступления,

предусмотренного ст.148.2 УК РСФСР...................................... 74- 104;

§2. Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом в

системе преступлений против собственности............................ 104-113;

§3. Разграничение неправомерного завладения чужим

недвижимым имуществом и смежных преступлений................ 113-118;

Глава 3. Ответственность за неправомерное завладение чужим

недвижимым имуществом по УК РФ 1996 года....................... 119-134;

Заключение ................................................................................ 135-

138;

Список использованной литературы............................ 139-151.

Введение

Актуальность темы исследования. В настоящее время система экономических отношений, в основе которой лежал принцип общественной (общенародной) собственности на средства и орудия производства, практически отошла в прошлое. На смену ей пришел иной экономический уклад: экономика России приобрела многие черты рыночной экономики. Сейчас одним из ее основополагающих понятий является понятие "частная собственность".

Возможность обладания таким новым для граждан России видом частной собственности, как недвижимость, вызвала естественную потребность в нормативном регулировании и, в частности, в ее уголовно-правовой охране от различных преступных посягательств. В результате вследствие принятия Закона Российской Федерации "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 1 июля 1994 года в отечественном уголовном законодательстве появилась норма (статья 148.2), устанавливающая ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом.

1 января 1997 года был введен в действие принятый 24 мая 1996 года Государственной Думой Российской Федерации Уголовный кодекс РФ, который существенно отличается от ранее действовавшего УК РСФСР 1960 г. Вместе с тем по сравнению с последним в нем отсутствует статья об ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом. Соответственно, недвижимое имущество, которое прежде было специальным предметом этого имущественного посягательств против собственности, в новом УК утратило этот статус.

С учетом сказанного актуальность настоящего диссертационного исследования объясняется необходимостью детального анализа состава неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом, определения его места в системе преступлений против собственности по

УК РСФСР 1960 года, выявления причин и правовых последствий невключения этого состава в новый российский УК, а также анализа прикладных уголовно-правовых проблем, в первую очередь - проблем квалификации соответствующих деяний по УК РФ.

Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является анализ уголовного законодательства под углом зрения эффективности защиты недвижимости от завладения ею, а также определение роли нормы об ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом в уголовно-правовой охране недвижимости.

Обозначенная цель определяет следующие задачи диссертационного исследования:

- сравнительный историко-правовой анализ посягательств на чужое
недвижимое имущество;

- определение круга деяний, которые охватывались составом
преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР 1960 года;

- рассмотрение проблем квалификации неправомерного завладения
чужим недвижимым имуществом по УК РФ;

- разработка предложений и рекомендаций по квалификации деяний,
сопряженных с неправомерным завладением чужим недвижимым
имуществом, а также по дальнейшему совершенствованию уголовного
законодательства.

Объект и предмет исследования. Объектом исследования является уголовно-правовой аспект нарушения права владения недвижимым имуществом.

В предмет исследования входят признаки состава неправомерного завладения недвижимым имуществом, в том числе характер и объем причиненных в результате совершения данного преступления последствий.

Методология и методика исследования. Методологической основой исследования является система философских знаний,

определяющая основные требования к научным теориям, к сущности, структуре и сфере применения различных методов познания. При проведении диссертационного исследования применялись такие методы научного исследования, как исторический, сравнительно-правовой, догматический, статистический.

Настоящее исследование основано на фундаментальных положениях науки уголовного и гражданского права, в ней использованы полученные автором материалы практики применения следственными органами и судом статей Особенной части УК РСФСР 1960 года и УК РФ, предметом которых являлось (выступает) недвижимое имущество.

В работе проведен сравнительный историко-правовой анализ
памятников российского и зарубежного права, использованы положения
современного зарубежного уголовного законодательства, а также труды
таких дореволюционных и современных отечественных криминалистов,
как Г.Н.Борзенков, В.А.Владимиров, Б.В.Волженкин, Н.И.Загородников,
А.Ф.Кистяковский, Н.И.Коржанский, Г.А.Кригер, Н.Ф.Кузнецова,
Ю.И.Ляпунов, А.В.Наумов, Н.А.Неклюдов, Б.С.Никифоров,
А.А.Пионтковский, С.В.Познышев, Ф.М.Решетников, В.Д.Спасович,
И.И.Степанов, Н.С.Таганцев, Э.С.Тенчов, А.Н.Трайнин,

И.Я-Фойницкий, и др.

Научная новизна работы. До настоящего времени на уровне монографического исследования проблемы, связанные с уголовно-правовой оценкой завладения чужой недвижимостью, рассмотрены не были. Вопросам квалификации такого рода деяний посвящено несколько научных статей и отдельные комментарии к ст. 148.2 УК РСФСР 1960 года. Настоящее диссертационное исследование представляет собой попытку комплексного анализа уголовно-правовых проблем охраны чужого недвижимого имущества от неправомерного завладения, в нем подробно рассмотрены признаки, присущие составу вышеназванного преступления, а также вопросы квалификации посягательств в отношении

чужого недвижимого имущества, связанных с его выбытием из правомерного владения собственника или иного владельца.

Положения, выносимые на защиту. В результате проведенного диссертационного исследования, на защиту выносятся следующие положения:

- в связи с переходом российской экономики от социалистической
системы хозяйствования к рыночной в сфере гражданско- и уголовно-
правового регулирования реанимировано такое понятие, как "частная
собственность". В соответствии с этим возникла объективная
необходимость в правовой охране такого ее важного вида, каким является
недвижимое имущество;

- общественная опасность посягательств, связанных с фактическим завладением (захватом) чужой недвижимости, обуславливает потребность в уголовно-правовой охране права владения собственника или иного владельца недвижимого имущества;

-       неправомерное   завладение   чужим   недвижимым   имуществом
представляет   собой   самостоятельное   имущественное   преступление,
уголовно-правовая    квалификация    которого    по    статьям    УК    РФ
возможна,     однако     не     отражает     подлинной     сущности     такого
посягательства;

- главу 21 УК РФ "Преступления против собственности"
целесообразно дополнить статьей, устанавливающей ответственность за
завладение (захват) чужого недвижимого имущества без цели хищения.

Теоретическое и практическое значение исследования. Теоретическое значение диссертационного исследования заключается в уточнении сущности деяния, состоящего в неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом, и выявлении объективных и субъективных признаков, присущих составу преступного посягательства, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР 1960 года. Кроме того, в работе анализируются преступления, предметом которых выступает недвижимое имущество. При этом на основе выявления признаков,

присущих только этому преступлению, проводится комплексное разграничение названных преступлений с деянием в виде неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом как специфическим видом посягательств на собственность. Значительное внимание в работе уделено проблемам квалификации по ныне действующему уголовному законодательству деяний, связанных с противоправным завладением чужой недвижимостью.

Практическое значение диссертационного исследования состоит в том, что нем содержатся рекомендации по квалификации неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом по статьям Особенной части УК РФ. Кроме того, автором сформулированы рекомендации и предложения, которые могут быть использованы при подготовке руководящих разъяснений относительно квалификации указанных посягательств, а также в законотворческой деятельности.

Положения и выводы диссертационного исследования могут быть использованы в процессе дальнейшего научного осмысления проблем уголовно-правовой охраны недвижимого имущества в Российской Федерации, а также при чтении курса Особенной части уголовного права в высших учебных заведениях.

Апробация результатов исследования. В процессе проведения диссертационного исследования его основные положения и выводы обсуждены на кафедре уголовного права Московского юридического института МВД России, где была подготовлена работа, а также нашли отражение в четырех опубликованных статьях и в выступлениях на межвузовских научно-практических конференциях, проводимых на базе Московского юридического института МВД России.

Структура и объем работы. Структура и объем работы определены целями и задачами исследования и включают в себя введение, три главы, заключение и список использованной литературы. Диссертационное исследование выполнено в соответствии с требованиями Всероссийской аттестационной комиссии (ВАК).

ГЛАВА 1

НЕДВИЖИМОЕ ИМУЩЕСТВО КАК ПРЕДМЕТ ПРЕСТУПНОГО ПОСЯГАТЕЛЬСТВА

§1

Социальные предпосылки уголовно-правовой охраны недвижимого имущества

Преступления против собственности в странах с развитой рыночной экономикой традиционно имеют наибольший удельный вес в структуре преступности. В Российской Федерации в 1996 году преступления против собственности составили 62,6 % от общего числа выявленных преступных посягательств¹.

Поскольку количество сил и средств, затрачиваемых на приобретение вещи или права на нее, пропорционально предполагаемой выгоде, которую желает в случае приобретения вещи или получения права на нее извлечь потенциальный собственник или иной владелец, то чем больше эта выгода, тем более высока степень общественной опасности противоправного деяния, посредством которого осуществляется отторжение у собственника или иного владельца этой вещи (права на нее). Это вытекает из того, что лицо, посягая на чужую собственность, лишает законного собственника или иного владельца имущества возможности владеть, пользоваться и (или) распоряжаться той совокупностью свойств имущества, которая определяет его экономическую выгоду. Последняя

"с*. Состояние пресности в России за октябрь-декабрь 1996 года. М, ГИЦМВДРФ.

находится в непосредственной зависимости от характеристики имущества, то есть его физической сущности.

Таким образом, общественная опасность преступления, заключающегося в посягательстве на чужое имущество, тесно связана с его ценностью. Под ценностью в данном случае понимается значимость с точки зрения: 1) общества (общественная ценность); 2) рынка (экономическая ценность); 3) самого собственника вещи (индивидуальная ценность).

Общественная ценность имущества определяется его социальной значимостью, полезностью и необходимостью. Причем в разные исторические периоды их оценка может быть разной. Чем выше выраженность перечисленных критериев, тем выше общественная ценность имущества. Под социальной значимостью в данном случае понимается функциональная нагрузка имущества, его предназначение. Полезность имущества определяется совокупностью получаемой от его использования экономической выгоды. Необходимость представляет собой полную или частичную зависимость потребителя (владельца имущества) от наличия вещи в определенный момент времени.

"Рыночной стоимостью имущества, - согласно ст. 77 Закона РФ "Об акционерных обществах" от 25 декабря 1995, - является цена, по которой продавец, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его продать, согласен был бы продать его, а покупатель, имеющий полную информацию о стоимости имущества и не обязанный его приобрести, согласен был бы приобрести"² . Иначе, экономическую ценность вещи (имущества) составляет совокупность средств, затраченных на его производство, с одной стороны, и так называемой общественной ценности вещи (имущества), с другой.

Самостоятельной составляющей, определяющей окончательную ценность имущества для конкретного лица, является оценка этого

Собрание законодательства Российской Федерации. 1996, № 1.

имущества реальным или потенциальным собственником, которая включает в себя кроме общественной и экономической ценности внутреннее отношение лица к имуществу.

Некоторые виды имущества могут не обладать в равной мере всеми вышеобозначенными компонентами ценности или же со временем терять или приобретать их. Так, памятники известным историческим личностям практически всегда обладают достаточно высокой экономической стоимостью. Однако их социальная ценность не всегда и не для всех постоянна: для определенной категории лиц они не представляют никакой ценности. Наоборот, изделия из драгоценных камней и металлов, не являющиеся общенародным достоянием или произведением искусства, для общества не представляют особой ценности, в то время как их экономическая стоимость может быть относительно велика. В глазах собственника они могут цениться как очень высоко, так и весьма низко в зависимости от уровня его благосостояния. Соответственно, вполне естественным будет предположить, что существуют вещи и имущество, которые обладают высокой ценностью как для общества в целом, так и для каждого из его членов и, кроме того, имеют высокую экономическую стоимость. Одной из наиболее характерных категорий имущества, обладающей совокупностью всех указанных критериев, является недвижимое имущество.

Основной отличительной чертой недвижимого имущества (по сравнению с движимым) является, что вытекает из самого термина "недвижимое", его неподвижность. Недвижимое имущество нельзя унести или передвинуть с одного места на другое, в отличие от движимого. Давая понятие недвижимого имущества, недвижимости, В.Даль писал, что недвижимый - это "неподвижный, недвижущийся и недвижимый никем, стоящий в покое, на месте, не могущий быть передвигаемым,

переносимым, крепкий к месту", а недвижимость - "свойство и состояние недвижимого, неподвижность, покой, косность"³.

Очевидно, что недвижимое имущество является высоко значимым, полезным и необходимым для общества, то есть в полной мере отвечает требованиям, предъявляемым к общественно ценному имуществу. Значимость недвижимого имущества, то есть та потенциальная функциональная нагрузка, которую оно несет, чрезвычайно велика: это и жилые дома, и производственные и иные, не предназначенные для проживания строения (предприятия, здания, сооружения и т.п.), и прежде всего - земля, на которой они расположены.

Бесспорен и тот факт, что недвижимое имущество в целом обладает весьма значительной экономической стоимостью. Так, например, квадратный метр жилья в г. Москве стоит в среднем пять миллионов рублей, что более чем в шестьдесят раз превышает минимальный уровень заработной платы, установленный в России Государственной Думой Российской Федерации. Стоимость основных фондов предприятия производственного назначения (фабрики, завода) вообще представляет собой астрономическую (по сравнению с минимальным размером оплаты труда) сумму. Кроме того несомненно, что во многих случаях отдельные виды недвижимости являются не просто дорогостоящим имуществом, они представляют собой нечто более ценное - жилище.

Как и любое другое имущество, недвижимость является предметом уголовно-правовой охраны. При этом уголовный закон устанавливает ответственность как за посягательства на имущественные права собственника такого имущества, так и за нарушение его иных конституционных прав, имеющих отношение к недвижимому имуществу. К числу последних можно отнести, например, право граждан на

³ Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1979, т. П. с.510.

неприкосновенность жилища. Применительно к имущественным правам на недвижимое имущество, под уголовно-правовой охраной находится исключительно право собственности в полном объеме, которое включает права пользования, владения и распоряжения имуществом. То есть уголовная ответственность наступает только в том случае, если лицо одновременно посягает на все три указанных элемента права собственности.

Изменения, происшедшие на рубеже 90-х годов в экономической и социально-политической жизни России, нашли свое отражение в уголовном праве. 1 июля 1994 года был принят Закон РФ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодексы РСФСР", в результате чего в УК РСФСР 1960 года появилась статья, устанавливающая ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом. Специальное указание в тексте этой статьи на отсутствие цели хищения свидетельствовало о том, что введен уголовно-правовой запрет на действия, которые нарушают право владения недвижимым имуществом.

Напротив, принятие нового Уголовного кодекса Российской Федерации, в котором отсутствует специальная норма, посвященная указанному имущественному посягательству в отношении чужого недвижимого имущества, вполне резонно порождает вопрос о полноте уголовно-правовой охраны прав собственника или иного владельца недвижимого имущества в рамках нового УК.

Оставаясь невыделенным из общей группы предметов преступлений против собственности в УК РФ 1996 года, недвижимое имущество как бы приравнивается к движимому, что стирает грань между ними. В результате значительно осложняется квалификация преступных деяний, предметом которых выступает чужое недвижимое

имущество . Вместе с этим, согласно Гражданскому кодексу РФ и Кодексу об административных правонарушениях РСФСР отдельные нарушения в отношении недвижимости выделены из общей массы правонарушений.

Целесообразность использования уголовно-правовых методов для охраны прав собственника или иного владельца недвижимого имущества от посягательств, состоящих в фактическом захвате недвижимости, зависит от правильного разрешения вопроса о разграничении уголовно-правовой и иных правовых сфер регулирования отношений, связанных с владением недвижимым имуществом.

В настоящее время, многие вопросы, связанные с нарушением права владения недвижимым имуществом, в основном разрешаются в порядке административного или, при наличии существенного нарушения прав собственника или иного владельца недвижимости, в порядке гражданского судопроизводства, несмотря на наличие в некоторых из таких деяний признаков, присущих преступлению. Так, в гражданско-правовом порядке было разрешено дело об огораживании забором гр-ном Афониным Д. части участка земли, принадлежащего гр-ке Афониной А., в целях собственного использования, в результате чего последней был причинен имущественный ущерб⁵ . Однако следует отметить, что это довольно опасная тенденция, так как неправильная правовая характеристика деяния влечет за собой использование соответствующих методов правового регулирования и охраны общественных отношений, что негативно

⁴ См.: Минская В., Колодина Р. Преступления против собственности.
Проблемы и перспективы законодательного регулирования / Российская
юстиция, 1996, №3, с. 12-13; Колб Б. Ответственность за неправомерное
завладение чужим недвижимым имуществом / Законность, 1996, №3, с.24-
26.

⁵ См.: Бюллетень Верховного Суда РФ №5, 1993, с.2-3.

отражается на правовом регулировании общественных отношений в целом.

Вместе с этим число дел, предметом которых является недвижимость и которые непосредственно или косвенно связаны с криминалом, постоянно увеличивается. Так, если в период с января по апрель 1995 г. в России было зарегистрировано 377 дел о преступлениях, связанных с приватизацией недвижимости, то в период с января по октябрь того же года их бьшо уже 871⁶ . Поэтому вопрос о путях усиления правовой зашиты интересов собственника или иного владельца недвижимого имущества требует скорейшего разрешения.

Представляется, что данный вопрос может получить надлежащее разрешение только в результате совместных усилий специалистов в области гражданского, административного, жилищного, земельного права и, конечно же, криминалистов. Основная трудность при этом заключается в определении грани, которая разделяет область уголовно-наказуемых и не наказуемых в уголовном порядке деяний, то есть грани, отделяющей преступление от правонарушения. Только четко определив эту грань, можно ответить на поставленный выше вопрос о том, какой из методов правового регулирования (административно-правовой, гражданско-правовой или уголовно-правовой) даст наибольший эффект в предупреждении деяний, связанных с неправомерным завладением недвижимым имуществом.

Попытки разграничения так называемого имущественного преступления, то есть деяния уголовно-наказуемого, и проступка, не влекущего уголовной ответственности, делались неоднократно. Этой проблемы касались многие известные русские криминалисты, среди

⁶ Состояние преступности в России за январь-апрель 1995 года. М., ГИЦ МВД РФ, с.5; Состояние преступности в России за январь-октябрь 1995 года. М., ГИЦ МВД РФ, с.5.

которых были практически все известнейшие правоведы XIX века. Среди них Н.С.Таганцев, И.Я.Фойницкий, С.В.Познышев, Н.А.Неклюдов, А.Ф.Кистяковский, В.Д.Спасович и многие другие. В частности, Н.С.Таганцевым в "Курсе русского уголовного права" был проведен всесторонний анализ границ неправды гражданской и уголовной, в результате чего он пришел к выводу, что в каждом конкретном случае неправду уголовную отличают характер и свойства проявления преступной воли, однако принципиальной разницы между ними не существует: "неправда едина и то, что мы называем неправдой уголовной и гражданской, составляет только различные моменты или стороны одного и того же правонарушающего преступного посягательства"⁷ . Подобного мнения придерживался и другой русский криминалист А.Ф.Кистяковский. Он писал: "Точное отделение уголовной неправды от гражданской невозможно потому, что многие виды гражданского обмана до того сходны по внутренним своим свойствам с обманом уголовным, что никакой научный анализ не в состоянии провести между ними демаркационную линию, кроме линии недостатка в гражданских обманах некоторых внешних признаков и невозможности обнаружить их уголовным порядком"⁸.

Однако далеко не все правоведы придерживались этой точки зрения. Так, В.Д.Спасович видел различие между неправдой уголовной и неправдой гражданской в объекте посягательства на правоохраняемый интерес. Он отмечал: "Преступления гражданские суть нарушения прав чьих-либо частных, поставленных в полную зависимость от частного произвола, нарушения, которые рождают только обязанность вознаградить владельца права, но не касаются общественного быта.

⁷Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М., Наука,

1994, т1, с.51-55.

⁸ Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права.

Киев, 1875, с.51-52.

Общество охраняет права частные лишь настолько, насколько этого требует сам владелец. Преступления уголовные, или иначе общественные, суть нарушения учреждений, установленных в интересах общественного порядка и признаваемых необходимыми условиями общежития"⁹.

В свою очередь, Н.А.Неклюдов также находил подобное различие в объекте посягательства, но видел его в несколько ином ракурсе. Он считал, что преступление представляет собой посягательство на объект права, на "самый корпус права", личный или вещный, на лицо или на вещь, в то время, как гражданская неправда есть посягательство на установившиеся между людьми отношения по поводу каких-либо прав, личных или вещных, но не на сами объекты права непосредственно¹⁰ .

Другой известный русский криминалист С.В.Познышев подвергал подобные рассуждения справедливой, по нашему мнению, критике. Он указывал, что точка зрения В.Д.Спасовича представляется ошибочной в силу того, что: "Во-первых, нарушение субъективного права есть вместе с тем и нарушение общественного порядка; и институты гражданского права суть также необходимые условия общежития. А во-вторых, хотя и не всякое преступление нарушает субъективное право, но есть немало преступлений, которые прежде всего нарушают субъективные права отдельных лиц, например, присвоение чужого имущества, и с этой стороны ничем существенно не отличается от гражданской неправды"¹¹ . Что же касается попытки разграничения преступления и деликта, сделанной Н.А.Неклюдовым, то С.В.Познышев

⁹ Спасович В. Д. Учебник уголовного права. СПб, 1863, т.1, с.4-5.

¹⁰ См.: Неклюдов Н.А. Учебник Уголовного права А.Ф. Бернера с
примечаниями и дополнениями Н.Неклюдова. Часть общая. СПб, 1865, т.1,
с.312-321, примеч. к §72.

¹¹ Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912, с. 123.

отмечал, что "это довольно искусственное деление противоречит действительности. Владеющий чужой вещью не по праву, но приобретший свое владение не путем преступления, совершает гражданский деликт. Однако объектом его является известная вещь и ее плоды. Неосторожно разбивший чужую вазу или опрокинувший лоток с гипсовыми статуэтками также несет лишь гражданскую ответственность обязанность вознаградить собственника этой вещи, но объектом деяния являются чужие вещи. И, наоборот, существуют преступления, объектом которых являются, прежде всего, известные отношения, например в случае преступного принуждения отказаться от известного права или принять на себя известное обязательство"¹² . Свою же собственную позицию относительно возможности разграничения обоих видов неправд он формулировал вполне конкретно: "Нельзя сомневаться в отсутствии какой-либо принципиальной границы, разделяющей смежные области этих неправд"¹³ .

Среди русских исследователей практически не было таких, которые в основу разграничения неправды гражданской и неправды уголовной клали субъективные признаки, хотя стоит отметить, что такая теория все же существовала. Ее родоначальником является великий немецкий философ Гегель, который полагал, что рассматриваемое различие кроется в наличии или отсутствии желания наступления преступных последствий. В основе человеческого разума, считал он, лежит добро. Совершение преступления есть зло, а зло - есть отрицание этого добра умышленно. Если же человек причиняет кому-либо зло случайно или по недомыслию, то добро им не отрицается, а, следовательно, им не преступается та грань,

¹² Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912, с. 123.

¹³ Там же.

которая отделяет проступок от преступления¹⁴ . Взгляды Гегеля позже были поддержаны его соотечественником немецким криминалистом А.Ф.Бернером¹⁵ . Среди русских криминалистов его последователями были такие исследователи, как И.А.Максимович¹⁶ и Н.С.Власьев¹⁷ . Одно

1 Q

время этих же взглядов придерживался и Н.С.Таганцев .

Однако практически с момента своего возникновения так называемая "теория субъективизма" подвергалась неоднократной и справедливой, на наш взгляд, критике. Ее противниками выступали С.В.Познышев¹⁹ , Н.Д.Сергеевский²⁰ , в более поздних своих трудах -Н.С.Таганцев²¹ , а также многие другие. Их возражения в основном состояли в следующем. Преступление - есть деяние виновное, причем, эта вина может быть выражена как в форме умысла, так и в форме неосторожности. Последней же присуще то, что у субъекта преступления отсутствует желание причинить своими противоправными действиями (бездействием) вред правоохраняемым

См.: Гегель. Сочинения. Философия права, пер. Б.Г.Столпнера, М., 1934, т.7., с. 147-148.

¹⁵ См.: Бернер А.Ф. Учебник уголовного права. Часта общая и особенная. СПб, 1865-1867, с.96-98.

¹ См.: Максимович И.А. Речь об уголовных наказаниях в России. Киев, 1853, §5.

¹⁷ См.: Власьев Н.С. О вменении по началам теории древнего русского
права. М., 1860, с. 40.

¹⁸ См.: Таганцев Н.С. О повторении преступлений. М., 1867, с. 19.

¹⁹ См.: Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912, с. 125.

²⁰ См.: Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. СПб., 1908, с. 120.

²¹ См.: Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М.,
Наука, 1994, т. 1., с.36-41.

интересам, но уголовную ответственность лицо в этом случае, тем не менее, несет. Кроме того, правонарушения, наказуемые в порядке гражданского судопроизводства, могут быть совершены как лицом, невиновным (невиновное причинение вреда или случай), так и лицом виновным, действия которого могут быть непосредственно направлены на причинение вреда. Несмотря на то, что понятия вины в уголовном и гражданском праве не совпадают, они предусматривают во многом схожее определение умысла. Поэтому можно полагать, что гражданско-правовой деликт может быть совершен намеренно (с умыслом). Таким образом, вопреки основной идее Гегеля и его последователей, преступление может быть совершено по неосторожности, а соответствующее гражданское правонарушение - с умыслом. Указанное положение применимо к вопросу о квалификации неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом лишь отчасти: по неосторожности захватить заведомо чужую недвижимость нельзя, но наличие у виновного умысла при совершении указанных действий не может быть единственным основанием разграничения деликта и преступления.

Имея незначительное распространение в XVIII-XIX веках, теория так называемого "субъективизма" уже к концу XIX века практически не имела последователей, и в начале XX века почти не осталось известных криминалистов, поддерживающих это направление в уголовном праве.

Установление принципиального различия между неправдой гражданской и неправдой уголовной осуществлялось также на основании совокупности ряда объективных и субъективных признаков. Эти теории известны в науке уголовного права как теории смешанные. Они были двух направлений и суть их заключалась в следующем. Первая теория указывала на то, что преступление, будучи деянием противоправным, -есть активное вторжение в общественный порядок, а гражданско-правовой деликт, представляя собой отрицательное, иначе пассивное, нарушение

общественного порядка, является противоправным лишь при наличии совокупности строго определенных в законе условий, в противном же случае подобное деяние - правомерно. Согласно второй теории преступление в отличие от гражданского деликта вредно для общества, а не для отдельно взятого лица, и, кроме того, при гражданском посягательстве его субъект в силах защитить себя сам, в то время как при совершении преступления необходимо вмешательство государства, которое в этом случае должно встать на защиту интересов потерпевшего²² Смешанные теории также подвергались многочисленной и вполне заслуженной критике. В частности, С.В.Познышев указывал, что одна из этих теорий не учитывает того, что возможен и активный гражданско-правовой деликт (например, при противоправной попытке расторжения договора стороной, не выполнившей взятые на себя обязательства), и что преступное деяние является преступным лишь при наличии определенных, указанных в законе оснований (вменяемость, виновность), и более того, при соблюдении определенных условий деяние, обладающее формальными признаками преступления, является правомерным (необходимая оборона). По поводу второй теории С.В.Познышев замечал, что "не каждый может защитить себя сам от гражданского посягательства, а кроме того, всякая неправда - и гражданская, и уголовная - вредна обществу"²³ . Н.С.Таганцев, рассмотрев основания разграничения преступления и гражданско-правового деликта с точек зрения субъективной и объективной теорий, сделал следующий вывод: "Группа смешанных теорий ищет основания принципиального разграничения неправд в обстановке самого посягательства, признавая

²² См.: Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912, с. 124.

²³ См.: Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912, с. 124.

при этом не одно, а несколько подобных оснований. Ближайшее рассмотрение всех этих попыток приводит к тому убеждению, что указанные признаки могут быть основой видовых, а не родовых отличий, могут послужить к установлению различных элементов неправды, а не к признанию принципиального различия неправд"²⁴ . В результате смешанные теории не получили значительного распространения в науке отечественного уголовного права.

Важно отметить, что при исследовании философами и правоведами критериев разграничения уголовной и гражданской неправды для выявления признаков, присущих процессу криминализации и декриминализации деяний, ими широко использовался исторический подход.

Еще Гегель, исследуя вопрос о свободе воли, склонялся к мысли о том, что законам как нормам положительного, а не естественного права, присуще изменение их внутренней определенности вследствие воздействия извне. При этом, твердо отстаивая идею всеобщей диалектики, он цитировал римского правоведа Секста Цецилия, утверждавшего, что "...выгодность и благодетельность законов меняется сообразно характеру эпохи и государственных дел, равно как и в зависимости от соображения их пользы в данное время, а также смотря по важности тех пороков, которые они должны исправлять, ибо подобно тому как меняется вид небес и морей, так меняются и обстоятельства времени..."²⁵ .

Среди отечественных криминалистов наиболее полно, на наш взгляд, изучение вопроса о соотношении уголовной и гражданской неправды в историческом контексте было проведено И.Я.Фойницким в

работе "Мошенничество по русскому праву". В ней он выделял и характеризовал законы динамики установления государственного контроля над правонарушениями в ракурсе эволюции человеческого общества: "Объем наказуемых действий, в том числе и имущественных преступлений ... развивается по своим прочным законам. Они суть:

а) закон развития государственных сил;

б) закон развития потребностей;

в) закон преобладания потребностей при столкновении их;

г) закон развития способностей к обобщению"

Суть первого закона по И.Я.Фойницкому заключается в увеличении числа контролируемых государством с помощью наказания деяний соответственно развитию самого государства как социально-политической общности. Смысл второго закона раскрывается ученым как соответствие динамики изменений характера правоотношений с течением времени динамике изменения количества и качества уголовно преследуемых деяний. Характеризуя этот закон, И.Я.Фойницкий подчеркивал: "Молодое общество не богато этими отношениями (имеются в виду социальные, экономические и государственные отношения [прим. авт.]), следовательно и сумма потребностей его сравнительно невелика. Увеличиваясь с постепенным усовершенствованием его, они производят в области карательного правосудия двоякие изменения. С одной стороны, становятся возможными действия, для которых не было фактической основы, например, с появлением железной дороги появились преступления против безопасности езды на железнодорожном транспорте. С другой стороны, действия, возможно и действительно совершавшиеся в прежнее время, становятся вредными для гражданского общества только в виду изменившихся отношений и поэтому облагаются наказанием, между тем,

²⁶ Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. СПб., 1871, с.З-5.

как прежде не подвергались ему"²⁷ . Третий закон означает, что при столкновении потребностей под охрану государства в первую очередь должно быть взято наиболее важное правоотношение. И, наконец, последний закон предполагает необходимость обобщения различных правоотношений по наиболее значимому родовому или видовому признаку, и, как следствие, обобщение правовых норм, регулирующих эти правоотношения, то есть, по сути, их систематизацию и кодификацию.

Обобщая свои рассуждения, И.Я.Фойницкий заключал: "Объем наказуемых действий с развитием гражданского общества увеличивается или уменьшается под влиянием изменения потребностей и сил его"²⁸ . Аналогичен по сути и вывод Н.С.Таганцева: "Граница между неправдой уголовно наказуемой и неправдой ненаказуемой, безразличной, не представляет, так же как и самый объем юридических норм, чего-либо неизменного, постоянного; она видоизменяется соответственно с общим изменением общественной культуры, а иногда даже в связи с временными, преходящими условиями государственной жизни"²⁹ .

Взгляды современных исследователей данной проблемы во многом схожи с идеями, высказанными их предшественниками. Так, И.Н.Даныпин, исследуя в одной из своих работ особенности взаимосвязи между преступлением, проступком и правонарушением, приходит к следующему выводу: "Подвижность границ между преступлениями и проступками объясняется ...исторической изменчивостью общественной опасности. В связи с появлением новых общественных условий социальная сущность одного и того же деяния

²⁷ Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. СПб., 1871, сб.

²⁸ Там же.

²⁹ Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. М.,
1994, т. 1., с.39.

может коренным образом изменяться. Оно, будучи ранее общественно вредным, становится общественно опасным. Это может быть и результатом приобретения проступком массового и систематического характера"³⁰ .

Таким образом, вопрос об уголовно-правовой охране права владения недвижимым имуществом вполне правомерно ставить в зависимость от количественной и качественной характеристики деяний, связанных с захватом чужого недвижимого имущества. Как было указано выше, за последнее время наблюдается рост правонарушений, связанных с противоправными действиями в отношении чужой недвижимости. К их числу относится как приобретение прав на нее противозаконными способами, так и захваты чужого недвижимого имущества.

В этой связи основным критерием, позволяющим провести разграничение преступления и деликта, а следовательно, определить, использование какого из методов (уголовно-правового или иного) в настоящее время будет более эффективным, является степень общественной опасности. По мнению ряда авторов, разграничение преступного и непреступного должно проводиться на основании характера и степени общественной опасности деяния. "Характер общественной опасности составляет ее качество, - пишет Н.Ф.Кузнецова, -степень же заключает в себе количество опасности преступления для общества"³¹ . Схожих взглядов придерживаются также М.И.Ковалев³² ,

Даныпин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М., 1973, с. 106-107.

³¹ Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969, с.69.

³² См.: Ковалев М.И. Советское уголовное право. Курс лекций. Вып.1.
Введение в уголовное право, Свердловск, 1971, 34;

А.А.Пионтковский³³ , Я.М.Брайнин³⁴ , Г.К.Матвеев³⁵ . Другие криминалисты убеждены, что в основе разграничения лежит характер причиненных противоправным деянием последствий: вредных - при ненаказуемых в уголовном порядке, и общественно опасных - при преступлении (Н.Д.Дурманов³⁶ , И.С.Самощенко³⁷ , М.С.Строгович³⁸ ). В конечном счете большинство криминалистов сходятся во мнении, что изменение степени общественной опасности или перерастание вредоносности в общественную опасность позволяет признать деяния, ранее в уголовном порядке не наказуемые, преступлениями. "Назовем ли мы объективную способность деяний определенного вида в той или иной степени нарушать интересы общества, точнее общественные отношения, поставленные под защиту закона, "вредоносностью" или "опасностью", суть от этого не изменится ни на йоту: если эта реальная возможность, заложенная в действии, претворена в действительность -общество с неизбежностью понесет определенный ущерб, урон. Естественно, что размеры его, так сказать, "величина" опасности, будут различны по своим количественным параметрам и именно это обстоятельство в конечном счете находит свое отражение в отраслевой

³³ См.: Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому
уголовному праву. М., 1961, с.28;

³⁴ См.: Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., 1967,
с. 199; Советское уголовное право. Общая часть. М, 1977, с.386-387.

³⁵ См.: Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности.
М., 1970, с.27.

³⁶ См.: Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.-Л., 1948, с.297.

³⁷ См.: Самощенко И.С. Правонарушения и юридическая
ответственность. М., 1966, с.12-13.

³⁸ См.: Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической
законности. М., 1966, с. 199-200.

принадлежности правонарушения (преступление или проступок), но суть от этого не изменится", - справедливо замечает Ю.И.Ляпунов³⁹ .

При незначительной общественной опасности деяния государство либо применяет к нарушителю превентивные меры, либо выступает в качестве гаранта обеспечения судебного решения по гражданскому иску. Если же степень общественной опасности возрастает, то государство в лице его компетентных органов уже становится одной из сторон такого правового явления, которое в этом случае перерастает в отношения власти и подчинения. Указанное обстоятельство влечет за собой изменение метода правового регулирования данной категории правоотношений, который, по мнению С.С.Алексеева, является основным непосредственным критерием разграничения отраслей права⁴⁰

Таким образом, суммируя вышесказанное, представляется возможным сделать следующие выводы:

а) основанием для разграничения уголовно-наказуемого деяния и
правонарушения, связанных с захватом чужого недвижимого имущества,
является "величина" (степень) общественной опасности такого деяния,
наличие которой свидетельствует о том, что оно относится к категории
преступлений;

б)    соотношение   сфер   уголовно-правового   и   иного   правового
регулирования общественных отношений (объемов уголовно-наказуемых
деяний и гражданско-правовых и   иных деликтов),   в   том   числе   и
отношений,     связанных     с     фактическим     владением     недвижимым
имуществом, не есть величина постоянная, она может изменяться в
зависимости от     потребностей общества и государства в уголовно-
правовой охране этих отношений в определенный отрезок времени.

³⁹ Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная
категория советского уголовного права. М., 1989, с.28-29.

⁴⁰ См.: Алексеев С.С. Проблемы теории права. Свердловск, 1972, т. 1,
с.134.

Соответственно, отличие преступления от административного проступка и гражданско-правового деликта состоит в степени общественной опасности деяния, наличии особых оснований привлечения к уголовной ответственности и специальном (уголовно-правовом) порядке регулирования соответствующих общественных отношений. Причем первый из указанных критериев является определяющим по отношению к двум другим, так как признание деяния общественно опасным влечет за собой его включение в категорию преступлений и установление особого порядка осуществления правосудия.

Возвращаясь к недвижимому имуществу как предмету противоправного имущественного посягательства, следует отметить, что изложенное выше дает основание полагать, что необходимость уголовно-правовой защиты прав собственника недвижимости, как уже говорилось, ставится в прямую зависимость от потребностей общества и государства в определенный момент времени. Следовательно, остается определить, насколько велика в настоящее время потребность общества и государства в уголовно-правовой защите права владения собственника или иного владельца недвижимого имущества.

Изменение экономической системы государства повлекло за собой значительную реконструкцию сферы имущественных отношений, результатом чего стало то, что в настоящее время большинство российских граждан стало собственниками разного рода недвижимого имущества. Причем число этих собственников неуклонно растет. Сама же недвижимость представлена пока в основной своей массе для большинства российских собственников прежде всего в земле, а также в квартирах, домах и дачных участках с находящимися на них постройками. При этом процесс приватизации охватывает все новые и новые виды недвижимого имущества. Сейчас к числу недвижимого имущества, которое может находиться в частной собственности, относятся различные производственные здания и сооружения. Ранее же упомянутые нами ее

виды, такие как квартиры, дома, служат для удовлетворения одной из наиболее важных человеческих потребностей - являются жилищем, а земля вообще представляет собой специфическую форму недвижимости, и в силу этой специфики обладает исключительной значимостью.

Немаловажное значение имеет и то, что квартиры, дома и, прежде всего, земля в настоящее время включены в механизм рыночных отношений и реально стали обладать таким качеством, как стоимость.

На решение вопроса о сужении или расширении круга уголовно-наказуемых деяний в отношении чужого недвижимого имущества большое влияние оказывает информационный фактор, под которым мы в данном случае понимаем знание гражданами условий и процесса перехода имущественных прав на недвижимость. В настоящее время уровень этого знания весьма низок.

Проведенное в период с марта 1994 по февраль 1996 года социологическое исследование среди профессиональных риэлторов, то есть специалистов, занимающихся проведением сделок (в основном аренды и купли-продажи) с недвижимым имуществом, показало, что лишь около 17% граждан, желающих заключить подобные сделки в 1994 году, почти треть - в 1995 году, и приблизительно столько же - в 1996 году, были более или менее осведомлены об условиях и порядке заключения соответствующих договоров, а также о вытекающих из них правах и обязанностях сторон.

Это в немалой степени вызвано тем трудным периодом, который переживает в настоящее время и наше общество, и наше государство. Динамика изменения законодательной базы не соответствует динамике изменения общественной и государственной жизни. С одной стороны, возникновение новых общественных отношений, как показывает практика, далеко не всегда вызывает своевременную адекватную реакцию государства, включающую в том числе и законотворчество. С щ>угой стороны, законодательство пополняется большим числом новых нормативно-правовых актов, цель которых либо взять под контроль

возникшие ранее общественные отношения, либо попытаться предвосхитить появление новых. Не рискуя давать общую оценку подобной законотворческой деятельности отметим лишь то, что представляет существенный интерес для нас: итогом этого является неосведомленность подавляющего числа граждан об объеме и содержании субъективных прав и обязанностей, как своих, так и других лиц.

Данные интервьюирования, проведенного среди работников правоприменительных органов по делам, связанным с имущественными посягательствами в отношении чужого недвижимого имущества, показали, что большинство обманутых "липовыми" фирмами граждан даже не удосуживалось проверить перед подписанием договора купли-продажи или договора аренды недвижимого имущества правильность составления договора, то есть условий и сроков расторжения сделок, характера и размера штрафных санкций в случае неисполнения взятых на себя обязательств или их ненадлежащего исполнения и т.п. Во многих случаях при заключении сделки не испрашивалось предъявление государственной лицензии на право заниматься данного вида деятельностью.

Определенное влияние на разрешение рассматриваемого вопроса оказывает юридический фактор. В связи с отсутствием в новом УК состава неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом на фоне фактического роста таких посягательств, о чем свидетельствует судебная практика, возникли объективные трудности в квалификации указанных действий.

Как уже отмечалось, в настоящее время основным способом защиты права владения недвижимого имущества является подача в порядке гражданского судопроизводства виндикационного иска об истребовании этого имущества из незаконного владения. Однако если использование указанного гражданско-правового способа в какой-то степени способствует восстановлению нарушенного права владения, то

в гораздо меньшей степени достигает цели профилактики подобных правонарушений. Как следствие - отсутствие жестких репрессивных (уголовно-правовых) мер к правонарушителю приводит к увеличению числа захватов чужого недвижимого имущества. В этой связи, отсутствие в новом УК статьи, аналогичной статье 148.2 УК РСФСР, не только не облегчает, но и, наоборот, затрудняет квалификацию подобных деяний. Указанные обстоятельства свидетельствуют о том, что все более и более остро проявляется необходимость в криминализации правонарушений в отношении чужого недвижимого имущества, и, в частности, неправомерного завладения таким имуществом.

Недвижимость на различных этапах развития человеческого общества всегда занимала более чем значительное место среди человеческих ценностей. В ходе развития человечества с древнейших времен практически всегда посягательства на недвижимость были наказуемы в уголовном порядке, то есть государство всегда проявляло особое внимание к этому специфическому предмету уголовно-правовой защиты. Вследствие этого на протяжении веков был выработан и до мельчайших деталей отработан процесс перехода как самой недвижимости, так и прав на нее от одного собственника или иного владельца к другому. Этот процесс включал в себя ряд стадий, и в ходе совершенствования каждой из них надобность в участии государства постепенно отпадала, сведясь в конечном итоге к объективно необходимому минимуму.

Так, в современном законодательстве многих зарубежных государств попытки завладения чужим недвижимым имуществом пресекаются уже в самом начале осуществления правонарушителем противоправных действий. Это достигается двумя способами: как путем установления ответственности за нарушение владения (если "завладение" представляет собой фактически завершенный захват имущества, то "нарушение владения" - понятие гораздо более широкое, не только предшествующее завладению, но включающее в себя последнее), так и

путем наделения владельца недвижимого имущества права использовать любые способы для восстановления нарушенного права владения, вплоть до причинения вреда здоровью посягающего.

В настоящее время в результате политических, экономических и социальных реформ вышеобозначенный процесс перехода недвижимости и прав на нее в России развит весьма слабо, и поэтому недвижимость представляет собой отличную мишень для различного рода преступных махинаций. Можно и нужно говорить о необходимости совершенствования правовых рамок процесса осуществления вещных прав, предметом которых является недвижимое имущество, и, в частности, права владения. Вполне вероятно, что попутно с совершенствованием гражданско-правового механизма должны быть найдены и в полной мере использованы возможности уголовного права.

Ответственность за посягательства на

чужое недвижимое имущество в дореволюционном русском

уголовном законодательстве

Одним из первых актов в русском праве, устанавливающим ответственность за посягательства на чужое недвижимое имущество, является Судебник 1497 года. Ответственность за посягательство на чужую недвижимость предусматривалась в нем статьями 61, 62 и, отчасти, 63. Статья 61 предусматривала случаи потравы посевов скотом, то есть устанавливала ответственность за уничтожение произрастающих на чужой земле сельскохозяйственных культур. Статья 62 содержала уголовно-правовой запрет действий, состоящих в нарушении межевых знаков, что влекло за собой или могло повлечь имущественное

посягательство. И, наконец, в статье 63 говорилось о посягательствах на право владения, а также о сроках давности дел о завладении чужой землей. То есть нормы Судебника предусматривали ответственность за три различных посягательства в отношении земли, которая в то время представляла собой основной вид недвижимого имущества.

Первое из них, предусмотренное ст.61, совмещало в себе уничтожение чужого имущества (порча сельскохозяйственных культур) и нарушение права владения, состоящее в использовании чужой земли для выпаса скота; второе (ст.62) представляло собой сохранившееся до настоящего времени посягательство, наказание за совершение которого накладывалось в основном с целью предупреждения более тяжкого преступления; третье состояло в захвате недвижимого имущества (великокняжеских земель)⁴¹ .

Соборное уложение 1649 года также содержало ряд статей, устанавливающих наказание за посягательства на чужое недвижимое имущество. И хотя собраны эти преступления были в одной главе, именующейся "О суде", но уже тогда в них устанавливалась ответственность за совершение отличных друг от друга и по способу, и по тому, что позже получило название объекта преступления, посягательств, предметом которых была недвижимость.

Так, ст. ст. 198-201 Уложения устанавливали наказание за нарушение неприкосновенности жилища и одновременно признавали правомерность и ненаказуемость действий хозяина имущества по охране своих прав, выражающихся в недопущении или выдворении нарушителя за его пределы, в процессе чего виновному могли быть причинены телесные повреждения различной степени тяжести или смерть. Наличие возможности причинить любой вред жизни или здоровью посягающего на недвижимость представляется весьма показательным. По общему правилу, воплотившемуся в современном уголовном

⁴¹ См.: Памятники русского права. М., 1955, т.З, с.409.

законодательстве в рамках учения о праве необходимой обороны и ее пределах, противодействие посягательству должно быть осуществлено с учетом опасности последнего. В рассматриваемом случае причинение смерти хозяином жилища лицу, посягнувшему на чужую недвижимую собственность, признавалось законодателем правомерным именно в силу того, что это посягательство рассматривалось как представляющее повышенную степень общественной опасности.

Другие статьи этого Уложения (ст.ст.211-213) предусматривали ответственность за присвоение чужой земли. В этих статьях содержалось четкое указание на способ и последовательность действий виновного при совершении этого преступления, а именно: насильственный характер завладения, засеивание чужой земли и название ее своей собственной: "А будет кто похочет чужой землей завладеть насильством, и для того ту чужую землю хлебом посеет и учнет ту землю называть своей землей, и в том будут челобитчики, и с суда про то сьпцется допряма, что он ту чужую землю хлебом посеял насильством для того, чтобы ему тою землей завладеть...". Эта юридическая норма интересна прежде всего тем, что носит с точки зрения современного уголовного права ряд неточностей и противоречий, но именно их наличие позволяет трактовать ее смысл по-разному.

Так, авторы "Памятников русского права" отмечают, что "важное место занимает здесь ответственность за нарушение прав владения землей"⁴² . Однако, с такой позицией согласиться сложно. В статье говорится как о насильственном завладении чужой собственностью, так и о самовольном пользовании чужим недвижимым имуществом, которое проявляется в посеве каких либо растений на чужой земле, а также о присвоении таковой посредством обмана. Используя современную юридическую терминологию, эта норма Соборного уложения включает в себя: а) захват чужого недвижимого имущества, сопряженного с

применением насилия, б) незаконное пользование этим имуществом и в) мошеннические действия в отношении чужого недвижимого имущества. Другими словами, налицо единичное составное преступление.

Если две указанные группы статей (ст.ст. 198-201 и 211-213) устанавливали ответственность за самовольное пользование и присвоение чужой земли, то статья 233 Уложения предусматривала ответственность за ее захват. В ней, в частности, говорится о следующем: "А будет кто у кого насильством отымать земли или межи или грани переделывать, и будут в том челобитчики, а сыщется про то допряма; и у того, кто так учинил, та чужая земля взяв отдати тому, у кого отнял, да на нем же доправити владение по Государеву указу, а за насильство учинити наказание, что Государь укажет". Наличие этой самостоятельной статьи, на наш взгляд, свидетельствует о том, что завладение недвижимостью, с одной стороны, выступало в качестве обязательного атрибута присвоения, то есть противоправного обращения в свою собственность чужого недвижимого имущества (об этом говорится в ст.ст.211-213), а с другой, представляло собой, в том случае, если виновный не преследовал цели обратить это имущество в собственность, а лишь устанавливал фактический контроль над землей, - самостоятельное имущественное преступление.

В Воинских артикулах Петра I также содержится ряд уголовно-правовых норм, устанавливающих наказание за посягательства на чужую недвижимость. Отличительной чертой Артикулов является то, что они в основном были призваны регламентировать взаимоотношения военных и местного населения во время осуществления походов и иных военных действий. Причем охране подлежали права как одной, так и другой стороны.

Наибольший интерес с точки зрения завладения чужим недвижимым имуществом, по нашему мнению, представляет арт.84, в котором говорится следующее: "Каждый воинский служитель имеет довольствоваться квартирами, которые от квартирмейстера назначены и

определены будут, хотя в гарнизоне или лагере; а сам солдат собою отнюдь да не дерзает иную квартиру занимать, или на имя кого другого квартиру подписывать. Кто в сем преступит, оный яко возмутитель спокойствия наказан будет ... Такожде долженствуют поставленные по квартирам в своих квартирах тако поступать, чтобы господин того дома с ним в доме жить и промысел свой продолжить мог." Данная норма достаточно определенно, на наш взгляд, характеризовала объективную сторону посягательства и устанавливала основания наступления уголовной ответственности. То есть военнослужащий не имел права занимать никакое иное помещение, кроме того, которое ему определит соответствующее должностное лицо. Кроме того, он не должен был своими действиями нарушать права хозяина квартиры или иного помещения, в котором он расположился, в том числе и права владения этим недвижимым имуществом - "чтобы господин того дома с ним в доме жить мог". Комментарий этой нормы, представленный авторами "Памятников русского права", более категоричен: "В артикуле устанавливается уголовная ответственность за самовольное занятие квартир"⁴³ .

Норм, устанавливающих наказание за присвоение чужого недвижимого имущества, в Воинских артикулах не имеется. По всей вероятности, подобное отсутствие наказания за присвоение чужой недвижимости было обусловлено тем, что устав Петра I регулировал только те отношения, которые возникали или могли возникнуть во время военного похода. В условиях же последнего присвоить чужое недвижимое имущество попросту не представлялось возможным.

В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. преступные посягательства на чужое недвижимое имущество в зависимости от способа и цели совершения выделялись в отдельные главы

⁴³ Памятники русского права. М., 1955, т. 8, с.401.

двенадцатого раздела, предусматривающего уголовную ответственность за имущественные преступления.

Определения или четкого перечня недвижимого имущества Уложение не содержало, и поэтому его приходилось давать в своих трудах отечественным криминалистам. С небольшими расхождениями в мнениях они определяли его как "всякую недвижимость, будет ли она

„44

состоять в земле, домах, заводе, лавках или иных строениях Данное определение нельзя признать самым удачным, но оно, тем не менее, достаточно конкретно информировало об основных признаках недвижимого имущества. Учитывая то, что различные транспортные средства, оборудованные силовыми агрегатами, которые позволяли перемещать в пространстве крупногабаритное имущество, появились значительно позднее, можно с уверенностью сказать, что вышеприведенное определение вполне отвечало требованиям уголовно-правовой науки того времени.

В дореволюционном русском уголовном праве имущественные преступления подразделялись на четыре основные группы, которые включали в себя самовольное присвоение чужого имущества, самовольное завладение чужим имуществом, самовольное пользование чужим имуществом и самовольное распоряжение им⁴⁵ . Некоторые ученые в отдельную группу выделяли мошенничество и вымогательство, как специфические виды имущественных посягательств⁴⁶ . При этом под самовольным присвоением понималось посягательство, направленное

⁴⁴ Боженов Н.В. Присвоение недвижимых имений. Юридический
вестник, СПб, № 1, 1879, с. 95-96; Неклюдов Н.А. Руководство к
особенной части Русского уголовного права. СПб., 1876, т.2, с.271.

⁴⁵ См.: Носович Г.Н. Самовольное пользование чужим имуществом по
русскому уголовному праву. СПб, 1893, с. 8-13.

⁴⁶ См.: Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. М,
1909, с. 172.

против права собственности в полном объеме; под самовольным завладением - хищения чужой движимой собственности и самовольный захват недвижимости, который давал виновному возможность фактического обладания имуществом, то есть, по существу, представлял собой две разновидности посягательств - на право собственности в полном объеме и на право владения; под самовольным пользованием имуществом подразумевалось противоправное, против воли собственника или иного владельца имущества или с нарушением таковой, извлечение какой-либо выгоды из этого имущества; под самовольным распоряжением - порча или повреждение имущества, виновному не принадлежащего.

Корыстные имущественные преступления делились, в свою очередь, на три или четыре группы. Например, И.Я.Фойющкий разграничивал такие преступления по способу деятельности на: а) похищение чужого движимого имущества в его разнообразных видах, где вместе с нарушением собственности нарушается владение вещью, б) присвоение чужого движимого имущества, где этот дополнительный признак нарушения владения отсутствует, и в) захваты чужой недвижимости⁴⁷.

Как уже говорилось, в основу классификации имущественных преступлений в дореволюционном уголовном законодательстве был положен способ совершения преступного посягательства. Так, часть статей Уложения, устанавливающих ответственность за посягательства на чужое недвижимое имущество, имела отличительным признаком насильственный или связанный с применением мер силового воздействия способ изъятия имущества из обладания собственника. Диспозиция ст. 1601 Уложения в редакции 1866 г. устанавливала ответственность за нападение с насилием на чужие земли, дома или иное

⁴⁷ См.: Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства на личность и имущество. СПб., 1890, с. 157.

какое-либо недвижимое имущество, а статьи 1602-1604
предусматривали квалифицирующие признаки того же деяния -
нанесение различных по степени тяжести увечий, и, соответственно,
устанавливали дифференцированное наказание. Несмотря на

определенное сходство некоторых признаков данного преступления с признаками грабежа и разбоя, такие преступные посягательства на недвижимое имущество в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года были обособлены от иных имущественных преступлений. Это свидетельствует, во-первых, о выделении посягательств на чужое недвижимое имущество из других имущественных преступлений, и, во-вторых, об обособлении среди этих преступлений того из них, которое состояло в захвате чужой недвижимости и не было сопряжено с посягательством на официально зарегистрированное право на это имущество.

Другую группу имущественных преступлений, предметом которых было недвижимое имущество, в Уложении составляли деяния, суть которых состояла в неправомерном переходе от законного собственника или владельца к виновному не самого имущества, а права собственности на него путем особого вида подлога или обмана. В частности, ст. 1677 Уложения предусматривала ответственность за составление подложных крепостей или межевых планов или книг или же каких-либо актов и документов, служащих доказательством права собственности, с намерением присвоить себе или доставить другим средство присвоить чужое недвижимое имущество, а ст. 1680 - за присвоение вверенного во владение или пользование чужого недвижимого имущества путем введения в заблуждение относительно истинности принадлежности права собственности на недвижимое имение государства в лице его соответствующих органов.

Заслуживает определенного внимания цель, преследуемая виновным при совершении этих преступлений. Очевидно, что и те, и другие совершаются с корыстной целью. Но, если в ст.ст. 1677-1680 умысел

виновного направлен на присвоение чужого недвижимого имущества, то есть на получение противоправным путем права собственности на него, то содержание субъективной стороны ст.ст. 1602-1604 совершенно иное. Виновный, совершая "нападение с насилием" на чужое недвижимое имущество, не ставит перед собой цель обратить это имущество в собственность, его действия направлены на захват этого имущества, не сопряженный с какими-либо правовыми последствиями для его законного собственника или владельца. Последствием такого деяния является то, что у виновного появляется возможность (фактическая, а не правовая) пользоваться и владеть недвижимостью, чего соответственно лишается ее законный собственник.

Несколько обособленно от указанных посягательств на чужое недвижимое имущество стояло преступление, получившее законодательное отражение в ст. 1605 Уложения, которое состояло в "истреблении граничных меж и других знаков, с намерением присвоить себе или кому-либо другому часть чужой недвижимости, или для иной противозаконной цели...". Цель этого посягательства указана уже в самом законе и представляет собой присвоение недвижимого имущества. Любопытен способ этого присвоения: уничтожение граничных меж и других знаков.

Кроме отмеченных, еще одна статья Уложения (ст.552) упоминала недвижимое имущество как предмет преступного имущественного посягательства. Она располагалась в первой главе седьмого раздела, объединяющего преступления и проступки против имущества и доходов казны, и в качестве их предмета, предусматривала так называемое "казенное имущество". Интересна ст.552 может быть тем, что объединяла преступления против казенного (государственного) недвижимого имущества: насильственное завладение этим недвижимым имуществом, самовольное пользование им и его повреждение.

Таким образом, налицо все основания утверждать, что посягательства на недвижимое имущество и в этом памятнике уголовного

права обособлялись от иных имущественных преступлений, предметом которых были движимые вещи. Причина этого, по-видимому, заключается в том, что в такого рода посягательствах законодатель видел больше "преступной дерзости" со стороны виновного, чем в посягательствах на имущество движимое⁴⁸ . Немаловажную роль в этом выделении играл в то время и политический аспект. Основой экономического строя Российской Империи, как известно, была частная собственность. После упразднения в 1861г. крепостного права, недвижимое имущество (земля, заводы, фабрики, имения, усадьбы и т.п.) стало едва ли не единственным символом частной собственности в России. Соответственно, необходимость уголовно-правовой охраны этого вида собственности, причем охрана с помощью специальных норм, ни у кого не вызывала сомнений.

Основная часть указанных выше статей Уложения содержала санкции либо за присвоение, либо за завладение (захват) чужим недвижимым имением. Уголовная ответственность в этих случаях наступала, соответственно, за посягательство на право собственности в полном объеме и за посягательство на его составляющую - право владения. Завладение чужим имуществом, таким образом, признавалось законодателем самостоятельным имущественным^йреступлением, таким же как кража, грабеж, разбой или присвоение.

Самовольное пользование чужим недвижимым имуществом выделялось законодателем в отдельные главы в зависимости от предмета посягательства. Кроме случаев причинения общественно опасных последствий или крупного ущерба, оно не относилось к разряду тяжких преступлений, а в некоторых случаях вообще переходило в категорию проступков. Ответственность за их совершение была предусмотрена в Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Первое отделение главы тринадцатой,

⁴⁸ См.: Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. СПб, 1871, т.2,с.31.

называвшейся "О проступках против чужой собственности", объединяло правонарушения, выражающиеся в самовольном пользовании чужим имуществом и его повреждении, а отделение второе касалось похищения и повреждения чужого леса.

Из этого следует, что в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года не только разграничивались посягательства на недвижимость в зависимости от направленности умысла виновного (целью преступного посягательства могло быть право владения, право пользования, право распоряжения или право собственности в полном объеме), но и наказание дифференцировалось в зависимости от причиненного преступлением ущерба. Причем в отличие от иных, направленных против чужой недвижимой собственности посягательств, ответственность за нарушение права владения предусматривалась только в уголовном порядке.

Деление преступных посягательств на группы в зависимости от содержания умысла при посягательствах на чужое недвижимое имущество большинством отечественных криминалистов того времени не только признавалось правильным, но и необходимым. Причем посягательства против права собственности и против права владения отделялись друг от друга. Вот что писал в свое время по этому поводу А.Н.Круглевский: "От интереса в наличности вещи, в отсутствии препятствий к осуществлению по адресу ее актов пользования, распоряжения или потребления, необходимо отличать интерес индивидов в обладании возможностью осуществить эти акты по отношению к вещи в любой момент, порождающий благо владения вещью, фактической стороной которого является нахождение этой вещи в составе имущества заинтересованного лица"⁴⁹ . Он же различал три основных вида посягательств против чужого недвижимого имущества:

⁴⁹ Круглевский А.Н. Имущественные преступления. Исследование основных типов имущественных преступлений. СПб, 1913, с.53.

а) насильственное присвоение чужого недвижимого имущества, б) присвоение земельного участка и в) посягательство на право владения⁵⁰ . Подобное разграничение А.Н.Круглевским проводилось в зависимости от направленности умысла виновного, с одной стороны, и внешних проявлений его преступной деятельности, то есть объективной стороны преступления, с другой. Другой русский криминалист И.И.Степанов считал, что опасность самого завладения, кроме прочего, заключается еще и в том, что по законодательству в право собственности превращается только владение⁵¹ . Имеется в виду, что, будучи самостоятельным преступлением, завладение чужим недвижимым имуществом может в большой мере облегчить виновному совершение другого преступления, а именно противоправного приобретения права собственности на это имущество. Совершенное виновным посягательство на право владения опасно не только само по себе, оно также таит в себе потенциальную угрозу для остальных правомочий собственника -права пользования и права распоряжения, а в конечном итоге и права собственности.

Стоит заметить, что для русских криминалистов того времени вопрос о квалификации посягательств на чужое недвижимое имущество не представлял особых трудностей, хотя и вызывал определенные разногласия. Так, они единодушно высказывались по поводу того, что недвижимое имущество не может быть предметом хищений, а посягательства против чужой недвижимой собственности и хищения есть

⁵⁰ См.: Круглевский А.Н. Имущественные преступления. Исследование
основных типов имущественных преступлений. СПб, 1913, с.213-255.

⁵¹ См.: Степанов И.И. О присвоении недвижимых имений. Казань, 1880,
с. 14.

совершенно различные преступления . "Только движимые имущества могут быть взяты и передвинуты с места на место, то есть похищены, эта деятельность невозможна по отношению к имуществам недвижимым", - писал И.Я.Фойницкий⁵³ . Он же подчеркивал, что завладение чужим недвижимым имуществом - это самостоятельное преступление, состоящее в противоправном самовольном, с применением насилия захвате недвижимости, предусмотренное законодателем в ст. ст. 1601-1604 Уложения о наказаниях⁵⁴ .

Некоторые разногласия между отечественными криминалистами имели место при юридической оценке посягательств на чужое недвижимое имущество, совершенных путем обмана или подлога. Если Н.А.Неклюдов⁵³ и Н.В.Боженов⁵⁶ видели в этом посягательстве мошенничество в его классическом виде, то И.Я.Фойницкий относил такое завладение к особому, обладающему только ему присущими чертами, виду мошенничества. "Самостоятельное значение, - писал он,-имеет одно лишь - обман с целью присвоения чужого недвижимого имения, имеющий в сравнении с мошенничеством некоторые

См.: Боженов Н.В. Присвоение недвижимых имений. Юридический вестник. СПб., 1879, N1, с. 12-14; Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. М., 1909, с. 187-188.

⁵³ Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная.
Посягательства на личность и имущество. СПб., 1913, с. 187.

⁵⁴ См.: там же, с.289.

⁵³ См.: Неклюдов Н.А. Руководство к особенной части русского уголовного права, т.2. СПб., 1876, с.270-272.

⁵⁶ См.: Боженов Н.В. Присвоение недвижимых имений. Юридический вестник. СПб., 1879, N1, с.91-104.

особенности"⁵⁷ . При этом он объяснял это тем, что в мошенничестве обман служит способом похищения, а в присвоении средством удержания вещи⁵⁸ . Аналогичных взглядов придерживался и другой русский криминалист И.И.Степанов, посвятивший рассмотрению этой проблемы несколько работ. В одной из них он писал: "Что до действия, и прежде всего внешней стороны его, то для присвоения, сверх удержания имения в своем владении необходимо устранение власти собственника над этим имуществом. Одного, хотя бы и противозаконного, удержания вещи недостаточно, ибо удержание вещи есть в сущности непрекращение владения ею, которое как действие отрицательное, цели владения выражать не может. Поэтому, цель присвоения должна быть засвидетельствована каким-либо положительным действием. По силе ст. 1680 таким действием является обман, и только обман, так что всякое иное действие, не отвечающее понятию обмана, не подойдет под эту статью, как бы ясно оно ни свидетельствовало о намерении виновного обратить имение в свою собственность"⁵⁹ .

Определенный интерес вызывает точка зрения К.Д.Анциферова (ее приводит в своем исследовании И.И.Степанов), согласно которой в рассматриваемом посягательстве имеет место как бы "двунаправленность" действий виновного. То есть виновный, с одной стороны, вводит в заблуждение потерпевшего, а с другой, - правительство, предъявляя последнему документы, содержащие в себе совершено ложные сведения о принадлежности имения, в действительности виновному не

⁵⁷ Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная.
Посягательства на личность и имущество. СПб., 1890, с. 288.

⁵⁸ См.: Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. СПб., 1871,
с. 260.

⁵⁹ Степанов И.И. О присвоении недвижимых имений. Казань, 1880, с. 12.

принадлежащего, что уже само по себе свидетельствует об отличии этого

«60

посягательства от иных видов имущественных преступлении .

Уголовное уложение 1903 года также содержало ряд статей, которые предусматривали ответственность за преступные действия в отношении чужого недвижимого имущества. По своему содержанию они разительно отличались от статей предыдущего Уложения. Так, в нем отсутствовали практически все статьи, устанавливавшие наказание за присвоение и захват чужой недвижимости, а также статья об уничтожении или повреждении граничных меж и знаков. Вместе с тем тут значительно расширился круг уголовно-наказуемых деяний за самовольное пользование чужим недвижимым имуществом и за нарушение неприкосновенности жилища. Появилась также специальная норма, предусматривающая ответственность за мошеннические действия в отношении чужого недвижимого имущества.

В число деяний, охватываемых самовольным пользованием чужим недвижимым имуществом, по Уложению 1903 года подпадали действия, состоящие в нахождении внутри чужого лесного или земельного владения, вне служащей для проезда дороги без уважительной причины с ружьем или иньш орудием для ловли дичи, а также с приспособлениями для рубки леса или с подводой для его перевозки (ст.ст. 623, 630). Кроме того, самовольным пользованием считалось "самовольное устройство в чужой лесной даче кирпичного или огнедействующего завода или самовольная в такой даче выгонка смолы или дегтя или жжение поташа, угольев или извести"(ст.629). Н.С.Таганцев так характеризовал подобные посягательства: "Пользование недвижимостью обнимает всякое извлечение выгоды из недвижимого имущества без нарушения на нее

⁶⁰ См.: Степанов И.И. О присвоении недвижимых имений. Казань, 1880, с. 16.

права собственности"⁶¹ . Говоря о праве собственности, Н.С.Таганцев, очевидно, имел в виду право собственности в полном объеме, то есть одно из вещных прав. И в таком случае он абсолютно прав. Однако возникает следующий вопрос: можно ли считать самовольным пользованием деяние, предусмотренное ст. 629 Уложения 1903 года, при совершении которого наряду с использованием природных ресурсов происходит не что иное, как захват земли, предшествующий неправомерному извлечению пользы? По нашему мнению, на этот вопрос можно ответить положительно, так как конечной целью данного преступления является именно извлечение выгоды от использования недвижимости. Но при этом необходимо учитывать, что указанное деяние к тому же сопряжено с фактическим захватом (завладением) чужим недвижимым имуществом.

Что касается мошеннических действий в отношении чужого недвижимого имущества (ст. 593 Уложения), то в эту статью вошли действия, заключающиеся в продаже или залоге недвижимого имущества, не принадлежащего виновному, либо в продаже или залоге собственного имущества, но обремененного долгами или обязательствами. С совершенствованием гражданского и административного законодательства, а также с улучшением деятельности административного аппарата владеть и пользоваться полученным в результате подлога, обмана или злоупотребления доверием недвижимым имуществом стало практически невозможно. Но оставалась реальная возможность распорядиться им. Соответственно, вводя в уголовное законодательство ст.593, законодатель как бы синтезировал статьи прежнего Уложения,

⁶¹ Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 года с мотивами, извлеченными из объяснительной записки Редакционной комиссии. СПб, 1904, с.937.

устанавливающие ответственность за присвоение чужого недвижимого имущества, совершенное путем обмана или подлога.

Третья группа преступлений, предметом которых было чужое недвижимое имущество, охватывалась ст.ст.511 и 512 Уложения. Они предусматривали ответственность за нарушение неприкосновенности жилища. Собственно, все посягательства данной группы делились на три вида: 1) совершенное против воли хозяина вторжение в чужое жилое помещение, 2) неоставление чужого жилого помещения, несмотря на требования хозяина, и 3) нахождение ночью в чужом жилище. И если к преступлениям первой группы относились деяния, в результате которых нарушению подвергалось непосредственно право на неприкосновенность жилища, и, как следовало из Уложения, личная свобода лица, то применительно к двум другим видам посягательств этого с полной уверенностью сказать нельзя. Комментируя эти преступления, Н.С.Таганцев отмечает, что "нарушение домового права должно быть совершено умышленно и против воли хозяина помещения, безотносительно к той цели, которую имел в виду виновный"⁶² . По нашему мнению, это не совсем верно, так как именно содержание умысла в данном случае должно быть основой квалификации таких деяний, как неоставление помещения вопреки воле хозяина и нахождение ночью в чужом жилище. Если виновный, совершая указанные действия, предполагает извлечь выгоду исключительно имущественного характера, возможно и не имея намерения нарушить личную свободу лица, можно ли считать подобные действия только нарушением неприкосновенности жилища? На наш взгляд, нет. При захвате части чужого жилого помещения и его изолировании для складирования материалов, товара или иных вещей, виновный может

⁶² Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 года с мотивами извлеченными из объяснительной записки Редакционной комиссии. СПб, 1904, с. 695.

ставить перед собой цель не нарушить неприкосновенность жилища его собственника или иного владельца, а извлечь выгоду материального характера. В этом случае имеет место не столько нарушение неприкосновенности жилища, сколько имущественное преступление.

Вместе с этим в Уложении остался неурегулированным вопрос об ответственности за нарушение неприкосновенности нежилого помещения, что также является фактическим нарушением владения.

Подводя итог, можно отметить, что наиболее крупные законодательные акты российского государства, такие как Судебник 1497 года, Соборное уложение 1649 года, Воинские артикулы Петра I, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года, содержали статьи, устанавливающие ответственность за особый род имущественных посягательств, предметом которых было чужое недвижимое имущество. Основными видами таких посягательств были присвоение, завладение и самовольное пользование чужим недвижимым имуществом. Исключение составило Уголовное уложение 1903 года, в котором статьи, устанавливающие ответственность за посягательства на чужую недвижимость, претерпели значительные изменения. При наличии ответственности за посягательства на недвижимое имущество, совершенные путем нарушения его неприкосновенности, присвоения и самовольного пользования, в Уложении 1903 года не нашел отражения запрет совершать деяние, состоящее в противоправном захвате чужого недвижимого имущества.

§з

Ответственность за посягательства

на чужое недвижимое имущество в советском уголовном законодательстве

До 1994 года советское уголовное право не выделяло недвижимое имущество в качестве специального предмета преступлений, объектом которых были отношения собственности. В первых УК РСФСР (УК 1922 года, УК 1926 года) не предусматривалась специальная ответственность за самостоятельные посягательства в отношении чужого недвижимого имущества. Нормы Особенной части этих кодексов имели в подавляющем большинстве общий характер, что позволяло толковать их чрезвычайно широко в интересах Советской власти. Так, при самовольном возведении построек и уклонении от заключения договора на право застройки земельной площади, уголовная ответственность устанавливалась по аналогии со ст. 108 УК 1926 года (нарушение правил производства строительных работ)⁶³ . А согласно §15 приложения к ст.58-1 этого же УК (по состоянию 1 июля 1935 года) захват обобществленного имущества, и, в том числе, недвижимого, лицом, вышедшим из колхоза, приравнивался к государственным преступлениям.

Некоторый прогресс в уголовно-правовой охране недвижимого имущества как специального предмета преступного посягательства наметился с принятием УК РСФСР 1960 года. В нем следует отметить наличие статей, устанавливавших ответственность за преступления в отношении отдельных видов чужого недвижимого имущества, например, таких, как жилище и земля. Однако основным объектом этих преступлений были не отношения собственности, а иные общественные отношения. В

связи с особым порядком охраны и регулирования процессов передачи прав на недвижимость, посягательства на такое имущество, несмотря на наличие в определенных случаях явной корыстной цели, квалифицировались не как преступления против собственности, а как преступления против конституционных и иных прав и свобод граждан или как преступления против порядка управления.

Вопрос об ответственности за посягательства на чужое недвижимое имущество в рамках статей Особенной части УК РСФСР 1960 года, о преступлениях против собственности, заслуживает особого внимания.

В самом общем виде недвижимое имущество может быть представлено в следующих видах: а) естественное недвижимое имущество, недвижимый характер которого обусловлен самой его природой (земля, реки и т.п.) и б) имущество, отнесенное к недвижимому в силу особых физических характеристик (размер, масса) или закона (строения, сооружения и т.п.). В рамках социалистической системы хозяйствования недвижимое имущество в зависимости от его принадлежности также подразделялось на четыре группы: государственное, общественное, личное имущество, а также имущество, не являющееся собственностью социалистических организаций. Земля и водные пространства являлись исключительной собственностью государства, а строения и сооружения могли быть собственностью представителей любой из четырех названных групп. В этой связи, недвижимое имущество вполне могло быть предметом имущественных преступлений.

Недвижимое имущество как предмет преступлений против собственности.

В советском уголовном праве предметом преступлений против собственности признавалось чужое имущество, обладающее признаками

64 т-»

ещи и имеющее определенную экономическую ценность . В уголовном законе ничего не говорилось о форме имущества, и, таким образом, подразумевалось, что предметом всех имущественных посягательств могло быть как движимое, так и недвижимое имущество. Однако совершенно очевидно, что далеко не все из имущественных преступлений могли быть совершены в отношении недвижимого имущества.

Для облегчения анализа этих преступлений под углом зрения предмета преступного посягательства имеет смысл разделить их на группы. Существует несколько видов классификаций преступлений против собственности. Одним из оснований является признак наличия или отсутствия у виновного корыстной цели⁶⁵ . Согласно этому основанию преступления против собственности можно разделить на две группы: корыстные преступления, предметом которых являлось чужое имущество, и некорыстные имущественные посягательства. К последней группе относились такие деяния, как умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение имущества (государственного и личного) и недобросовестное отношение к охране государственного или общественного имущества. В свою очередь корыстные посягательства против чужой собственности делились также на две группы в зависимости от цели преступного посягательства: имеющие целью обратить полученное противоправным путем имущество в собственность и не имеющие таковой. К тем, которые имели целью обратить имущество в собственность, можно было отнести все виды хищений, в том числе мошенничество, а также вымогательство; к другим - посягательство,

⁶⁴ См.: Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте
преступления // Сборник научных трудов Свердловского юридического
института, вып. 10, 1969, с. 222; Трайнин А.Н. Общее учение о составе
преступления. М, 1957, с. 178-179.

⁶⁵ См.: Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной
собственности. М., 1968, с.6-10.

которое было выделено законодателем как не обладающее признаками хищения - причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием.

Соответственно, чтобы ответить на вопрос о том, предметом каких преступлений против собственности по УК РСФСР 1960 года могло быть недвижимое имущество, необходимо провести соответствующее исследование предмета каждого из обозначенных преступлений.

В уголовном законе не давалось общего определения хищения, но перечень его форм и сопутствующих им признаков, предоставлял возможность такое определение вывести. В основном хищение определялось как "умышленное, противоправное, безвозмездное, с корыстной целью завладение чужим имуществом, сопряженное с его изъятием из обладания собственника или лица, в ведении которого находится это имущество"⁶⁶ .

Соответственно можно предположить, что недвижимость могла быть предметом всех преступных посягательств, входящих в группу хищений: кражи, грабежа, разбоя, присвоения или растраты вверенного имущества, так как все они однородны по своей сущности, то есть обладали определенной совокупностью присущих хищению тождественных признаков, объединявших их в единую группу. Исключение составляет мошенничество, которое будет рассмотрено отдельно.

Одним из таких признаков была субъективная сторона хищения. Общими для всех его видов являлись наличие прямого умысла и корыстной цели. При этом содержанием умысла охватывалось установление фактического контроля над имуществом, который предполагал получение противоправным способом возможности владеть, пользоваться и распоряжаться этим имуществом как своим собственным,

⁶⁶ Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества. М., 1971, с. 90; Комментарий к У К РСФСР. Вердикт, М, 1994, с. 168.

осознание виновным факта совершения им незаконных действий, а также предвидение общественно опасных последствий совершаемого деяния⁶⁷ .

Особенностью недвижимого имущества является то, что получить указанные правомочия нельзя, лишь установив над ним фактическое обладание. К подобным выводам при исследовании преступлений, состоящих в захвате чужого недвижимого имущества, приходили и многие русские криминалисты. В частности И.И.Степанов, анализируя данное преступление, писал, что "если право собственности на недвижимое имение приобретается только актом укрепления (официального удостоверения, регистрации [прим. автора]), то для присвоения, то есть обращения в собственность такого имения, простое завладение им, очевидно, непригодно"

Действительно, для того чтобы получить возможность владеть, пользоваться и распоряжаться недвижимостью, недостаточно было завладеть ею, необходимо было иметь соответствующее право на такие действия. Переход права от прежнего собственника или иного владельца недвижимого имущества к новому контролировался специальными государственными органами. А само право безусловно похитить нельзя, так как оно не обладает признаками предмета хищения. Напротив, при хищении движимого имущества, владеть, пользоваться и распоряжаться им виновный мог и при отсутствии каких-либо прав на него, только завладев этим имуществом.

Из этого следует, что содержанием умысла виновного при совершении хищения могли охватываться действия в отношении только движимого имущества, в то время как одно только завладение

⁶⁷ См.: Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной
собственности. М., 1968, с.29, 34; Комментарий к УК РСФСР. Вердикт, М.,
с.171.

⁶⁸ Степанов И.И. О присвоении недвижимых имений. Казань, 1880, с. 2.

недвижимым имуществом могло носить исключительно временный характер. Это, в свою очередь, означает, что лишь при одном только захвате чужого недвижимого имущества при отсутствии посягательства на какое-либо право на него виновный не мог преследовать цель обратить его в собственность, его умыслом мог охватываться только захват такого имущества, носящий исключительно временный характер. Указанные же действия, будучи имущественным посягательством, хищением не являются.

Если обратиться к опыту дореволюционных и современных отечественных криминалистов, можно констатировать, что никем из них недвижимое имущество предметом хищения не называлось. Более того, все исследователи единодушно признавали тот факт, что предметом хищений (кражи, грабежа, разбоя) может быть только движимое, но никак не недвижимое имущество⁶⁹ .

В этой связи можно сделать вывод о том, что недвижимое имущество по УК РСФСР не могло быть предметом хищений, так как обладало специфическими признаками, которые выводили его за рамки предмета преступлений рассматриваемой группы. К их числу относятся прежде всего стационарность и неподвижность такого имущества, которые определяют его особый правовой статус и влекут за собой строго определенный порядок перехода прав на него от одного лица к другому, а также жесткий контроль со стороны государственных органов, осуществляющих наблюдение за принадлежностью недвижимого имущества.

⁶⁹ См.: Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. Изд. 2., М., 1909, с. 187; Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства на личность и имущество, СПб., 1890, с. 159; Неклюдов Н.А. Руководство к особенной части русского уголовного права. СПб., 1876, т.2, с.634; Владимиров В.А. Квалификация преступлений против собственности. М., 1968, с.21.

Особого внимания заслуживает в этой связи такой вид преступлений против собственности, как мошенничество. В свое время исследованием мошенничества занимался целый ряд выдающихся советских криминалистов. В их числе такие известные правоведы, как Б.С.Никифоров, А.А.Жижиленко, Г.Н.Борзенков. Ответственность за мошенничество в УК РСФСР предусматривалась ст.ст. 93 и 147. Кроме различия в предмете преступления (государственное или общественное имущество (ст.93 УК), личное имущество (ст. 147 УК), отличие между ними заключалось еще и в характеристике объекта посягательства. Если ст. 93 устанавливала ответственность только за завладение государственным или общественным имуществом путем обмана или злоупотребления доверием, то ст. 147 - за завладение имуществом или за приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием.

Мошенничество в отношении чужого имущества является разновидностью хищения, поэтому недвижимое имущество не могло быть предметом мошенничества в той его части, которая предусматривала ответственность за посягательство на имущество. Причина этого в том, что мошенничество представляет собой разновидность хищения, а недвижимое имущество предметом хищений быть не может, так как у виновного отсутствует возможность осуществлять правомочия собственника в отношении недвижимого имущества без наличия официально зарегистрированных прав на него.

Статья 147 УК РСФСР 1960 года предусматривала ответственность за завладение личным имуществом или за приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием. Указанное обстоятельство значительно расширяло круг предметов этого преступления. Предмет хищений, как известно, обладает тремя основными признаками: физическим, экономическим и юридическим, первый же из перечисленных признаков к понятию "право" неприменим. Похитить право невозможно, можно только посягнуть на

него, нарушить путем присвоения, лишения возможности пользоваться, владеть или распоряжаться имуществом. "Поскольку предмет хищения всегда материален (является частью материального мира), право на имущество не может быть предметом хищения, в том числе и хищения путем мошенничества", - справедливо замечает Г.Н.Борзенков⁷⁰ . Значит, мошенничество может быть двух разновидностей: 1) хищение чужого имущества путем обмана или злоупотребления доверием и 2) приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием. При этом если первая из указанных разновидностей мошенничества является хищением чужого имущества, то вторую отнести к группе хищений нельзя из-за отсутствия признаков предмета хищения. Следовательно, приобретая незаконным путем право на имущество, виновный совершает не хищение, а другое имущественное преступление. При этом посягательство на право может быть не сопряжено с завладением имуществом. Так гр-н А., злоупотребляя доверием С, заключил с ним договор аренды дачного домика с последующей оплатой и с правом сдачи его в субаренду без письменного согласия арендодателя. Используя полученные права на указанное имущество, А. под видом собственника этого имущества взял по договору займа у гр-на К. определенную денежную сумму, а в обеспечение указанного обязательства предоставил в залог имущественное право (право аренды на дачный домик). Не исполнив свои обязательства ни по договору аренды, ни по договору займа, гр-н А. скрылся. Таким образом, при совершении мошенничества с целью завладеть деньгами К. А. использовал свои права на дачный домик, фактически не завладевая им, и его действия могли быть квалифицированы по ст. 147 УК РСФСР. Примечательно, что если бы договор аренды был заключен с государственной или общественной организацией, то действия А. в отношении С. не подпадали бы под ст.93, так как в указанном случае

путем злоупотребления доверием было получено не имущество, а право на имущество, посягательство на которое статьей 93 УК РСФСР не предусматривалось.

Вместе с этим в отечественной уголовно-правовой литературе не было единого мнения по поводу того, какой объем прав следует считать объектом (предметом) мошенничества. Так, одни авторы исходили из того, что право на имущество - это "вид субъективных гражданских прав хозяйственного или экономического содержания"⁷¹ , то есть понимали под ним любое имущественное право или совокупность таких прав. Другие считали, что уголовно-правовое понятие права на имущество должно быть сужено до права собственности⁷² , объясняя это тем, что "столь широкое толкование имущественных прав в гражданском праве не может быть механически применено при характеристике права на имущество, употребляемого ст. 147 УК РСФСР"⁷³ . Нам ближе первая точка зрения, поскольку "право на имущество" - понятие чрезвычайно широкое и под ним можно понимать как право собственности в полном объеме, так и отдельно право владения, пользования или распоряжения имуществом, а также такие вещные права, как право хозяйственного ведения, право оперативного управления, право пожизненного наследуемого владения, право постоянного (бессрочного) пользования.

Таким образом, следует отметить, что из диспозиции статей 93 и 147 УК РСФСР вытекало, что мошенничество могло быть сопряжено как с завладением чужим имуществом, так и с противоправным приобретением права на имущество. Само по себе

⁷¹ Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР 1960 года. Л., 1962, с.273.

⁷² См.: Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР.
М., 1964,с.314.

⁷³ Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. 18.

завладение чужим имуществом путем обмана или злоупотребления доверием было совершенным с корыстной целью противоправным безвозмездным изъятием или обращением чужого имущества в пользу виновного или других лиц, то есть хищением.

Однако приобретение права на имущество путем обмана или злоупотребления доверием, будучи разновидностью мошенничества, в рамки понятия "хищение" не укладывается. Следовательно, мошеннические действия в отношении чужого имущества - есть разновидность хищения, но недвижимое имущество, как уже говорилось, похитить невозможно. В то же время, мошенничество, сопряженное с противоправным приобретением права на имущество, могло быть совершено в отношении недвижимого имущества.

То, что при мошенничестве посягательство могло быть направлено, наряду с имуществом, на право на имущество, причем не только на право собственности, но и на такие права, как право пользования и право владения имуществом, свидетельствует о том, что мошенничество не является классической формой хищения. Это следует из того, что право не может быть предметом хищения, и противоправное приобретение в результате мошеннических действий, например, права владения на имущество не дает виновному возможности пользоваться, владеть и распоряжаться этим имуществом как своим собственным, что является неотъемлемым признаком объективной стороны хищения.

Подводя итог, можно заключить, что недвижимое имущество по УК РСФСР не могло быть предметом мошенничества, сопряженного с посягательством на имущество, так как в данном случае имеет место разновидность хищения, а похитить недвижимость невозможно по изложенным выше причинам. Что же касается мошеннических действий в отношении чужого права на имущество, то в этом случае недвижимое имущество могло быть предметом этого преступления, так как право на него виновный мог получить путем обмана или злоупотребления доверием.

Применительно к вымогательским действиям в отношении недвижимого имущества можно отметить следующее. Вымогательство в ст. 95 УК РСФСР определялось как требование передачи имущества или права на имущество или совершение других действий имущественного характера под угрозой применения насилия над личностью потерпевшего или его близкими, оглашения позорящих сведений о нем или его близких, повреждения или уничтожения их имущества.

Отличительной чертой этого преступления было то, что оно выражалось не в непосредственном завладении имуществом или противоправном приобретении права на него, а в предъявлении требования передачи имущества или права на это имущество, подкрепленного угрозой. Ответственность за вымогательство предусматривалась как за посягательство в отношении любого имущества, так и в отношении любого объема прав. Следовательно, при совершении вымогательства требование могло быть направлено как на противоправное приобретение виновным официальных прав собственника или иного владельца недвижимого имущества, так и на отторжение у потерпевшего в пользу виновного или третьих лиц самой недвижимости. Причем, термин "право на имущество" в этом случае следует толковать широко. Это означает, что под ним следует понимать любое вещное право, в том числе право пользования, право владения или право распоряжения имуществом. Таким образом недвижимость могла быть предметом вымогательства, сопряженного с требованием передачи имущества или права на это имущество. Но завладение чужим имуществом, в том числе недвижимым, составом вымогательства не охватывалось.

Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием, в соответствии со ст.94 УК РСФСР, представляло собой совершенное с корыстной целью деяние, отличие которого от хищения заключалось в отсутствии такого присущего хищению признака, как завладение чужим имуществом.

Имущественную выгоду преступник извлекал не путем завладения имуществом, а путем непередачи должного. Очевидно, что при этом недвижимое имущество могло быть не предметом, а средством совершения данного преступления. Так, например, ответственность по ст. 94 УК РСФСР наступала при уклонении виновного от уплаты различных платежей за использование недвижимого имущества. Но указанная статья устанавливала ответственность только за посягательства в отношении имущества, принадлежащего государственным или общественным организациям, и это обстоятельство сразу же позволяло выделить из предмета этого преступления личное имущество граждан.

Таким образом, причинение имущественного ущерба собственнику или иному владельцу недвижимости путем обмана или злоупотребления доверием с использованием чужого личного недвижимого имущества не охватывалось объективной стороной преступления, предусмотренного ст. 94 УК РСФСР. Не охватывались ею также действия, состоящие в завладении чужим недвижимым имуществом, так как при причинении имущественного ущерба не происходило захвата (завладения) такого имущества. Виновный мог получить право владения недвижимостью в законном порядке (например, по договору аренды), но впоследствии, не исполняя свои обязательства по этому договору, продолжать владеть ею незаконно. При этом потерпевший нес имущественный ущерб, который выражался не в ущемлении его права собственности на недвижимое имущество, а в упущенной выгоде, которую он мог получить в случае соблюдения виновным условий договора.

Наряду с корыстными преступлениями против собственности УК РСФСР содержал и ряд некорыстных имущественных посягательств. К их числу можно было отнести умышленное уничтожение или повреждение имущества, неосторожное уничтожение или повреждение имущества и недобросовестное отношение к охране государственного или общественного имущества.

Умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение имущества - это преступления, предметом которых могло быть как движимое, так и недвижимое имущество.

Преступление, предусмотренное ст. 100 УК РСФСР, состояло в недобросовестном отношении к охране государственного или общественного имущества. Его объективная сторона выражалась в невыполнении или ненадлежащем выполнении виновным обязанностей по охране имущества. Это могло заключаться в неявке или уходе с поста, допуске посторонних лиц на охраняемый объект и тому подобных действиях, повлекших расхищение, повреждение или гибель этого имущества.

Таким образом, необходимо отметить, что по УК РСФСР недвижимое имущество не могло быть предметом таких преступлений против собственности, как кража, грабеж, разбой и мошенничество (в отношении имущества), то есть преступных деяний, относимых к разряду хищений. Вместе с этим мошеннические действия могли быть направлены на противоправное приобретение права собственности на чужое недвижимое имущество. При причинении имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием и недобросовестном отношении виновного к охране государственного или общественного имущества недвижимость могла быть средством совершения указанных преступлений. Соответственно, недвижимое имущество могло быть непосредственным предметом таких преступлений, как умышленное и неосторожное уничтожение или повреждение имущества и вымогательство. Последнее к тому же могло быть направлено и на противоправное приобретение права на недвижимость.

Недвижимое имущество как предмет неимущественных преступлений.

В Уголовном кодексе РСФСР 1960 года было две статьи,
непосредственно предусматривающие ответственность за

неимущественные посягательства на такие разновидности недвижимого имущества, как жилье (ст. 136) и земля (ст. 199).

Статья 136 УК РСФСР устанавливала ответственность за нарушение неприкосновенности жилища граждан, которое выражалось в незаконном обыске, незаконном выселении или иных незаконных действиях, нарушающих неприкосновенность жилища. Объектом этого преступления являлось закрепленное в ст. 55 Конституции СССР 1977 года право граждан на неприкосновенность жилища. Наряду с указанными в диспозиции способами совершения этого преступления - незаконным обыском и незаконным выселением, его объективная сторона также могла быть выражена в иных действиях, направленных на нарушение неприкосновенности жилища. Под "иными действиями" понималось, например, вторжение в жилище без согласия жильца, временное использование жилого помещения в отсутствие владельца и т.д.⁷⁴ Таким образом, практически любое преступное посягательство, сопряженное с нарушением неприкосновенности жилища, за небольшим исключением (кража, грабеж, самоуправство и др.), могло быть квалифицировано по ст. 136 УК РСФСР.

Наряду с ответственностью за нарушение неприкосновенности жилища, УК РСФСР также устанавливал ответственность за самовольный захват земли. Объективная сторона этого преступления, предусмотренного ст. 199 УК РСФСР, могла выражаться в огораживании чужого участка, возведении на нем постройки, самовольном использовании участка для огородничества или садоводства. В то же время не являлись самовольным захватом земли действия, заключающиеся в самовольном сенокошении, использовании участка для прохода или проезда, временном складировании материалов, стоянке автомашины и т.п. Таким образом, данное посягательство не было направлено на отторжение у

законного хозяина какого-либо права на эту землю, и самовольный захват заключался в лишении возможности законного собственника или владельца фактически владеть и пользоваться принадлежащим ему участком земли.

Предусматривая в качестве предмета уголовно-правовой охраны от посягательств, не связанных с преступлениями против собственности, только жилище и землю, УК РСФСР 1960 года вместе с тем лишало этой защиты иные формы недвижимого имущества, например, нежилые и хозяйственные постройки и водные объекты. И если при социализме захват последних был практически невозможен, то завладение чужими нежилыми строениями вполне могло иметь место. Как и при совершении преступлений, предусмотренных ст.ст.136 и 199 УК РСФСР, при завладении виновным заведомо чужим сараем, амбаром или иным нежилым помещением его законный хозяин терял в течение какого-то времени возможность осуществлять свои права по владению и пользованию этим имуществом, а действия виновного в этом случае фактически не содержали состава преступления.

Если у виновного были какие-то действительные или предполагаемые права на недвижимое имущество и в результате его действий собственнику или иному владельцу имущества был причинен существенный вред, такое деяние могло быть квалифицировано по ст.200 УК РСФСР, то есть как самоуправство. Оно заключалось в действиях, состоящих в самовольном, с нарушением установленного законом порядка, осуществлении своего действительного или предполагаемого права. Именно так, согласно данным проведенного исследования, в большинстве случаев квалифицировались факты самовольного вселения в освободившуюся комнату в коммунальной квартире и завладения спорной хозяйственной постройкой в сельской местности, причинившие значительный ущерб их собственникам или владельцам.

недвижимого имущества, сопряженный с применением насилия и нарушением общественного порядка, квалифицировался по ст.206 УК, то есть как злостное хулиганство. Так, С, Н. и К. пришли в гости к В., дом которого стоял на отшибе. После совместного распития спиртных напитков, они повздорили с В., после чего, применяя насилие, вытолкнули последнего на улицу, пригрозив, что если он заявит в милицию, они его изобьют. При этом С. сказал, что как только они допьют водку, то уйдут из дома В. Действия С, Н. и К. были квалифицированы по ч.2 ст.206 УК РСФСР⁷⁵ . В рассматриваемом случае наряду с составом хулиганства в действиях С, Н. и К. налицо неправомерное завладение домом В., так как виновные временно лишили его возможности владеть и пользоваться принадлежащим ему недвижимым имуществом. Соответственно, хотя захват чужого недвижимого имущества, сопряженный с хулиганскими действиями, формально и подпадал под диспозицию ст.206 УК РСФСР, но подобная квалификация не отражала действительную сущность и общественную опасность этого деяния.

Таким образом, проведенное исследование норм Особенной части УК РСФСР 1960 года показывает, что недвижимое имущество в определенной степени находилось под защитой уголовного закона. Она осуществлялась с помощью статей различных глав УК РСФСР, которые устанавливали ответственность как за имущественные, так и за неимущественные преступления. Но сказать, что эта охрана была достаточно полной и всеобъемлющей, нельзя. В частности, уголовный закон охранял только права собственника или иного владельца таких видов недвижимого имущества, как жилище и участок земли.

⁷⁵ См.: "Вечерний Ростов", № 9, 1989.

§4

Ответственность за посягательства

на чужое недвижимое имущество в

уголовном законодательстве зарубежных стран

Практически во всех зарубежных законодательных актах средневековья недвижимое имущество выделялось как специальный предмет уголовно-правовой охраны. При этом ответственность за посягательства на чужую недвижимость во многих из них дифференцировалась в зависимости от способа совершения посягательства и тяжести причиненных им последствий.

Законы Лангобардов представляют собой обычное право древнегерманского племенного союза, в течение двух с половиной столетий, начиная с VI в н.э., обитавшего в северной и средней части Аппенинского полуострова. Уже в Эдикте короля Ротари, первого из династии Лангобардов, содержится ряд норм, устанавливающих ответственность за посягательства на чужие земельные владения. Статья 354 Эдикта предусматривает ответственность за вспашку или засев заведомо чужого поля, а статья 355 - за перепахивание заведомо чужого засеянного поля. Отсутствие в тексте ст.354 признаков наказания свидетельствует о ее гражданско-правовом характере: "О чужом вспаханном поле. Если кто, зная что не его, вспашет или осмелится засеять чужое поле, лишится труда и плодов, и тот, кто доказал, что поле его, пусть имеет плоды". В то же время ст.355 Эдикта является уголовно-правовой нормой: "О перепаханном поле. Если кто перепашет чужое засеянное поле и не сумеет доказать, что [поле] его, то должен вернуть собственному хозяину только засеянное, что опустошил, и за опасную дерзость уплатит шесть солидов". Следовательно, если первое правонарушение заключается, по сути, только в противоправном

использовании чужой земли, то второе, кроме того, - в ее захвате, предшествующем такому использованию.

Логическим продолжением Эдикта короля Ротари стали Законы короля Лиутпранда. Статьи 46 и 47 устанавливали ответственность за захват чужой земли, не связанный с ее последующим использованием. Захват вьфажался в самовольном изменении границ земельных владений, а в качестве способов предусматривались, соответственно, рытие рва и огораживание. Появление этих статей свидетельствует о том, что указанное посягательство стало признаваться оконченным уже не с момента вспашки, засева и т.п., а при завладении (захвате) чужой землей. Указанное обстоятельство указывает либо на повышенную опасность таких действий, либо на большое число случаев захвата чужой земли. При этом в законе в отдельную статью 148 выделено посягательство на присвоение чужой земли. В ней устанавливается ответственность не только за захват недвижимости, но и за попытку выдать ее за свою.

Таким образом, в этом памятнике древнегерманского обычного права посягательства на чужую землю были трех видов: противоправное пользование чужой землей, ее захват и присвоение.

Другой памятник западноевропейского права, Салическая правда, содержала статьи, также не только предусматривающие наказание за посягательства на чужую землю, но и дифференцирующие его в зависимости от вида посягательства. Так, если ст.24 предусматривала наказание в 15 солидов штрафа за действия, состоящие в вспахивании чужой земли, то ст.25 - уже в 45 солидов - за самовольный засев чужой земли. Учитывая, что нормами Салической правды предусматривалась ответственность за три вида посягательств на чужую землю: использование, завладение и присвоение, следует отметить наличие такого самостоятельного посягательства, как завладение, которое заключалось в открытом использовании чужой земли для собственных целей. При этом завладение, не будучи присвоением, лишало законного хозяина этой земли фактической возможности осуществлять

свои правомочия. Различие между двумя обозначенными статьями этого средневекового законодательного акта состоит, по нашему мнению, в степени преступной дерзости, а также в объективной стороне деяний: вспашка земли представляет собой первоначальные действия по извлечению из нее пользы, ее засев - вторичные, а сбор и использование урожая - заключительный этап. Ненаказуемость последних действий при условии, что нарушитель уже совершил первые два, очевидна - в этом случае он пользуется результатами своего собственного труда.

Ответственность за аналогичные преступления предусматривала также Саксонская правда Карла Великого. Ее статьи имели много общих черт с Законами Лангобардов и Салической правдой.

Таким образом, средневековое зарубежное законодательство выделяло такие посягательства в отношении чужого недвижимого имущества, как использование чужой земли, ее присвоение и захват. Ответственность за совершение указанных действий была дифференцирована в зависимости от цели посягательства (захватить, присвоить, использовать) и последствий совершенного виновным деяния (лишение земли - при присвоении ее виновным, отсутствие возможности свободно пользоваться землей - при ее захвате, материальный ущерб или упущенная выгода - при противоправном использовании), а наказание достаточно суровым.

Современному зарубежному уголовному законодательству известны различные виды посягательств, предметом которых является чужое недвижимое имущество. Причем уголовные кодексы одних стран обособляют такие посягательства от иных имущественных преступлений, в то время как другие не делают подобного разграничения.

Уголовное законодательство практически всех крупных развитых стран в разделе имущественных преступлений различает такие классические виды посягательств на чужое имущество, как кража, грабеж (ограбление), мошенничество (УК отдельных стран выделяют

злоупотребление доверием), присвоение и вымогательство. В некоторых кодексах также имеется состав разбоя. При этом только уголовное законодательство Англии предусматривает недвижимое имущество в качестве предмета кражи и однородных с ней преступлений. Согласно п.2 ст. 4 Закона о краже, принятого в Великобритании в 1968 году, уголовную ответственность за кражу несет лицо, присвоившее чужой участок земли. А в уголовных кодексах таких стран, как Германия, Франция и Италия совершенно четко определено, что недвижимое имущество не может быть предметом кражи, ограбления, разбоя, присвоения и мошенничества.

Так, УК ФРГ, предусматривая в §242 ответственность за кражу, определяет, что "виновным в краже должен быть признан тот, кто изымет у другого чужую движимую вещь с намерением противоправно присвоить ее себе". В ч.1 ст. 628 УК Италии ограбление определяется как действия того, "кто в целях извлечения неправомерной выгоды для себя или другого посредством насилия над личностью или угроз завладевает чужой движимой вещью". При этом стоит отметить интересный подход немецких криминалистов к вопросу о разграничении движимого и недвижимого имущества. Ф.М.Решетников пишет, что "по их мнению, следует исходить не из концепции гражданского права о движимом и недвижимом имуществе, а из фактического положения дел: кражей признается хищение статуи -части чужого дома, нарезанного торфа и т.п., если преступнику удалось сделать их движимыми"⁷⁶ . Характерно, что ограничивая круг предметов однородных с кражей имущественных преступлений движимыми вещами, уголовное законодательство стран континентальной системы права в рамках этой же группы

⁷⁶ Решетников Ф.М. Буржуазное уголовное право - орудие защиты частной собственности. М., 1982, с.49.

преступлений не предусматривает ответственность за посягательства на чужое недвижимое имущество. Дифференцируя ответственность в зависимости от цели, преследуемой виновным при совершении имущественного посягательства (с намерением присвоить или обратить в свою пользу чужое имущество или без такового), УК ФРГ, Франции и Италии - наиболее развитых западноевропейских государств, лишь в некоторых случаях выделяют посягательства в отношении чужого недвижимого имущества как самостоятельные преступления.

Уголовно-правовая охрана прав собственника недвижимого имущества в этих странах обладает рядом особенностей. В составах некоторых видов имущественных преступлений, таких как вьшогательство и злоупотребление доверием, не конкретизируется предмет преступления и, соответственно, предусматривается ответственность за посягательства в отношении чужого недвижимого имущества. Кроме того, под уголовно-правовой охраной находится право на неприкосновенность жилища. Причем в некоторых кодексах ответственность за последнее преступление дифференцируется в зависимости от способа его совершения. Например, §123 УК ФРГ предусматривает ответственность за нарушение неприкосновенности жилища, а §124 - за нарушение неприкосновенности жилища, сопряженное с применением или угрозой применения насилия. Однако уголовно-правовой защитой обеспечивается не всякое недвижимое имущество, а только то, которое является жилищем.

Несколько иначе к вопросу об ответственности за преступные посягательства в отношении чужого недвижимого имущества подходит уголовное законодательство Японии. В УК Японии наряду со статьями об имущественных посягательствах, близких по содержанию соответствующим посягательствам в УК стран западной Европы, имеется статья 235-2, которая устанавливает ответственность за незаконное присвоение чужого недвижимого имущества.

Чрезвычайно широким спектром уголовно-правовых способов

защиты прав собственника недвижимого имущества обладает уголовное законодательство Соединенных Штатов Америки. Несмотря на то, что в каждом из штатов имеется свой собственный уголовный кодекс, практически во всех из них имеют место статьи, устанавливающие ответственность за такие преступления в отношении чужого недвижимого имущества, как берглэри (burglary) и родственные ему посягательства. Берглэри - преступление, встречающееся только в уголовном законодательстве государств с англосаксонской правовой системой, таких как США и Великобритания. Оно заключается в незаконном проникновении лица в чужое помещение с целью совершения какого-либо иного преступления. Б.С.Никифоров и Ф.М.Решетников выделяют следующие, присущие этому преступлению признаки:

1) наличие взлома;

2) факт вхождения, проникновения;

3) проникновение осуществляется в помещение;

4) данное помещение принадлежит другому лицу;

5) цель проникновения - совершить фелонию (felony) -
преступление, за которое может быть назначено наказание в виде
тюремного заключения сроком свыше одного года;

6) проникновение в ночное время ( в уголовных кодексах некоторых
штатов)⁷⁷ .

Родственным посягательством по отношению к берглэри признается так называемое нарушение владения (trespass). Примечательно, что при наличии квалифицирующих обстоятельств это деяние уголовно-наказуемо только по законодательству США, в то время как в уголовном праве Великобритании оно относится к разряду проступков, а в уголовном порядке наказуемо только берглэри.

⁷⁷ См.: Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское уголовное право. М., 1990, с. 142-143.

Согласно §140.05 УК штата Нью-Йорк "лицо виновно в нарушении владения, если оно незаконно проникло в помещение или на любой объект, являющийся недвижимостью, или остается там". Это простое неквалифицированное нарушение владения является так называемым нарушением (violation), которое в §10.00 УК этого штата определяется как "посягательство..., за которое не может быть назначено наказание тюремным заключением сроком свыше пятнадцати дней".

В целом уголовному праву США присуще деление посягательств в зависимости от степени тяжести на нарушение (violation), мисдиминор (misdemeanor), под которым понимается посягательство, за совершение которого может быть назначено наказание в виде тюремного заключения на срок от пятнадцати дней до одного года, и фелонию (felony), которая означает посягательство, за которое может быть назначено наказание тюремным заключением на срок свыше одного года. Преступлением (crime) является мисдиминор или фелония. §55.05 части 2 уголовного кодекса штата Нью-Йорк включает в себя классификацию фелоний и мисдиминоров, где они подразделяются на фелоний классов А, В, С, D, Е и мисдиминоры классов

A, В и неквалифицированные мисдиминоры.

При нарушении владения ответственность дифференцируется в зависимости от наличия квалифицирующих признаков. Так, в случае проникновения виновного в помещение или на объект, снабженные оградой, то есть специально оборудованные для недопущения несанкционированного проникновения, то такие действия виновного представляют собой нарушение владения третьей степени и являются, в соответствии с §140.10 УК штата Нью-Йорк, мисдиминором класса

B.     Если   недвижимое   имущество   -   жилище,   то,   согласно   §140.15,
имеет место нарушение владения второй степени, а само деяние является
мисдиминором класса А.   При наличии   в   действиях   лица условий,
указанных в   §140.17,   то   есть   "если   лицо   незаконно   проникает   в

помещение или на любой объект, являющийся недвижимостью, или остается там, и, если во время совершения этого преступления оно:

1. Имеет при себе или знает, что другой участник преступления
имеет при себе взрывоопасное или смертоносное оружие; или

2. Имеет при себе огнестрельное оружие, винтовку или дробовик,
как они определены в §265.00, а также имеет при себе в легкодоступном
месте определенное количество припасов к ним, которые как заряды могут
быть выпущены из такого огнестрельного оружия, такой винтовки или
такого дробовика; или

3. Знает, что другой участник преступления имеет при себе
огнестрельное оружие, винтовку или дробовик при обстоятельствах,
описанных в п.2.", то такое преступление определено как нарушение
владения первой степени и является фелонией класса D.

Нарушение владения представляет собой имущественное преступление. Оно является разновидностью берглэри и вместе с ним находится в разделе УК, включающем в себя посягательства, связанные с причинением имущественного ущерба. Этот факт свидетельствует в первую очередь о том, что нарушение владения в уголовном праве США рассматривается не как посягательство на неприкосновенность жилища, а как имущественное преступление.

Объективная сторона этого преступления состоит как в нахождении виновного в помещении или на объекте против воли собственника или владельца этой недвижимости, так и в ограничении последнего в возможности осуществлять полноправное владение недвижимым имуществом, то есть в фактическом завладении, захвате этого имущества. При этом, если в отношении собственника (владельца) недвижимого имущества, а равно в отношении любого другого лица, которое не является участником преступления, в пределах этой недвижимости будет совершено какое-либо тяжкое преступление или преступление средней степени тяжести (фелония), то подобные действия автоматически перерастают в берглэри. В зависимости от наличия указанных в законе

отягчающих вину обстоятельств берглэри признается преступлением третьей, второй или первой степени и является, соответственно, фелонией класса D, С или В.

Подводя итог, можно сделать вывод о том, что уголовное законодательство не всех зарубежных стран предусматривает специальную ответственность за имущественные посягательства в отношении чужого недвижимого имущества. В ряде стран такое выделение имеет место (Великобритания, Японии), в других (ФРГ, Франция, Италия) предусмотрена уголовная ответственность лишь за нарушение неприкосновенности жилища. При этом уголовно-правовой запрет действий, состоящих в неправомерном завладении чужой недвижимостью, прямо установлен в уголовном законодательстве Японии и большинства штатов США.

Таким образом, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом - преступление, известное не только русскому уголовному праву, но современному зарубежному уголовному законодательству. Очевидная разница между ними состоит в законодательном определении момента окончания преступного посягательства. Если в русском праве таковым считался окончательный захват чужой недвижимости, при котором фактическое владение уже перешло к виновному, то в США подобное преступление ("преступное нарушение владения") считается оконченным с момента начала противоправных действий виновного, нарушающих право владения.

ГЛАВА2

ХАРАКТЕРИСТИКА СОСТАВА ПРЕСТУПЛЕНИЯ, ПРЕДУСМОТРЕННОГО СТ.148.2 УК РСФСР 1960г.

§1

Объективные и субъективные признаки состава преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР

Объект преступления. Учение об объекте преступления является одним из наиболее важных и сложных разделов науки уголовного права. Его исследованию посвятили свои работы многие видные криминалисты. Так, изучением объекта преступления занимались А.А.Пионтковский, А.Н.Трайнин, Н.Д.Дурманов, Н.И.Загородников, М.Д.Шаргородский, В.Н.Кудрявцев, Б.С.Никифоров, В.Я.Таций, В.К.Глистин, Е.А.Фролов, Е.К.Каиржанов, Г.А.Кригер и ряд других ученых. Подобный интерес обусловлен тем, что проблема объекта преступления является комплексной, занимает одно из центральных мест в теории уголовного права, а определение его признаков имеет важное значение при практическом применении уголовного закона. По мнению, высказанному еще М.Д.Шаргородским и Н.С.Алексеевым, "проблема объекта преступления является не менее важной и философски глубокой проблемой, чем проблема вины и причинения, она только значительно менее разработана в нашей литературе..."

⁷⁸ Шаргородский М.Д., Алексеев Н.С. Актуальные вопросы советского уголовного права / Ученые записки ЛГУ. № 182, вып. 5, 1954, с. 188-189.

Значение объекта преступления как одного из элементов состава преступления удачно подчеркнул Н.И.Загородников. "Объект преступления, его содержание, - отмечал он, - имеет решающее значение для конструкции состава преступления в целом, для раскрытия ... социально-политического содержания и общественной опасности преступления"⁷⁹ . Объект преступного посягательства положен в основу построения структуры Особенной части Уголовного кодекса. Кроме того, объект имеет огромное практическое значение с точки зрения квалификации деяния. Б.С.Никифоров в своей фундаментальной работе указывает: "Есть все основания считать, что неправильная квалификация содеянного в ряде, а может быть, даже в большинстве случаев имеет своим источником неправильное решение вопроса об объекте преступления"⁸⁰ . "Практическое значение объекта, - замечает по этому поводу Н.И.Коржанский, состоит в том, что как законодатель, так и суд дают социально-политическую и юридическую оценку преступлению, исходя из социальной ценности объекта, на который оно посягает"⁸¹ .

Вопросу об объекте преступления, которое предусматривалось ст. 148.2 УК РСФСР, на наш взгляд, не уделено должного внимания. В частности, определенный интерес вызывают признаки видового объекта этого преступного посягательства, а также налицо явная неопределенность сущности непосредственного объекта, что значительно затрудняло (и затрудняет) квалификацию преступных деяний,

⁷⁹ Загородников Н.И. Понятие объекта преступления в советском
уголовном праве/ Труды Военно-юридической академии, в. 13, 1951, с.32-
33.

⁸⁰ Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному праву.
1960, сб.

⁸¹ Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация
преступления. Волгоград, 1976, с.5.

связанных с завладением чужим недвижимым имуществом и не позволяет четко определить место этого посягательства среди иных преступлений.

Часть 1 ст. 148.2 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с корыстной целью при отсутствии признаков хищения. В самом первом приближении следует отметить, что в данном случае имеет место так называемый сложный состав преступления. Это, по нашему мнению, подтверждается наличием нескольких родовых объектов преступного посягательства.

Основным объектом являются отношения собственности. В качестве дополнительного объекта преступления может выступать порядок управления, так как в связи с его совершением нарушается порядок и условия распределения государственными органами недвижимого имущества и контроля за этим процессом. Кроме того, дополнительным объектом могут быть конституционные права частных и юридических лиц, так как при неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом нарушается либо право собственника на неприкосновенность этого имущества (в том случае, если оно является жилищем), либо иные конституционные права (например, право на труд, право на отдых). Однако оба эти объекта являются лишь дополнением к основному объекту преступного посягательства - отношениям собственности. Вместе с тем, при неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом могут быть нарушены и иные общественные отношения и права граждан. К их числу, в частности, относятся общественный порядок и общественная безопасность (в случае дерзкого открытого посягательства), жизнь и здоровье (если завладение недвижимостью сопряжено с убийством или причинением тяжкого вреда здоровью). Наличие указанных факультативных объектов рассматриваемого преступления находится в прямой зависимости от индивидуальных характеристик предмета

посягательства, а также от способа совершения преступления, указание на который в статье 148.2 УК РСФСР отсутствовало.

Более сложным представляется определение непосредственного объекта неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. Для этого необходимо сначала выяснить сущность этого преступления.

Согласно диспозиции рассматриваемой статьи преступление состояло в "неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом". Уголовно-правовой термин "завладение" предполагает установление виновным фактического обладания вещью, вследствие чего лицо, завладевшее чужим имуществом получает возможность владеть, пользоваться и распоряжаться им как своим собственным, то есть ставит себя на место собственника. Но получение виновным указанной возможности является сущностью хищения, объектом которого является право собственности. Однако исследование недвижимого имущества как предмета преступлений против собственности, проведенное в § 3 главы 1 настоящей работы, позволило сделать вывод о том, что оно (недвижимое имущество) не может быть предметом хищений.

Отличительными чертами хищения являются его предмет, обладающий определенными признаками, противоправность, безвозмездность, наличие имущественного ущерба, причиненного собственнику или иному владельцу в результате изъятия имущества, наличие у виновного умысла на получение всех провомочий собственника, то есть совокупности прав по пользованию, владению и распоряжению похищенным имуществом и корыстная цель. В диспозиции ст. 148.2 УК РСФСР при характеристике преступного посягательства указывалось на наличие следующих признаков: неправомерность действий виновного, завладение чужим имуществом и корыстная цель. Под "неправомерностью" при этом имелась в виду противоправность, то есть осуществление виновным незаконных действий в отношении чужого недвижимого имущества. Использование термина "завладение" может подразумевать изъятие имущества из обладания собственника и

(или) обращение его в свою пользу. Наличие у виновного корыстной цели - признак, присущий хищению. Таким образом, получается, что выражение "отсутствие признаков хищения" должно означать либо отсутствие предмета хищения, либо отсутствие признака безвозмездности, либо отсутствие у виновного цели на противоправное обращение этого имущества в собственность. При этом первое и последнее условия являются взаимоисключающими.

Если отличие неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом от хищения заключалось только в специальном предмете посягательства - недвижимом имуществе, которое обладает таким специфическим признаком, как неподвижность, то возможность осуществлять все полномочия собственника этого имущества виновный мог получить лишь при условии наличия у него соответствующих прав на недвижимость. Но приобретение противоправным путем права на такое имущество охватывалось другими статьями УК, предусматривающими ответственность за мошенничество и вымогательство. Считать же, что причиной появления в отечественном уголовном законодательстве состава неправомерного завладения чужой недвижимостью и, соответственно, основополагающим критерием разграничения этого и указанных выше преступлений была только специфика предмета посягательства, на наш взгляд, неверно. В этом случае под действие ст. 148.2 УК РСФСР подпадали бы все противоправные посягательства на чужое недвижимое имущество без учета как характера и объема нарушенных в результате совершения таких действий имущественных прав потерпевшего, так и умысла виновного, на основании лишь наличия существенного вреда, причиненного собственнику или иному владельцу недвижимости, и корыстной цели. Вместе с этим законодательная конструкция ст. 148.2 (ограниченное количество квалифицирующих обстоятельств, санкции, не характерные для посягательства, обладающего такой степенью общественной опасности) свидетельствует об обратном. Таким образом, по нашему мнению, указанной статьей не охватывалось приобретение

виновным каких-либо прав на недвижимое имущество, а, следовательно, право собственности в полном объеме не могло быть непосредственным объектом этого преступления.

Возмездное, то есть совершенное с возмещением всех понесенных потерпевшим убытков, а в некоторых случаях и упущенной выгоды, но с нарушением закона, завладение виновным чужим недвижимым имуществом, хотя и представляет собой очевидное нарушение имущественных прав и интересов собственника или иного владельца этого имущества, но является нетипичным для преступлений против собственности. Такое деяние в большей степени обладало признаками самоуправства (ст.200 УК РСФСР), при котором виновный, возмещая потерпевшему все понесенные последним убытки, мог осуществлять свое предполагаемое право, основанное на убеждении в согласии потерпевшего на подобные действия при полной компенсации ему понесенных затрат и убытков. Поэтому, на наш взгляд, "безвозмездность" не является тем признаком, об отсутствии которого говорится в ст. 148.2 УК.

Отсутствие у виновного цели обратить противоправным путем недвижимое имущество в собственность, свидетельствует о том, что непосредственным объектом посягательства является не субъективное право собственности на недвижимое имущество в полном объеме, а лишь два его составляющих: право владения и право пользования. Но данный вывод противоречит характеристике непосредственного объекта, которая вытекает из употребления в диспозиции статьи термина "завладение". Понятие субъективного права собственности в полном объеме гораздо шире понятий "право пользования" и "право владения" как отдельных и самостоятельных правомочий собственника. Таким образом, термин "завладение" должен пониматься как простой захват чужого недвижимого имущества, при котором виновный, получая фактическую возможность владеть и пользоваться этим имуществом, не имеет возможности законно

распоряжаться им. В этом смысле мы и будем ниже употреблять этот термин.

Кроме того, непосредственным объектом рассматриваемого преступления могли быть не компоненты субъективного права собственности, а вещные права. В число последних (наряду с правом собственности) входят право оперативного управления, право пожизненного наследуемого владения, право бессрочного пользования земельным участком, сервитуты и т.д. В этом случае получается, что родовой объект этого преступления - право собственности -становился уже непосредственного, то есть вещных прав, чего, с точки зрения теории объекта преступления, быть не должно. Это обстоятельство, на наш взгляд, не было в должной мере учтено законодателем. Можно согласиться с Б.Колбом, который отметил: "Этой парадоксальной ситуации не было бы, если бы глава пятая УК была бы озаглавлена "Преступления против вещных прав"... Использование гражданско-правовых понятий должно производиться с учетом их содержания, объема и взаимосвязи."⁸²

Таким образом, из вышесказанного можно сделать следующий вывод: непосредственным объектом преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, являются либо составляющие (компоненты) субъективного права собственности (право владения и право пользования), либо вещные права (право оперативного управления, право пожизненного владения и ряд других), за исключением права собственности.

Объективная сторона. Изучению объективной стороны преступления посвятили свои работы В.Н.Кудрявцев, Н.Ф.Кузнецова, Т.В.Церетели, А.А.Пионтковский, Г.В.Тимейко и целый ряд других

⁸² Колб Б. Ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом / Законность, 1996, №3, с.24.

исследователей. Интерес к этому элементу состава преступления среди криминалистов обусловлен тем, что объективная сторона преступления является предпосылкой уголовной ответственности и составляет своеобразный фундамент уголовной ответственности⁸³.

Объективная сторона преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, выражалась в совершении субъектом действий, посредством которых он завладевал чужим недвижимым имуществом.

Для характеристики объективной стороны этого преступления в законе использовался термин "завладение". Под ним чаще всего в юридической литературе понимается установление фактического господства над вещью, которое дает возможность лицу, совершившему преступление, номинально встать на место ее законного собственника. Вместе с этим использование данного термина при характеристике

преступный результат, то есть на последствия преступления, так как предполагает изъятие имущества, его обособление от основных имущественных фондов и приобщение его к имуществу другого лица. Указанное замечание имеет универсальный характер, а потому применимо ко всем преступлениям против собственности, относящимся к группе хищении

Применительно к завладению чужим недвижимым имуществом в отношении объективной стороны посягательства следует сделать ряд оговорок. Во-первых, недвижимостью нельзя распоряжаться, в полной мере пользоваться или владеть при отсутствии законных прав на нее. Во-вторых, понятия имущества и права на имущество хотя и имеют

⁸³ См.: Наумов А.В. Уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М.,
1996, с. 156.

⁸⁴ См.: Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому
уголовному праву. М., 1960, с. 143.

статьи 148.2 УК РСФСР указывается на посягательство в отношении недвижимого имущества, а не в отношении права на имущество. Поэтому понятия "завладение" применительно к завладению чужим недвижимым имуществом означает только фактический захват этого имущества. Признаками такого захвата являются, с одной стороны, прекращение владения прежнего (законного) хозяина, а с другой -установление господства (владения) другого лица над этим имуществом⁸⁵ Указанное обстоятельство исключает возможность толкования завладения чужой недвижимостью как тайного пользования этим имуществом, что встречается в работах отдельных исследователей⁸⁶ . Таким образом, под завладением чужим недвижимым имуществом следует понимать действия виновного, состоящие в фактическом захвате и следующем за ним неправомерном владении этим имуществом, осуществляемом виновным против воли собственника или иного владельца имущества, когда последний лишается возможности владеть и пользоваться недвижимостью.

Специально следует остановиться на способе завладения недвижимым имуществом. Н.И.Панов определяет способ совершения преступления как "определенный порядок, метод, последовательность движений и приемов, применяемых лицом при совершении умышленных или неосторожных преступлений, сопряженных с избирательным использованием средств совершения преступления"⁸⁷ . В диспозиции

ос

См.: Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. М, 1909, с. 191.

⁸⁶См.: Клепицкий И.А. Объект и система имущественных преступлений в
связи с реформой уголовного законодательства. Дисс. на соиск. уч. степ,
канд. юрид. наук. М, 1995, с.79.

⁸⁷ Панов Н.И. Уголовно-правовое значение способа совершения
преступления. Харьков, 1984, с.24.

способ совершения преступления. На наш взгляд, совершенно очевидно, что завладение недвижимым имуществом могло происходить совершенно разными способами. Исключение составляет разве что тайный способ завладения недвижимостью. Нами уже указывалось, что завладение чужим недвижимым имуществом предполагает собой прекращение фактического владения собственника или иного владельца этого имущества, поэтому тайный захват недвижимости невозможен.

Вместе с этим понятия пользования и владения имуществом, хотя и тесно связаны друг другом, но, тем не менее, представляют собой различные способы осуществления вещных прав.

Право владения - более широкое понятие. Его наличие дает владельцу возможность в определенной степени использовать и распоряжаться имуществом, хотя и не обязывает его к этому. Так, лицо, владеющее недвижимым имуществом (арендатор, пожизненный владелец и др.), в зависимости от формы владения имеет право (с согласия собственника этого имущества или без такового) сдавать это имущество в субаренду (поднаем), передавать свои права и обязанности по договору аренды другому лицу (перенаем), предоставлять имущество в безвозмездное пользование, а также отдавать свое право владения в залог и вносить его в качестве вклада в уставной капитал хозяйственных товариществ и обществ или паевого взноса в производственный кооператив, если иное не установлено документами, предоставляющими указанное право владения. В некоторых формах владения лицо может наделяться правом распоряжения имуществом, но с определенными ограничениями (например при наследуемом пожизненном владении владелец недвижимости наделяется всеми правомочиями собственника имущества без права его продажи, дарения и т.п.). Всех указанных возможностей лишено лицо, наделенное только правом пользования имуществом. Обладатель такого права может лишь извлекать выгоду от непосредственного использования имущества и должен делать это

строго в соответствии с указаниями владельца или иного собственника этого имущества.

Из вышеизложенного следует, что владение недвижимым имуществом, которое к тому же подлежит проверке специальных органов (например, при заключении договора аренды здания или сооружения между предприятиями в г. Москве, с учетом положений статей 130, 131, 132 и 164 Гражданского кодекса РФ, а также Федерального закона "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" от 21 июля 1997 года, сам договор подлежит обязательной регистрации в органах юстиции, а соблюдение различных правил и инструкций при владении недвижимым имуществом - БТИ, СЭС и другими службами), может быть лишь открытым, известным определенному кругу лиц.

В то же время, пользование (в отличие от владения) чужого недвижимого имущества может носить как открытый, так и тайный характер. Так, использование лицом без определенного места жительства чердака или подвала жилого дома в целях ночлега не лишает жильцов-собственников дома возможности владеть и пользоваться этими помещениями, и, поэтому, к действиям такого характера неприменим термин "завладение" ("захват"). Причем такое использование этих помещений указанным лицом может осуществляться как в тайне от жильцов или иных лиц, так и без таковой.

Соответственно наличие указанных различий между правами пользования и владения влечет закономерную необходимость в использовании разных методов правового регулирования отношений, связанных с пользованием и владением недвижимым имуществом, а также в дифференцации ответственности за нарушение указанных прав.

Проведенное социологическое исследование показало, что на практике случаи тайного использования чужого недвижимого имущества, переходящего затем в неправомерное владение, составляют приблизительно 18 % от общего числа дел, возбужденных по ст. 148.2 УК

в то время, как в присутствии собственника или иного владельца недвижимого имущества совершается около 40 % подобных посягательств. Остальные 42 % дел возбуждены по факту завладения чужим недвижимым имуществом в присутствии третьих лиц, таких как сторож, соседи, знакомые потерпевшего или иные лица, знающие о принадлежности имущества. В основном деяния такого рода выражаются в незаконном вселении в квартиру или дом отсутствующего собственника или владельца, либо в самовольном использовании земельного участка или хозяйственной постройки с последующим лишением собственника или иного владельца этого имущества возможности осуществлять свои законные права. В других случаях завладение, как правило, заключается в непосредственном контакте с потерпевшим, при котором последний теряет возможность в полной мере владеть, пользоваться или (что происходит реже) распоряжаться недвижимостью.

Так, в Ростовский городской суд обратился К. с иском к братьям Г. о размене принадлежащей им троим на праве собственности изолированной 1/4 части домовладения (по 1/12 на каждого). Истец сослался на то, что у него с ответчиками сложились неприязненные отношения, и он лишен возможности пользоваться указанной частью домовладения⁸⁸ . Хотя в указанном случае имело место лишь исковое заявление о разделе жилой площади, фактически братья Г. лишили К. реальной возможности владеть и пользоваться своим имуществом. Иными словами, они взяли под свой контроль жилую площадь К., то есть в попросту завладели ею. Поэтому в действиях братьев Г. содержатся признаки такого преступления, как неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом. Таким образом, завладение чужим недвижимым имуществом, означающее по сути дела его захват и последующее неправомерное владение им, препятствующее реализации законных прав

Бюллетень Верховного суда РФ, N5, 1993, с.2.

собственника или иного владельца, могло носить только открытый характер, что в значительной мере повышало общественную опасность этого деяния.

Вместе с тем ч.2 ст. 148.2 УК РСФСР в качестве квалифицирующих признаков предусматривала совершение этого преступления только с использованием виновным своего служебного положения и группой лиц. Остальные, присущие составам преступлений против собственности квалифицирующие признаки (например, применение насилия или угроза его применения, применение оружия, повторность) в статье отсутствовали. Между тем, как следует из проведенного опроса работников правоприменительных органов о практике применения ст. 148.2 УК РСФСР, захваты чужой недвижимости в ряде случаев были сопряжены с указанными обстоятельствами. Поэтому их анализ необходим для полноты нашего исследования.

Согласно полученным нами данным, около 30 % всех захватов недвижимости совершалось с применением насилия или с угрозой его применения. Однако, как уже подчеркивалось, в ст. 148.2 УК применение насилия в отношении потерпевшего или третьих лиц не было выделено в качестве квалифицирующего признака. При завладении чужим недвижимым имуществом с применением или угрозой применения насилия дополнительным объектом являются жизнь или здоровье личности. Это означает, что если при завладении чужим недвижимым имуществом виновным было применено насилие, то содеянное следовало квалифицировать по совокупности со статьями, предусматривавшими ответственность за преступления против жизни и здоровья.

Насилие, применяемое при совершении преступлений против собственности, как и во многих других случаях, может быть либо опасным для жизни и здоровья потерпевшего, либо, наоборот, не содержать в себе такой опасности. Очевидно, что завладение чужим недвижимым имуществом, соединенное с насилием, опасным для жизни и здоровья,

обладает повышенной степенью общественной опасности по сравнению как с ненасильственным завладением, так и с завладением чужим недвижимым имуществом, сопряженным с насилием, не опасным для жизни и здоровья. При этом насилие, опасное для жизни и здоровья, могло быть применено не только к собственнику или иному владельцу недвижимости, но и к третьим лицам. Статистические данные свидетельствуют о том, что доля таких преступлений среди общего числа рассматриваемых посягательств составляла примерно 11%.

По мнению опрошенных нами следователей и лиц, производящих дознание, завладение чужим недвижимым имуществом, совершенное с применением насилия, наряду с вымогательством чужого недвижимого имущества, обладало наибольшей латентностью. Это объяснялось реально существующей угрозой применения насилия, опасного для жизни и здоровья потерпевшего или иных лиц, причем, не только в момент захвата имуществом, но и в последующем, то есть в процессе противоправного владения недвижимостью.

Отсутствовали в ст. 148.2 УК РСФСР и другие квалифицирующие признаки, присущие большинству хищений, - причинение вследствие неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом крупного ущерба, а также совершение этого преступления повторно и с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия. По данным нашего исследования, оружие или предметы, используемые в качестве оружия, при неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом применялись или использовались в 8 % рассматриваемых посягательств. Указанное обстоятельство значительно повышало общественную опасность преступного посягательства на недвижимость, однако отсутствие упоминания в законе о применении оружия или предметов, используемых в качестве оружия, при захвате недвижимости противоречило позициям отечественной уголовно-правовой

науки в вопросе установления квалифицирующих признаков преступлений против собственности⁸⁹ .

Совершение преступления повторно во многих статьях Особенной части УК РСФСР признавалось самостоятельным квалифицирующим признаком. Вторичное совершение лицом однородного преступления свидетельствует о повышенной опасности виновного, поскольку наказание не достигло своих целей и можно говорить об устойчивой социально опасной направленности лица.

Представляется, что по отношению к неправомерному завладению чужим недвижимым имуществом, в качестве повторного преступления следовало предусмотреть совершение лишь тождественного деяния. Противоправное завладение чужим недвижимым имуществом обладало существенной спецификой, в связи с чем его нельзя было отнести ни к одной из известных групп преступлений против собственности.

В результате неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом собственнику или иному владельцу недвижимости, как и при совершении других преступлений против собственности, мог быть причинен крупный ущерб. Однако в ст. 148.2 УК РСФСР отсутствовал и этот квалифицирующий признак.

Так, по материалам проведенного исследования лишь около 1/3 зарегистрированных по Ростовской области преступлений, возбужденных по этой статье в 1994-1995 гг., были совершены в отношении относительно недорогостоящего недвижимого имущества (сараи, малогабаритные хозяйственные постройки и т.п.); предметом остальных посягательств было имущество, обладающее большой стоимостью (квартиры, дома, нежилые хозяйственные помещения). Особого внимания в рассматриваемом аспекте заслуживают посягательства в отношении такой

⁸⁹ См. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического

имущества. М., 1971, с. 149-152.

формы недвижимости как земля. Ответственность за самовольный захват земли, являвшийся, по сути, частным случаем завладения чужим недвижимым имуществом, предусматривалась ст. 199 УК РСФСР. Принимая во внимание то, что обязательным признаком этого преступления было наступление преступных последствий в виде значительного ущерба, следует отметить наличие в том же регионе с 1992 по 1995 год 8 уголовных дел, возбужденных по ст. 199 УК РСФСР.

Часть 2 ст. 148.2 УК РСФСР в качестве квалифицированных видов неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом предусматривала совершение этого преступления группой лиц по предварительному сговору либо с использованием служебного положения.

Завладение, совершенное группой лиц по предварительному сговору - это деяние, в котором совместно участвовали двое или более лиц, заранее договорившихся о совместном его совершении. Группа с предварительным сговором - одна из форм соучастия, поэтому рассматриваемой разновидности посягательства присущи все объективные признаки соучастия. По результатам проведенного нами исследования подавляющее число рассматриваемых посягательств (84 %) было совершено группой лиц по предварительному сговору.

Другой квалифицирующий признак - использование служебного положения включал в себя использование виновным своих полномочий вопреки интересам службы непосредственно для завладения чужим недвижимым имуществом. Причины, по которым законодатель отнес этот признак к обстоятельствам, отягчающим ответственность, очевидны. Использование служебного положения значительно облегчает совершение рассматриваемого посягательства. Результаты проведенного пилотажного исследования, со своей стороны, показали, что значительное число преступлений совершалось именно с участием лиц этой категории.

Особое внимание следует уделить определению предмета данного преступного посягательства - недвижимому имуществу. А.Н.Трайнин

определял предмет преступления следующим образом: "Предметом... являются те вещи, в связи с которыми или по поводу которых совершается преступление" ⁹⁰ . Именно специфика характерных признаков предмета рассматриваемого преступления, оказывающих определенное влияние на квалификацию преступных посягательств в отношении недвижимого имущества, обусловила возникновение нового для российского уголовного права состава.

Предметом преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР могло быть только чужое имущество, то есть имущество, в отношении которого виновный не обладал какими-либо вещными правами. Не могло выступать в качестве предмета посягательства собственное имущество, хотя бы оно и находилось в правомерном владении или пользовании другого лица. Если виновный завладевал собственным имуществом или имуществом, на которое у него были какие-либо имущественные права, подобные действия должны были квалифицироваться как самоуправство (ст.200 УК РСФСР). Кроме того, предметом рассматриваемого преступления могло быть именно имущество, а не право на него и не документы, свидетельствующие о наличии этого права. При противоправном приобретении права на недвижимое имущество действия виновного в зависимости от способа совершения преступления могли образовывать состав мошенничества или вымогательства.

Наибольший интерес, с нашей точки зрения, представляет вопрос о разграничении движимого и недвижимого имущества. К числу существенных трудностей прежде всего следует отнести то обстоятельство, что имеющееся в настоящее время в ГК РФ (ст. 130) понятие недвижимого имущества, по нашему мнению, не всегда может быть использовано в уголовном праве. Это, в свою очередь, не позволяет провести четкую границу между движимым и недвижимым имуществом в

рамках уголовного права, а, следовательно, значительно осложняет квалификацию отдельных преступных деяний.

В части первой ст. 130 ГК РФ изложено следующее понятие недвижимого имущества: "к недвижимым вещам (недвижимому имуществу, недвижимости) относятся земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все, что прочно связано с землей, то есть объекты, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе леса, многолетние насаждения, здания, сооружения." Часть вторая указанной статьи также относит к недвижимым вещам подлежащие государственной регистрации воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания, космические объекты.

Совершенно очевидно, что именно это определение использовалось при конструировании состава неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. Однако его содержание не вполне четко вписывается в структуру уголовно-правовых норм. Из этого определения недвижимого имущества, содержащего в основном перечень вещей, которые можно отнести к нему, следует, что в основу разграничения движимого и недвижимого имущества легла не совокупность таких двух критериев, как отсутствие возможности переместить имущество без несоразмерного ущерба его назначению и особый порядок регистрации этого имущества, а лишь последний из них.

Более удачным в уголовно-правовом аспекте является понятие недвижимого имущества, содержащееся в Федеральном законе "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" от 21 июля 1997 года. В последнем содержится перечень объектов, которые являются недвижимым имуществом, во многом повторяющий ч. 1 ст. 130 ГК. В то же время в нем указывается на необходимость обособления имущества, указанного в ч.2 ст. 130 ГК РФ, от иных форм недвижимости.

Одной из основных причин подобного выделения, на наш взгляд, является стационарность (неподвижность) недвижимости, что определенным образом отражается на характере преступных посягательств

в отношении такого имущества. В этой связи на основании гражданско-правового определения недвижимости четко квалифицировать преступные посягательства в отношении чужого недвижимого имущества не представляется возможным.

По нашему мнению, для разграничения движимого и недвижимого имущества в рамках уголовного права необходим несколько иной подход к решению этого вопроса.

Одним из главных критериев, отграничивающих преступление от иных правонарушений, является степень (величина) общественной опасности деяния⁹¹ . Именно она и должна быть положена в основу уголовно-правового разграничения посягательств на движимое и недвижимое имущество. Применительно к преступлениям против собственности степень их тяжести в основном определяется размером причиненного материального ущерба, который в свою очередь зависит от стоимости предмета посягательства⁹² . Это бесспорно правильная позиция, однако важно подчеркнуть другое - повышенная степень общественной опасности посягательств на недвижимое имущество обусловлена самим характером этого имущества. Так, посягательства на недвижимость практически никогда не могут носить тайного характера, наоборот, завладение ею происходит открыто, в присутствии потерпевшего или третьих лиц либо виновный демонстративно, не имея на то права, владеет им, что повышает общественную опасность подобного деяния.

Недвижимые вещи, согласно ч.1 ст. 130 ГК РФ, делятся на два вида: вещи, недвижимые по своей природе, и вещи, отнесенные к недвижимым в силу закона. В свою очередь вещи, недвижимые по их природе, подразделяются на две категории: а) земельные участки, участки недр,

⁹¹ См. §1 главы 1.

⁹² См. Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как
универсальная категория советского уголовного права. М., 1989, с.87.

обособленные водные объекты, то есть объекты, составляющие единое целое с земельными участками, и б) объекты, прочно связанные с землей, перемещение которых без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе леса, многолетние насаждения, здания, сооружения.

Деление вещей, недвижимых по своей природе, на две указанные категории не проведено с достаточной последовательностью. Так, обособленные водные объекты и леса с равным основанием могут быть отнесены и к первой категории, и ко второй. С точки зрения возможности (или невозможности) перемещения они находятся в одинаковом положении. Вместе с тем нет полной определенности в том, что следует понимать под "обособленными водными объектами", и в чем эта "обособленность" заключается. Можно ли считать "обособленными" реку, водоканал, море? Кроме того, весьма неопределенно по смыслу выражение "все, что прочно связано с землей", так как всякая прочность относительна. Хорошо известно, что существует имущество, которое хотя и имеет неоспоримую прочную связь с землей, но характер этой связи, скорее, можно отнести к краткосрочной, нежели к долговременной. Так, трудно определить, относится ли к недвижимому имуществу и насколько прочно связана с землей не имеющая фундамента беседка весом несколько сот килограммов, если она используется по своему непосредственному назначению долгое время, но вполне может быть перемещена (например, с помощью подъемного крана) в пространстве. Или, можно ли считать прочно связанной с землей бурильную установку, которая периодически (после выполнения необходимого объема работ) перемещается на иное место.

По схожим причинам не проясняет ситуацию и такая приводимая в ГК характеристика недвижимого имущества как невозможность перемещения этого имущества без несоразмерного ущерба его назначению. Используемый в законе термин "несоразмерность" носит оценочный характер, так как никакие критерии этой "несоразмерности" в

законе не указаны. Кроме того специфика недвижимого имущества такова, что изменение его количественных характеристик при перемещении неизбежно влечет за собой изменение качества этого имущества, хотя бы вред, причиненный при перемещении и был соразмерным. Так, неясно, можно ли отнести к категории недвижимого имущества хозблок, отделение которого от земли в собранном состоянии возможно, хотя и с небольшими поломками. Перемещение такого хозблока в пространстве, его установка на новое место и последующее использование в соответствии с целевым назначением практически не уменьшит срок эксплуатации этого имущества, однако скажется на его качественных характеристиках. На основании определения, содержащегося в ст. 130 ГК, такое имущество следует считать движимым. Между тем, на наш взгляд, это неверно, так как в данном случае ущерб, причиненный перемещением хозблока на новое место, не позволит извлечь из его использования ожидаемую (потенциальную) пользу. Кроме того, критерий "невозможности перемещения без несоразмерного ущерба назначению" неприменим к зданиям и сооружениям. Основанием для отнесения зданий и сооружений к числу недвижимых вещей является прежде всего то, что они в состоянии использоваться по своему функциональному назначению только как неотъемлемая часть земельного участка, на котором они расположены.

Таким образом, по нашему мнению, уголовный закон должен основываться на ином, несколько отличном от закрепленного в ГК РФ, определении недвижимого имущества. Соответственно, уголовно-правовое определение недвижимого имущества должно основываться на двух взаимосвязанных критериях. Это, во-первых, отсутствие возможности переместить имущество в пространстве без нарушения целостности системы, структурным элементом которой является недвижимое имущество, во-вторых. Используя эти критерии, недвижимое имущество можно определить как такое, перемещение которого в пространстве

невозможно без изменения его основных количественных и качественных характеристик, а также без существенного ущерба его целевому назначению. Под перемещением в пространстве следует понимать изменение географических координат имущества, изменение его месторасположения относительно стационарных географических ориентиров. Под изменением количественных характеристик имеется в виду изменение внешней определенности имущества: габаритов, веса, формы, объема, а также числа составляющих его элементов. Изменение качественных характеристик представляет собой изменение существенной определенности имущества: его структуры и свойств. Такой признак, как целевое предназначение имущества, отражает взаимосвязь этого имущества с предметами окружающего мира. Обозначенная взаимосвязь должна носить характер системной зависимости. Недвижимое имущество -это система взаимосвязанных между собой структурных элементов, которые сами по себе являются движимыми вещами. Поэтому хищение этих отдельных структурных элементов будет представлять собой хищение движимого имущества, вне зависимости от того, похищен ли только один или по отдельности все такие элементы. Так, одно или несколько деревьев или кустарников могут быть предметом хищения, так как вычленение их из системы (лес, парк) не только нарушает ее целостность, но и переводит их в разряд движимого имущества. И дерево, и кустарник представляют собой лишь структурный элемент недвижимости, в то время как сами по себе лес или парк - это системы, состоящие из подобных элементов. Под существенным ущербом, о котором было сказано выше, следует понимать отсутствие возможности использовать недвижимое имущество тем же образом, что и до перемещения.

На основании вышеизложенного представляется возможным оттеяелитъ icnvr имллттества котопое сттетп/ет называть недвижимым К этой категории можно отнести земельные участки и водные объекты, включая их нелпа леса и многолетние насаждения постпойки и строения

отвечающие вышеобозначенным требованиям. В их число, в частности, входят: стационарные гаражи и иные разборные и неразборные жилые и не предназначенные для проживания постройки, если они имеют непосредственную взаимосвязь с землей или участками водной поверхности, на (над) которым расположены (имеется в виду наличие фундамента или свай), а также отдельные жилые и нежилые помещения, являющиеся структурным элементом зданий (квартиры, офисы, складские помещения и т.п.). Лесные массивы и лесопарковые комплексы относятся к недвижимому имуществу по той же причине: переместить их в пространстве нельзя. Кроме того, к недвижимому имуществу следует относить те постройки, которые хотя и не соответствуют вышеобозначенным требованиям, но в силу определенных причин несут на себе аналогичную функциональную нагрузку, то есть приспособлены и используются в качестве недвижимости. К ним, в частности, относятся строительные вагончики, автомобильные прицепы - минидома, снятые с колес и используемые в стационарном состоянии, а также иное подобное имущество.

Особого внимания заслуживает вопрос о том, можно ли отнести к недвижимому имуществу такие крупногабаритные движимые вещи, как авиалайнеры, речные и морские суда и т.п. Их особенностью является то, что, являясь в некоторых случаях жилищем или местом работы, они не пребывают в стационарном состоянии, а периодически перемещаются, то есть меняют свои географические координаты. Статья 130 ГК РФ относит подобные транспортные средства к недвижимому имуществу в силу того, что, во-первых, они обладают высокой социальной и экономической ценностью. Во-вторых, эксплуатация данных средств передвижения возможна при наличии специально оборудованных земельных участков с находящимися на них

постройками и оборудованием (аэродромы, порты, причалы, космодромы). В третьих, они подлежат государственной регистрации, осуществляемой специализированными государственными органами (Министерством транспорта в Государственном реестре гражданских воздушных судов РФ, Регистром РФ в Государственном судовом реестре РФ морских судов и

др.)⁹³ •

Однако хотелось бы особо подчеркнуть, что в основе деления имущества на движимое и недвижимое прежде всего лежит критерий возможности перемещения имущества в пространстве без изменения его основных характеристик и признаков. Отсутствие возможности осуществить это перемещение при указанных выше условиях характеризует имущество как недвижимое, и, наоборот, при наличии такой возможности, имущество должно рассматриваться в качестве движимого. В связи с этим в уголовно-правовом аспекте нельзя отнести рассматриваемые транспортные средства к категории недвижимого имущества.

Исключением из этого правила может быть случай, когда данное имущество не используется непосредственно по своему целевому назначению, а соответствующим образом приспособлено и используется собственником или иным владельцем в качестве недвижимости. Так, недвижимым имуществом следует считать приспособленный в качестве музейного экспоната самолет, находящийся на берегу и лишенный

корабль. Согласно упомянутому ранее правилу перехода движимого имущества в разряд недвижимости, имущество, специально приспособленное собственником или иным владельцем в качестве

⁹³ Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-практический комментарий. М., ИГиП РАН, 1996, с.226.

недвижимого и используемое им исключительно в стационарном состоянии, является недвижимостью.

Оконченным неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, согласно ст. 148.2 УК РСФСР, могло признаваться с момента фактического завладения (захвата) недвижимости, то есть с того момента, когда у виновного появится реальная возможность владеть и пользоваться, но не распоряжаться ей, а собственник или иной владелец этого имущества ограничится в возможности владеть,

пользоваться и распоряжаться им .

Противоправное получение виновным права на имущество рассматривалось не как приготовление к неправомерному завладению чужим недвижимым имуществом, а как самостоятельное преступление -мошенничество или вымогательство. Последующая реализация виновным противоправно полученного права (фактическое владение) охватывалась указанными составами и не подлежала дополнительной квалификации по ст. 148.2 УК.

Особо следует остановиться на вопросе о размере ущерба, причиненного неправомерным завладением чужого недвижимого имущества. Учитывая, что объектом рассматриваемого преступного посягательства в одном случае являются права владения и пользования недвижимым имуществом, а в другом - вещные права, что свидетельствует о временном характере завладения этим имуществом, вред, нанесенный собственнику или иному владельцу этого имущества, может не совпадать во всех случаях. Он может расцениваться потерпевшим как существенный или несущественный, а может и вообще отсутствовать.

Диспозиция ст. 148.2 УК РСФСР в качестве обязательного признака преступления предусматривала причинение значительного ущерба потерпевшему. Однако, по нашему мнению, не последнюю роль при

⁹⁴ Уголовный кодекс Российской Федерации. Изменения, дополнения, комментарий. Екатеринбург, 1995, с. 170-172.

решении вопроса о привлечении лица к ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом должно было играть волеизъявление собственника или иного его владельца. Ведь именно ему причиняется имущественный ущерб в результате совершения данного преступления. Поэтому решить, является ли этот ущерб для него несущественным или значительным, может только он сам. Так, С. был осужден в соответствии со ст. 148.2 УК РСФСР по факту завладения им комнаты в неприватизированной коммунальной квартире в отсутствие ее хозяина. Потерпевший обратился в органы внутренних дел лишь после того, как использовал все собственные возможности для восстановления нарушенного права. Это произошло почти через неделю после того, как он обнаружил, что его комната находится в чужом противоправном владении.

В этой связи нельзя не коснуться такого уголовно-правового института, как деятельное раскаяние, которое по общему правилу является обстоятельством, смягчающим уголовную ответственность. Под деятельным раскаянием понимается активное добровольное поведение лица, совершившего преступное деяние (оконченное преступление), которое направлено на предотвращение, ликвидацию или уменьшение фактических вредных последствий содеянного либо на оказание помощи правоохранительным органам в раскрытии совершенного преступления . Характер причиненного данным преступлением вреда таков, что возникает вопрос о возможности освобождения лица, виновного в неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом, от ответственности в случае деятельного раскаяния.

Представляется, что лицо, совершившее преступление, предусмотренное ст. 148.2 УК РСФСР, но предотвратившее наступление

⁹⁵ См.: Никулин СИ. Деятельное раскаяние и его значение для ОВД в борьбе с преступностью. М.,1985, гл. 5, §2.

100

вредных последствий или добровольно устранившее причиненный вред, может быть в этом случае освобождено от уголовной ответственности.

Субъективная сторона. Изучением субъективной стороны преступления в уголовном праве занимался целый ряд выдающихся отечественных криминалистов. Среди них можно отметить Б.С.Волкова, П.С.Дагеля, Б.С.Никифорова, Г.А.Злобина, А.А.Пионтковского, Б.С.Утевского. В более поздних время вопросы вины нашли отражение в работах А.И.Рарога, Д.П.Котова, В.Е.ЬСвашиса, В.А.Нерсесяна. Получила распространение точка зрения, что субъективная сторона преступления представляет собой совокупность вины, мотива, цели и эмоций⁹⁶

С субъективной стороны неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом предполагает лишь прямой умысел и корыстную цель (на обязательное наличие последней непосредственно указывалось в диспозиции ч.1 ст. 148.2 УК РСФСР). При завладении чужим недвижимым имуществом виновный сознавал, что в результате его действий такого рода имущество, на которое он не имеет никакого права, переходит в его неправомерное обладание. Кроме того, он предвидел, что своими действиями нарушает право собственности потерпевшего на недвижимое имущество, в результате чего собственник утрачивает возможность в полной мере осуществлять свои права по владению и пользованию этим имуществом, и желал наступления таких последствий. При этом корыстная цель означала как получение выгоды самим виновным, так и его намерение доставить материальную или иную выгоду третьим

101

лицам

Содержание умысла при совершении этого посягательства включало желание виновного противоправным образом получить возможность владеть и пользоваться недвижимым имуществом и, одновременно, лишить таковой его законного собственника или иного владельца. Умыслом виновного не охватывалось приобретение или попытка приобретения каким-либо образом права на это имущество, причем не только права собственности, но и любого другого вещного права. Указание в диспозиции ст. 148.2 УК РСФСР на отсутствие признаков хищения свидетельствовало об отсутствии такого признака, как стремление приобрести право на недвижимость, присвоить его, сделать своим собственным. Поэтому совершая преступление, предусмотренное указанной статьей, виновный преследовал цель временно захватить это имущество. Следовательно, его умыслом охватывались действия, состоящие в завладении чужой недвижимостью, что лишало ее собственника или иного владельца возможности использовать это

имущество по своему усмотрению

Правильное разрешение вопроса о содержании вины лица применительно к рассматриваемой статье имеет большое практическое значение, так как именно этот фактор во многом определяет юридическую оценку действий, состоящих в фактическом завладении (захвате) чужой недвижимости. Неосознание лицом того факта, что оно завладело чужим недвижимым имуществом, то есть совершило общественно опасное действие, исключает его привлечение к уголовной ответственности. Отсутствие сознания лицом противоправного характера своих действий

⁹⁷ См. Постановление Пленума Верховного Суда РФ №5 от 25 апреля 1995 года "О некоторых вопросах применения судами преступлений против собственности" Бюллетень Верховного Суда РФ, 1995, № 9. См. там же.

102

могло быть связано с тем, что оно не знало о принадлежности недвижимого имущества другому лицу (организации), например, завладение ветхим домом, когда лицо ошибочно полагает, что хозяева отказались от него, завладение неосвоенным участком земли при добросовестном заблуждении в его юридической принадлежности. В этих случаях вопрос о виновности лица за совершение преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, должен был решаться отрицательно.

Согласно диспозиции рассматриваемой статьи привлечение лица к уголовной ответственности было возможно только в том случае, если умысел виновного был направлен именно на завладение недвижимым имуществом, а не на иные действия имущественного характера, например, противоправное временное тайное использование такого имущества. В последнем случае использование чужой хозяйственной постройки для собственных нужд не лишает ее законного владельца права использовать ее по своему усмотрению. Так, В. втайне от соседей и в отсутствие К. использовал сарай, принадлежащий последней, для складирования дров и садово-хозяйственного инвентаря. Узнав о приезде К., В. убрал свое имущество, не претендуя на данную хозяйственную постройку. Указанные действия В. не являлись завладением чужой недвижимостью, так как по своему характеру не лишали К. возможности пользоваться, владеть и распоряжаться принадлежащим ему недвижимым имуществом.

Субъект. Изучению субъекта преступления в советском уголовном праве посвятили свои работы такие криминалисты, как С.В.Бородин, Ю.М.Антонян, П.С.Дагель, Р.И.Михеев, В.С.Орлов, Ю.И.Ляпунов и другие ученые.

Согласно диспозиции части 1 ст. 148.2 УК РСФСР уголовная ответственность за рассматриваемое преступление определялась признаками общего субъекта преступления, то есть вменяемого, достигшего 16-летнего возраста физического лица.

103

Анализ проведенного нами исследования свидетельствует, что средний возраст лиц, совершавших рассматриваемое преступление, составлял 38 лет. Это означает, что субъект преступления - лицо, находящееся в зрелом возрасте. Как правило, это мужчина, лишь 8% осужденных по ст. 148.2 УК - женщины, привлеченные к уголовной ответственности в качестве соучастников (в большинстве случаев женщина выступала как подстрекатель либо как организатор преступления).

Часть 2 ст. 148.2 УК РСФСР содержала указание на специальный признак, которым должен был быть наделен субъект этого преступления. Таковым являлось использование виновным своего служебного положения. С одной стороны, под лицом, использовавшим свое служебное положение, понималось должностное лицо, определение которого содержалось в примечании к ст. 170 УК РСФСР. Им считалось лицо, постоянно или временно осуществляющее функции представителя власти, а также занимающее постоянно или временно в государственных или общественных учреждениях, организациях или на предприятиях должность, связанную с выполнением организационно-распорядительных или административно-хозяйственных обязанностей, или выполняющее такие обязанности в указанных учреждениях, организациях и на предприятиях по специальному полномочию. С другой стороны, субъектом незаконного завладения чужим недвижимым имуществом могло быть и иное лицо, не обладавшее признаками должностного лица и использовавшее для совершения преступления свое служебное положение (например, работники жилищно-эксплуатационных контор и ремонтно-эксплуатационных управлений, в ведении которых находилось недвижимое имущество).

Таким образом, подводя итог рассмотрению вопросов состава преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, можно заключить следующее. Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом объективно выражалось в захвате этого имущества, что влекло

104

ограничение прав законного собственника или иного владельца недвижимости по пользованию, владению и, частично, распоряжению этим имуществом. Фактически потерпевший лишался возможности владеть и пользоваться своим имуществом, хотя продолжал при этом сохранять на него законные права. Со стороны виновного не происходило посягательство на юридические права собственника или иного владельца недвижимости. Цель преступления состояла не в присвоении или приобретении виновным противоправным путем права на имущество, а в открытом использовании недвижимости или лишении собственника или иного владельца возможности использовать это имущество по своему усмотрению. Это становилось возможным при захвате такого имущества. Виновный, совершая подобные действия, не получал, как при хищении, возможности распоряжаться недвижимым имуществом как своим собственным. Вместе с тем целью завладения являлось установление такого контроля над недвижимым имуществом, который мог бы дать виновному возможность открыто пользоваться эти имуществом, то есть корыстная цель. Рассматриваемое преступление могло быть совершено лишь в отношении имущества, на которое у виновного отсутствовали какие-либо права.

§2

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом в системе преступлений против собственности

В результате изменений и дополнений, внесенных в УК РСФСР 1960г. Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 1 июля 1994 года, отечественное уголовное законодательство пополнилось рядом

105

уголовно-правовых норм, одна из которых содержалась в ст. 148.2 УК РСФСР, предусматривавшей ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с корыстной целью при отсутствии признаков хищения. В связи с ее появлением возникла объективная потребность отграничить названное преступление от иных преступлений против собственности.

Попытки определить место этого преступления в системе преступлений против собственности были сделаны в ряде комментариев к Уголовному кодексу РСФСР.

Отличие неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом от хищений в форме кражи, грабежа, разбоя и присвоения проводилось по следующим признакам.

При неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом виновный не преследует цели обратить данное имущество в собственность (об этом подробно изложено в § 1 гл. 2), а при совершении хищения целью является именно получение возможности полностью использовать правомочия собственника имущества (хотя и незаконно). Имущество при этом изымается или обращается виновным в свою пользу таким образом, что потерпевший не может реализовывать свои имущественные права на него. Соответственно, отличие между неправомерным завладением чужим недвижимым имуществом и хищений состояло и в характере последствий, наступающих в результате совершения преступления. Если лицо, похитившее имущество, получало в результате этого реальную (практически в полном объеме) возможность пользоваться полученными противоправным путем правомочиями собственника имущества, то завладение чужим недвижимым имуществом позволяло виновному лишь фактически владеть и пользоваться имуществом. Другими словами, при завладении (захвате) чужого недвижимого имущества виновный устанавливал над ним такой контроль, который позволял владеть и пользоваться этим имуществом, не встречая физических препятствий со стороны его законного собственника или иного владельца, но не давал при

106

этом возможности распоряжаться таким имуществом как своим собственным.

При хищении виновный завладевает чужим имуществом, но не приобретает право на это имущество - какие-либо права на него у виновного отсутствуют. Незаконно обладая чужой движимой вещью, виновный присваивает себе определенные имущественные права ее законного собственника или иного владельца, и получает возможность (но не право) распоряжаться ею. В этой связи представляется необходимым подчеркнуть, что владеть, пользоваться и распоряжаться недвижимым и имуществом как своим собственным можно только при наличии ряда дополнительных условий (соответствующих прав), а так как невозможно похитить право на имущество, то нельзя похитить и саму недвижимость.

Предметом преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, могло быть только недвижимое имущество, в то время как предметом хищений - только имущество движимое. В §2 главы 1 уже подчеркивалось, что позиция русских криминалистов по поводу характеристик предмета хищений была практически единодушной - по их мнению, предметом хищения может быть только движимое имущество" . В современной отечественной юридической литературе как общее понятие хищения, так и понятие отдельных его форм, уголовная ответственность за совершение которых была предусмотрена в Особенной части УК РСФСР, не отражали всех признаков предмета преступного посягательства, в частности, не конкретизировали, каким именно, движимым или недвижимым, должно быть чужое имущество. В основном, определение предмета хищения

⁹⁹ Боженов Н.В. Присвоение недвижимых имений. Юридический вестник. СПб., 1879, N1, с. 12-14; Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. М., 1909, с. 187-188; Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная. Посягательства на личность и имущество. СПб., 1913, с. 187.

107

сводилось к определению его материального, экономического и

1 f\f\

юридического признаков . Это, в свою очередь, позволяет сделать вывод о том, что предмет всех преступлений, входящих в группу хищений, обладает одинаковыми характеристиками. Косвенно об этом свидетельствовало и то, что в тех случаях, когда предмет хищений все же обладал какими-либо специфическими особенностями, соответствующие посягательства выделялись в самостоятельные статьи Уголовного кодекса. К таким специфическим предметам, в частности, относились огнестрельное оружие, боевые припасы и взрывчатые вещества, хищение которых охватывалось составом преступления, предусмотренного ст.218.1 УК РСФСР; радиоактивные материалы, ответственность за хищение которых устанавливалась ст.223.3 УК РСФСР; наркотические средства, хищение которых наказывалось в соответствии со ст.224.1 УК РСФСР; предметы, имеющие особую ценность - ст. 147.2 УК РСФСР.

Кроме того, отличие неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом от отдельных форм хищения, можно провести по следующим признакам.

Отличие от кражи заключается в способе совершения посягательства. Если совершить кражу можно только тайно, то завладение чужой недвижимостью, как преступление против собственности, должно носить, как указывалось в § 1 настоящей главы, открытый характер.

От грабежа неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом отличается тем, что последний, будучи формой хищения, считается оконченным с момента возникновения у виновного возможности свободно владеть, пользоваться и распоряжаться вещью, в то время как завладение недвижимостью такой возможности не дает.

¹⁰⁰ Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М, 1957, с. 179-180; Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971, с. 12-14; Комментарий к УК РСФСР. М., Вердикт, 1994, с. 168.

108

Более сложным является разграничение неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом и разбоя. Сложность заключается в том, что состав разбоя является усеченным и для признания посягательства оконченным по ст. 146 УК РСФСР достаточно самого по себе факта нападения при наличии у виновного цели завладеть чужим имуществом. Однако внешняя схожесть признаков объективной стороны разбоя и открытого насильственного завладения (захвата) недвижимости, последнее им, по нашему мнению, быть не могло. Согласно законодательному определению разбой представляет собой нападение с целью хищения чужого имущества, а недвижимое имущество, о чем уже говорилось, похитить невозможно. Поэтому нападение, сопряженное с завладением чужим недвижимым имуществом, даже если захват последнего был целью преступления, квалифицировать по статьям, предусматривающим ответственность за разбой, было не вполне точно. Дело в том, что у виновного отсутствовала возможность в полном объеме реализовать присвоенные права собственника или иного владельца недвижимого имущества.

Сравнительный анализ мошенничества и неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом позволяет выделить следующие различия. Завладение чужим недвижимым имуществом, будучи совершено одним из мошеннических способов (то есть путем обмана или злоупотребления доверием, хищением (согласно ст. 147 УК РСФСР) быть не могло вследствие того, что как у виновного отсутствовала реальная возможность распоряжаться таким имуществом из-за отсутствия прав на него. Отличие завладения чужой недвижимостью от мошенничества в форме приобретения права на имущество, заключалось в объекте посягательства. При неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом объектом посягательства были отношения по поводу осуществления законным собственником или иным владельцем своих вещных прав на это имущество, а при мошенничестве - сами по себе

109

вещные права на недвижимость. Иными словами, при мошенничестве виновный получал право на недвижимое имущество, а при захвате недвижимости завладевал и владел ею бесправно.

Однако ст. 148.2 УК РСФСР не исключала и такой способ совершения преступления, как обман или злоупотребление доверием. В этом случае, осуществив неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, виновный становится бесправным владельцем и пользователем недвижимости, но до того момента, пока законные права на него не предъявит действительный собственник или иной владелец этого имущества.

В связи с предметом нашего анализа необходимо остановиться на вопросе о разграничении понятий "посягательство на вещное право" и "нарушение вещного права". По нашему мнению, посягательство на право - это такие действия виновного, которые направлены либо а) на противоправное отторжение права у его законного хозяина имущества, либо б) на присвоение права. Различие между ними заключается в том, что в первом случае виновный посягает на чужое право, к которому он непосредственного отношения не имеет, во втором же случае - на право, которым он обладает временно. Посягательство на вещное право может иметь место в таких преступлениях, как мошенничество и вьшогательство.

Под "нарушением права" нами понимаются такие действия виновного, которые направлены не на незаконное получение права на имущество, а на противоправное использование чужого имущества, то есть на ограничение собственника или иного владельца имущества в возможности осуществить свои вещные права. Нарушением вещного права являются кража, грабеж, разбой, присвоение чужого имущества. Соответственно, нарушение вещного права, предшествующее посягательству на вещное право, является самостоятельным оконченным преступлением.

На практике имели место случаи, когда виновный завладевал чужим

по

недвижимым имуществом путем обмана или злоупотребления доверием, а в дальнейшем владел этим имуществом, используя насилие или угрозу его применения, и не имел при этом цели получить какое-либо право на него. Так, Г. и Т. приехали в г. Москву из г. Нальчика. Истратив имевшиеся у них деньги, они по объявлению в газете встретились с гр-ном В., сдававшим свою двухкомнатную квартиру. После осмотра квартиры Г. и Т. сказали В., что квартира их устраивает, и уверили хозяина в том, что деньги ими будут заплачены сразу после въезда в квартиру. Но ни после въезда, ни в течение последующего месяца В. денег от них не получил. Сначала Г. и Т. обещали ему заплатить в скором времени, а потом прогнали В. из квартиры, причинив ему легкие телесные повреждения, и спустя некоторое время скрылись. Деяние названных лиц не было мошенничеством, хотя и весьма похоже на него, так как произошло завладение чужим имуществом, совершенное посредством обмана. Однако В. не утратил право на квартиру, Г. и Т. владели и пользовались его квартирой, не имея на это права, но вместе с тем не делали попыток его получить. Насилие, к которому прибегли Г. и Т., было способом удержания имущества в незаконном обладании. Поэтому их действия должны рассматриваться как преступление против собственности, предусмотренное ст. 148.2 УК РСФСР, то есть образуют неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом.

Наряду с этим насилие или угроза его применения вполне могли явиться способами, используемьши виновным не только для удержания недвижимости в своем незаконном владении, но и для присвоения права на это имущество, которым он ранее завладел путем обмана или злоупотребления доверием. В этом случае содеянное включало в себя два преступления: с одной стороны, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, а с другой, - вымогательство. Это объясняется

Ill

тем, что состав неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом в указанном случае имел место в связи с изначальным нарушением вещного права потерпевшего, а последующее за нарушением вещного права посягательство на него (противоправное отторжение права) образует вымогательство.

Статьей 147.1 УК РСФСР предусматривалась ответственность за присвоение или растрату вверенного имущества. Согласно примечанию к ст. 144 УК РСФСР (по состоянию на 01.07.1994) эти преступления относились (и относятся ныне) к разряду хищений. Поэтому неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом отличалось от них, равно как и от других форм хищений, содержанием умысла виновного. Вместе с тем, если присвоить какие-либо правомочия собственника недвижимости можно (что образует мошенничество или вымогательство), то представить, каким образом можно растратить недвижимость, вряд ли возможно.

В связи со сказанным необходимо рассмотреть вопрос об отграничении неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом от вымогательства. Основное отличие между этими преступлениями заключается в объективной стороне преступления. Если вымогательство представляет собой требование передачи имущества, права на него или совершение действий имущественного характера, то завладение недвижимостью - активные действия виновного по завладению (захвату) недвижимого имущества.

Другие имущественные посягательства, которые в законе были выделены в качестве преступлений против чужой собственности, хотя и не содержали признаков хищения, имели другие существенные отличия от неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. К таким преступлениям относились деяния, предусмотренные статьями 148.1 (неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным

112

ценным имуществом без цели хищения) и 148.3 УК РСФСР (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием).

Неправомерное завладение транспортным средством, лошадью или иным ценным имуществом отличалось от неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом именно предметом преступного посягательства. В качестве предмета преступления в ст. 148.1 УК РСФСР в отличие от преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК, указывалось чужое движимое имущество (транспортное средство, лошадь или иное ценное имущество).

Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием - преступление, ответственность за совершение которого была предусмотрена ст. 148.3 УК РСФСР. Объективная сторона этого преступления состояла прежде всего в непередаче должного, а в качестве способа предусматривался обман или злоупотребление доверием потерпевшего. В отличие от преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, причинение имущественного ущерба не сопровождалось завладением имущества. Поскольку "завладение" понимается как незаконный переход имущества от одного лица к другому, то очевидно, что при причинении имущественного ущерба оно отсутствует, ибо в этом случае не происходит смена собственника или иного владельца имущества. Поэтому отличие между этими преступлениями заключается прежде всего в способе их совершения.

Таким образом, подводя итог сказанному, можно заключить: неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом представляло собой самостоятельное имущественное преступление, состоящее во временном, без цели хищения, захвате чужого недвижимого имущества. Статья 148.2 УК РСФСР, устанавливавшая ответственность за это преступление, была призвана охранять имущественные права собственника или иного владельца недвижимого имущества от

из

противоправных посягательств, не связанных с лишением его указанных прав. Это означает, что под уголовно-правовой охраной находились такие отношения собственности, нарушение которых не охватывалось ни одной другой статьей соответствующей главы УК РСФСР.

§3

Разграничение неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом и иных смежных

преступлений

Как уже говорилось, УК РСФСР 1960 г. с учетом дополнений и изменений, внесенных Федеральным законом РФ "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 1 июля 1994 года, содержал несколько статей, предметом которых могло быть чужое недвижимое имущество. Однако явной новацией, привнесенной этим законом, стало введение статьи 148.2 УК, устанавливающей ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом. В результате этого наличие указанной статьи, с одной стороны, давало возможность привлекать к ответственности за посягательства, связанные с фактическим нарушением владения, как за преступления против собственности, а с другой, - породило определенную конкуренцию статей о посягательствах, предметом которых выступает чужое недвижимое имущество. Речь идет, во-первых, о преступлениях, предусмотренных статьей 136 (нарушение неприкосновенности жилища) и ст. 199 (самовольный захват земли) УК РСФСР, а во-вторых, от некоторых иных преступлений, предмет которых в законе конкретизирован не был, но их объективная сторона допускала незаконное завладение чужой

114

недвижимостью. Таковы ст.ст.200 (самоуправство) и 206 (хулиганство) УК РСФСР. В § 3 гл. 1 настоящей работы различия между указанными преступлениями только обозначались. Между тем существует потребность оттраничить преступление, предусмотренное статьей 148.2 УК РСФСР, от указанных выше преступлений более рельефно.

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом и нарушение неприкосновенности жилища граждан.

Статья 136 УК РСФСР предусматривала уголовную ответственность за незаконный обыск, незаконное выселение или иные действия, нарушающие неприкосновенность жилища.

Появление в российском уголовном законодательстве ст. 148.2 УК РСФСР, которая устанавливала уголовную ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, породило конкуренцию данных уголовно-правовых норм. Последняя была обусловлена, с одной стороны, широким кругом имущества, подпадавшего под понятие "жилище", а также тем, что завладение чужим жилым недвижимым имуществом явно было сопряжено с нарушением закрепленного в ст. 25 Конституции Российской Федерации права на неприкосновенность жилища граждан.

Разумеется, термин "недвижимое имущество" гораздо более широкий, чем понятие "жилище". Круг имущества, которое подпадает под определение недвижимости, а также признаки, присущие последнему, нами определены в § 1 главы 2 настоящей работы при исследовании предмета преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР. Законодательное определение жилища содержится в постановлении Пленума Верховного суда СССР № 11 от 5 сентября 1986 года "О судебной практике по делам о преступлениях против личной собственности" (с изменениями, внесенными постановлением Пленума Верховного суда СССР № 14 от 30 ноября 1990 г.): "Жилище - это помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей (индивидуальный дом, квартира, комната в гостинице,

115

дача, садовый домик и т.п.), а также те его составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо удовлетворения иных потребностей человека (балконы, застекленные веранды, кладовые и т.п.).

Не могут признаваться жилищем помещения, не предназначенные и не приспособленные для постоянного или временного проживания (например, обособленные от жилых построек погреба, амбары, гаражи и другие хозяйственные помещения"¹⁰¹.

Правильная квалификация преступных посягательств на чужую недвижимость по ст. 136 или по ст. 148.2 УК РСФСР осуществлялась путем точного определения основного объекта преступления.

Если посягательство не было направлено на причинение имущественного вреда и нарушению со стороны виновного, в первую очередь, подвергались иные, неимущественные, права и свободы собственника или иного владельца жилища, то подобные действия образовывали нарушение неприкосновенности жилища граждан, то есть квалифицировались по ст. 136 УК. Напротив, посягательство, направленное на завладение недвижимым имуществом, то есть имеющие целью ограничение или фактическое лишение собственника или иного владельца этого имущества возможности владеть, пользоваться и распоряжаться им (незаконное выселение, незаконное использование жилого помещения в отсутствие владельца или иные подобные незаконные действия), совершенные с корыстной целью, должны были квалифицироваться как неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, то есть по ст. 148.2 УК РСФСР. В первом случае основным объектом посягательства является право граждан на неприкосновенность жилища, а во втором, вещные права собственника или иного владельца недвижимости.

¹⁰¹ Сборник постановлений Пленумов Верховных судов СССР и РСФСР (Российской Федерации) по уголовным делам. М., 1995, с.ЗП.

116

Таким образом, можно выделить два основных элемента состава, на основании которых можно было разграничить преступные деяния, предусмотренные ст. 136 и ст. 148.2 УК РСФСР. Этими элементами, по нашему мнению, являлись цель, которую преследовало лицо, совершавшее противоправные действия, и объект преступного посягательства.

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом и самоуправство.

УК РСФСР ответственность за самоуправство предусматривал в ст.200. Под ним понималось самовольное, с нарушением установленного законом порядка, осуществление своего действительного или предполагаемого права, причинившее существенный вред гражданам либо государственным или общественным организациям.

В число наказуемых по ст.200 УК деяний входили, кроме осуществления оспариваемого права, такие действия, как осуществление виновным права, которое ошибочно принято им за принадлежащее ему, а также осуществление своего действительного, то есть принадлежащего лицу на основании закона, судебного решения или иного правового акта, права, но с нарушением установленного законом или иным нормативным актом порядка. Объектом самоуправства выступал установленный законами и иными нормативными актами порядок управления.

Отличие между неправомерным завладением чужим недвижимым имуществом и самоуправством, по нашему мнению, состояло в двух моментах. Прежде всего они различались по объекту преступного посягательства. Если при самоуправстве нарушению в первую очередь подвергался установленный законами и иными нормативными актами порядок управления, то при неправомерном завладении чужой недвижимостью нарушались отношения собственности.

Кроме того их отличие состояло в содержании умысла виновного, то есть в субъективной стороне преступления. Если при совершении самоуправства виновный, умышленно нарушая установленный законом порядок, полагал, что осуществляет свое действительное право либо

117

право, которое он ошибочно считал своим, то при неправомерном завладении чужой недвижимостью, виновный сознавал, что незаконно завладевает чужим имуществом, то есть таким, на которое какие-либо права у него отсутствовали.

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом и самовольный захват земли.

Уголовная ответственность за самовольный захват земли была предусмотрена в ст. 199 УК РСФСР. Преступление, которое определялось как самовольный захват земли, располагалось в главе, посвященной преступлениям против порядка управления. Это обосновывалось тем, что в качестве родового объекта самовольного захвата земли выступал "установленный порядок отвода и предоставления в пользование или собственность земельных участков"¹⁰²

Из диспозиции ст. 199 УК следовало, что уголовная ответственность наступала за такие действия виновного, которые состояли в огораживании земельного участка, возведении на нем постройки, несанкционированном сельскохозяйственном использовании участка. Иными словами, ответственность предусматривалась за противоправное завладение земельным участком. Соответственно умысел виновного при совершении этого преступления был направлен как на нарушение установленного законом порядка отвода и предоставления в пользование земельных участков, так и на ограничение прав собственника или иного владельца участка по владению и пользованию землей.

Таким образом, при самовольном захвате земли виновный не получал фактической возможности распоряжаться земельным участком, хотя в результате совершенных им преступных действий мог владеть и пользоваться недвижимостью. Данное обстоятельство лежало в основе отграничения этого преступления от хищений, неотъемлемым признаком

¹⁰² Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР. М., Вердикт, 1994, с.

377.

118

которых было завладение имуществом с целью дальнейшего распоряжения им как своим собственным.

Следовательно, самовольный захват земли обладал всеми признаками, присущими неправомерному завладению чужим недвижимым имуществом: посягательство выражалось в незаконном завладении чужим недвижимым имуществом - землей, и цель, которую преследовал виновный, полностью совпадала с присущей составу преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, - присвоение прав владения и пользования собственника или иного владельца имущества. Другими словами, статьи 148.2. и 199 УК РСФСР, по существу, охраняли идентичные общественные отношения. Однако ст. 148.2 УК охватывала более широкий круг деяний, благодаря особому предмету преступления -недвижимому имуществу. Статья 199 УК при этом была по отношению к ст. 148.2 УК специальной нормой, устанавливавшей ответственность в отношении только одной из форм недвижимости - участка земли. В подобном выделении специального предмета не было никакой необходимости, поэтому УК РСФСР содержал избыточность уголовно-правового запрета.

Таким образом, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом от преступлений, предусмотренных статьями других глав УК РСФСР, отличалось как по объекту преступного посягательства, так и по объективной и субъективной сторонам. Однако имелись в уголовном законе в связи с введением в УК РСФСР ст. 148.2 и явные излишества. Такова, в частности, ст. 199 Кодекса о самовольном захвате земли.

119

ГЛАВА3

ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА НЕПРАВОМЕРНОЕ ЗАВЛАДЕНИЕ

ЧУЖИМ НЕДВИЖИМЫМ ИМУЩЕСТВОМ

ПО УК РФ 1996 г.

Вступивший в силу с 1 января 1997 года УК Российской Федерации не содержит статьи, аналогичной ст. 148.2 УК РСФСР, предусматривающей ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом. Соответственно, можно сделать вывод о декриминализации указанного деяния. Анализируя процесс декриминализации, А.В.Наумов приводит следующие возможные причины переоценки необходимости запрещения тех или иных деяний в уголовном законе и их наказуемости:

1) убеждение в неэффективности борьбы с теми или иными
деяниями уголовно-правовыми средствами;

2) принципиальное изменение характера общественных отношений,
ранее находившихся под охраной уголовного закона;

3) изменение представления о степени общественной опасности
деяния;

4) изменение общепринятой нравственной оценки
соответствующего деяния;

5) выполнение государством международно-правовых обязательств
об охране прав человека¹⁰³ .

Об актуальности проблемы защиты прав собственника или иного владельца недвижимого имущества от противоправных посягательств,

¹⁰³ Наумов В.А. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. М., 1996, с. 126.

120

связанных с фактическим лишением владения, свидетельствует хотя бы тот факт, что в г. Москве до принятия Федерального закона "О внесении изменений и дополнений в Уголовный и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 1 июля 1994 года мэром, вице-мэром и правительством Москвы был поэтапно принят ряд нормативно-правовых актов, призванных пресечь случаи неправомерного владения землей и иным недвижимым имуществом. В частности, распоряжением мэра Москвы от 21 мая 1993 года № 336-РМ "О повышении ответственности за несоблюдение сроков строительства и реконструкции объектов при освоении земельных участков в г. Москве" была установлена административная ответственность в виде штрафных санкций за незаконное использование дополнительных земельных площадей при производстве строительных работ, а распоряжением от 30 декабря 1993 года № 768-РМ "О дополнительных мерах по повышению эффективности использования земель в г. Москве" были утверждены дифференцированные размеры штрафов, налагаемых Москомземом на юридических, должностных и физических лиц за нарушение земельного законодательства и городских нормативных актов. Основные же вопросы регулирования отношений, связанных с владением недвижимым имуществом, и, в частности, землей, были освещены в Указе Президента Российской Федерации от 24.12.1993 № 2287 "О приведении земельного законодательства Российской Федерации в соответствие с Конституцией Российской Федерации".

Установление уголовной ответственности за неправомерное завладение недвижимым имуществом явилось логическим продолжением вышеуказанных правовых мер по пресечению и профилактике деяний, состоящих в незаконном владении недвижимостью. Об эффективности использования уголовно-правовых способов защиты вещных прав собственника или иного владельца недвижимого имущества свидетельствует то, что количество лиц, осужденных в Российской Федерации по ст. 148.2 УК РСФСР в период с июля 1994 по ноябрь 1995

121

года, составило 41 человек¹⁰⁴ . Таким образом, наличие специальной нормы об уголовной ответственности за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом дополняло систему норм, охраняющих вещные права собственника или иного владельца недвижимости.

Применительно ко второй причине декриминализации, указанной А.В.Наумовым, следует отметить, что процесс формирования юридической базы рьшочных отношений в российской экономике еще не окончен. Так, Федеральный закон "О регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" от 21 июля 1997 года, призванный обеспечить правовую основу для перехода прав на недвижимость, вступает в действие только с 31 января 1998 года; до сих пор не принят новый Земельный кодекс, предусматривающий формы, способы и основания передачи земли в собственность физическим и юридическим лицам. Однако, даже после принятия и вступления в силу указанных законов, потребуется значительное время для того, чтобы они начали реально действовать. Поэтому в настоящее время существует необходимость в использовании именно уголовно-правовых способов охраны вещных прав собственника или иного владельца недвижимости.

Что касается изменения представлений о степени общественной опасности деяния и его общепринятой нравственной оценке, то в данном случае можно отметить следующее. Исследование элементов состава преступления, предусмотренного ст. 148.2 УК РСФСР, проведенное в § 1 главы 2, дает основание считать, что ответственность за неправомерное завладение чужой недвижимостью устанавливалась именно с учетом явно высокой общественной опасности и антиобщественной сущности деяния. Не случайно, что как в дореволюционном русском, так и в советском уголовном законодательстве, а равно в законодательстве ряда зарубежных стран преступное нарушение права владения недвижимым имуществом,

122

будучи имущественным посягательством, образует самостоятельное преступление.

Таким образом, либо данное деяние не является преступлением, и оно должно относиться к категории гражданско-правовых деликтов или административных правонарушений, либо ответственность за его совершение должна наступать по другим нормам УК РФ.

В этой связи возникает вопрос: можно ли считать неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом гражданско-правовым деликтом? Применительно к отношениям собственности гражданское право устанавливает основания и способы передачи или перехода прав на недвижимое имущество от одного лица к другому, а также регулирует порядок исполнения соответствующих этому процессу действий обеими сторонами (см. статьи 131 (государственная регистрация недвижимости) и 164 государственная регистрация сделок); главы 17 (право собственности и другие вещные права на землю), 30 (§7 - продажа недвижимости и §8 -продажа предприятия), 34 (§4 - аренда зданий и сооружений и §5 - аренда предприятий) Гражданского кодекса РФ). Но при захвате чужой недвижимости виновный не получает каких-либо прав на нее. Кроме того, в основе неправомерного завладения лежат не договорные, а самовольные, совершенные против воли законного хозяина недвижимого имущества, действия виновного. В связи с этим действия, состоящие в неправомерном завладении (захвате) чужим недвижимым имуществом, не могут составлять гражданско-правовой деликт.

Отличие административного правонарушения от преступления заключается в степени общественной опасности. Преступлением является деяние, представляющее повышенную общественную опасность, в то время как административное правонарушение хотя и нарушает сложившиеся в обществе и охраняемые законом отношения, но вред этим отношениям причиняет меньший, чем в результате совершения преступления.

123

Кодекс об административных правонарушениях РСФСР в нынешнем виде содержит ряд статей, устанавливающих ответственность за деяния, сопряженные с противоправным пользованием и владением недвижимым имуществом. К их числу относятся правонарушения, предусмотренные статьями 46 (нарушение права государственной собственности на недра), 47 (нарушение права государственной собственности на воды), 52 (несвоевременный возврат временно занимаемых земель), 54 (уничтожение межевых знаков), 55 (нарушение требований по охране недр и гидроминеральных ресурсов), 61 (незаконное использование земель государственного лесного фонда) КоАП РСФСР и ряд других. Некоторые из указанных деяний состоят в противоправном использовании недвижимого имущества и не связаны с его завладением (например, предусмотренное ст. 46 КоАП). Другие (предусмотренные ст.ст. 47, 55, 61 КоАП) являются фактическим захватом недвижимости, совершенным без цели присвоить это имущество.

Однако неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом нельзя считать административным правонарушением по следующим основаниям. Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом -это деяние, при совершении которого посягательство осуществляется в отношении свободы реализации собственником или иным владельцем недвижимости своих вещных прав. При этом потерпевший лишается возможности владеть и пользоваться этим имуществом. Специфика предмета посягательства - недвижимое имущество, способ совершения -захват, последствия - лишение собственника или иного владельца возможности владеть, пользоваться и распоряжаться (например, сдавать в аренду) этим имуществом, свидетельствуют о том, что неправомерное завладение чужой недвижимостью является деянием, обладающим значительно более высокой, по сравнению с административным правонарушением, степенью общественной опасности.

124

Таким образом можно сделать вывод о том, что, обладая очевидными признаками преступления, неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом должно быть наказуемо в уголовном порядке.

Можно предположить, что ответственность за совершение рассматриваемого преступного посягательства в настоящее время установлена теми статьями УК РФ, в которых отсутствует специальный предмет посягательства - недвижимое имущество.

Прежде чем детально рассмотреть этот вопрос и установить какими статьями Особенной части УК РФ может охватываться неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, хотелось бы коснуться установившейся в последнее время тенденции к изменению представлений о самом по себе понятии недвижимого имущества.

С принятием Федерального закона "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" от 21 июля 1997 года появились некоторые изменения в законодательном определении недвижимого имущества.

До этого момента определение недвижимости содержалось в ст. 130 ПС РФ. В § 1 главы 2 настоящего исследования при обосновании необходимости уголовно-правового определения недвижимого имущества была выдвинута точка зрения о том, что крупногабаритное и требующее специальной регистрации имущество (морские и речные суда, авиалайнеры и иное имущество, причисленное согласно абзацу 2 ч. 1 ст. 130 ГК РФ к недвижимому), в уголовно-правовом смысле не должно относиться к разряду недвижимости. В указанном выше законе "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним" содержится непосредственное указание об обособлении такого имущества от иных форм недвижимости. Так в ст. 1 настоящего закона недвижимость, права на которую подлежат государственной регистрации, определяется как "земельные участки, участки недр, обособленные водные объекты и все объекты, которые связаны с землей так, что их перемещение без несоразмерного ущерба их назначению невозможно, в том числе

125

здания, сооружения, жилые и нежилые помещения, леса и многолетние насаждения, кондоминимумы, предприятия как имущественные комплексы". То есть имущество, причисленное к недвижимому в ГК (воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и т. п.), в указанном Федеральном законе к этой категории не отнесены. Вместе с этим ст. 4 закона устанавливает обязательную государственную регистрацию права собственности и других вещных прав на любые формы недвижимого имущества и сделок с ним, за исключением права на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты. Кроме того, ст. 4 предусматривает обязательную государственную регистрацию не только прав на недвижимое имущество, но и ограничений (обременении) таких прав, как сервитут, ипотека, доверительное управление. Действие указанных институтов не распространяется на воздушные и морские суда, суда внутреннего плавания и космические объекты.

Таким образом, авторы считают, что под недвижимостью в уголовно-правовом смысле в настоящее время следует понимать только то имущество, которое отвечает признакам недвижимости, указанным нами в § 1 главы 2 настоящего исследования, то есть такое имущество, перемещение которого в пространстве невозможно без изменения а) его основных качественных и количественных характеристик, и б) существенного ущерба целостности системы, структурным элементом которой это имущество является, то есть землю, водные объекты, строения, сооружения и т.п.

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом с точки зрения составов преступлений против собственности по УК РФ 1996 года.

Выше (см. §§ 2, 3 и 4 главы 1, а также §2 главы 2) обосновывалось положение, согласно которому неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом есть самостоятельное преступление,

126

обладающее присущими ему специфическими признаками, которые выделяют его среди иных преступлений против собственности.

Учитывая, что положения гл. 21 УК РФ в остальной части в интересующем нас аспекте практически совпадают с положениями гл. 5 УК РСФСР (в редакции закона от 1 июля 1994 года), можно признать, что высказанные нами аргументы полностью сохраняют свое значение. Будучи очевидным нарушением прав собственника или владельца недвижимого имущества, факт неправомерного завладения им едва ли менее опасен, чем какое-либо иное имущественное посягательство, предусмотренное соответствующей статьей главы о преступлениях против собственности в действующем уголовном законодательстве Российской Федерации. Принимая во внимание, что при неправомерном завладении чужим недвижимым имуществом собственнику или иному владельцу этого имущества наносится существенный вред, который может состоять как в фактическом имущественном ущербе, так и в ограничении собственника или иного владельца в осуществлении законных прав по пользованию, аладёнию и распоряжению этим имуществом, можно заключить, что имущественные права и интересы законного хозяина этого имущества нарушаются в не меньшей степени, чем, скажем, в результате кражи* вымогательства или неправомерного завладения чужим автотранспортным средством без цели хищения.

Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом и составы иных преступлений.

Недвижимое имущество представляет собой особый предмет правового регулирования, имеющий большое социально-экономическое значение. Именно с учетом этого произошло выделение посягательства на недвижимость и, в частности, посягательства, состоящего в нарушении владения недвижимым имуществом, в самостоятельные статьи УК РСФСР 1960 года. Прежде всего сюда относятся статьи, предусматривавшие ответственность за нарушение неприкосновенности жилища (ст. 136 УК

127

РСФСР) и самовольный захват земли (ст. 199 УК РСФСР), которые не были включены в главу УК о преступлениях против собственности.

Обращает на себя внимание, что по сравнению с УК РСФСР 1960 г. в УК РФ отсутствует не только статья, устанавливавшая ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом, но и статья, предусматривающая ответственность за самовольный захват земли. Однако несколько видоизменились диспозиции статей, предусматривавших ответственность за нарушение неприкосновенности жилища (ст. 139 УК РФ) и самоуправство (ст.ЗЗО УК РФ), и кроме того установлена ответственность за регистрацию незаконных сделок с землей (ст. 170 УК РФ) и принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения (ст. 179 УК РФ). В этой связи представляется необходимым определить, в какой мере охватывается неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом составом каждого из указанных преступлений.

Ст. 139 УК РФ 1996 года предусматривает уголовную ответственность за нарушение неприкосновенности жилища граждан.

В связи с реанимацией в российском праве понятия частной собственности, вопрос о сущности преступлений, посягающих на неприкосновенность жилища, значительно прояснился. Ранее, в УК РСФСР 1960 г., под нарушением неприкосновенности жилища понимались как действия, состоящие в нарушении конституционного права гражданина на неприкосновенность жилища, закрепленного в ст. 55 Конституции СССР 1977г. (ст.25 Конституции РФ), так и действия, посягающие на вещные права гражданина, в частности, на право пожизненного владения занимаемой им жилой площади. Так, ст. 136 УК РСФСР предусматривала ответственность в числе иных действий и за незаконное выселение. В действующем в настоящее время уголовном законодательстве более четко определена грань, отделяющая вещные права от иных конституционных прав и свобод человека и гражданина применительно к недвижимому имуществу.

128

В §3 главы 2 нами уже проводилось отграничение преступления, предусмотренного ст. 136 УК РСФСР, от неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. Там же были определены критерии, на основании совокупности которых посягательства в отношении чужой недвижимости следовало квалифицировать по статьям 136 или 148.2 УК РСФСР. В этой связи к вышеизложенному можно добавить следующее.

Не вызывает сомнения, что виновный, совершая незаконное проникновение в жилище против воли проживающего в нем лица, кроме нарушения неприкосновенности жилища, посягает на отношения собственности. Любое действие в отношении чужого имущества против воли его собственника или владельца является нечем иным, как нарушением его вещных прав. Следовательно, если собственника или владельца неправомерно лишают полномочий по пользованию, владению или распоряжению жилищем или ограничивают в их осуществлении, и это является целью преступления, то право на неприкосновенность жилища может быть только дополнительным объектом такого посягательства, но никак не основным. Важно также отметить, что ст. 139 УК РФ предусматривает ответственность за нарушение неприкосновенности только такого вида недвижимого имущества, как жилище. Следовательно, соответствующие посягательства на нежилые помещения или землю этой статьей Кодекса не охватываются.

Преступление, предусмотренное ст. 170 УК РФ, представляет собой деяние, состоящее в регистрации заведомо незаконных сделок с землей, искажении учетных данных Государственного земельного кадастра, а равно в умышленном занижении размеров платежей за землю, совершенных из корыстной или иной заинтересованности должностным лицом с использованием последним своего служебного положения.

Сравнивая это преступление с неправомерным завладением чужим недвижимым имуществом, можно указать на следующие их различия.

Если родовым объектом неправомерного завладения являются отношения собственности, то при регистрации незаконных сделок с

129

землей вред наносится прежде всего нормальному функционированию
субъектов экономической деятельности, а не самому собственнику
недвижимости. Неправомерное завладение чужим недвижимым
имуществом состоит в захвате этого имущества, которое означает, с одной
стороны, фактическое прекращение владения им собственником или иным
владельцем, и с другой, - вступление в противоправное владение этим
имуществом виновным. Напротив, объективная сторона преступления,
предусмотренного ст. 170 УК, проявляется непосредственно в регистрации
незаконных сделок с землей, искажении учетных данных

Государственного земельного кадастра или умышленном занижении размеров платежей за землю. Таким образом, по своим объективным признакам указанное преступление не совпадает с неправомерным завладением чужим недвижимым имуществом.

Объектом преступления, предусмотренного ст. 179 УК РФ, (принуждение к совершению сделки или отказу от ее совершения) так же как и объектом предыдущего преступления, в отличие от неправомерного захвата чужого недвижимого имущества, является сфера экономической деятельности. Объективная сторона этого преступления выражается в принуждении потерпевшего к совершению одного из следующих действий: а) приобретение права, б) отказ от собственного права и в) отказ от совершения указанных выше действий. В результате совершения подобных действий наступают определенные правовые последствия, то есть происходит переход каких-либо прав. Неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом является иным, отличным от предусмотренного ст. 179 УК, деянием, в силу того, что предметом последнего является право, а при неправомерном завладении чужой недвижимостью правовой статус потерпевшего (собственник, владелец, пользователь) остается неизменным.

В ст. 330 УК РФ самоуправство определяется как самовольное, вопреки установленному законом или иным нормативным правовым актом порядку совершение каких-либо действий, правомерность которых

130

оспаривается организацией или гражданином. Причем в качестве обязательного признака предусмотрено причинение названными действиями существенного вреда.

В соответствии с законом ответственность за самоуправство устанавливается за совершение виновным самовольных, то есть вопреки установленному законом или иным нормативным актом порядку, действий, правомерность которых оспариваются организацией или гражданином, при условии причинения такими действиями существенного вреда. Статья 200 УК РСФСР охватьшался несколько иной спектр деяний. В их число, кроме осуществления оспариваемого права, входили такие, как осуществление виновным права, в отношении которого он ошибочно предполагает, что оно ему принадлежит; осуществление своего действительного, то есть права, принадлежащего лицу на основании закона, судебного решения или иного правового акта, но с нарушением порядка, установленного законом или иным нормативным актом.

Охватывается ли завладение чужим недвижимым имуществом объективными признаками самоуправства? Объект, на который происходит посягательство при самоуправстве, шире, чем объект неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом. В первом случае объектом могут быть любые права лица, а во втором - только правомочия по владению и пользованию недвижимым имуществом. Но ответственность за посягательства, имеющие имущественный характер, в независимости от объема и видов имущественных прав, подвергшихся нарушению, устанавливается в специальном разделе УК, объединяющим преступления против собственности. То есть в законе происходит четкое отграничение посягательств на имущественные и неимущественные права. Это позволяет сделать вывод о том, что посягательства на права владения и пользования чужим недвижимым имуществом, будучи нарушением имущественных прав и интересов собственника или иного владельца, должны быть наказуемы в соответствии со статьями главы 21 УК РФ "Преступления против собственности".

131

Кроме того отличие между этими преступлениями состоит в том, что в ст. 330 УК под уголовно-правовым запретом находится только совершение действий, правомерность которых оспаривается организацией или гражданином. В то же время неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом может быть совершено как при отсутствии потерпевшего, так и при отсутствии какого-либо спора относительно недвижимого имущества (например, завладение заведомо чужой недвижимостью в отсутствие ее собственника или иного владельца, но в присутствии третьих лиц). Иными словами, если при самоуправстве виновный завладевает спорным имуществом, то при неправомерном завладении чужой недвижимостью виновный посягает на имущество, на которое он никаких прав не имеет.

Таким образом, завладение чужим недвижимым имуществом, при отсутствие специальной статьи, может быть квалифицировано как самоуправство лишь при наличии спора сторон (граждан или организаций) о правах на это имущество, а также самовольных действиях одной из этих сторон, состоящих в захвате оспариваемой недвижимости.

С учетом сказанного можно подвести некоторый итог. Отсутствие в главе о преступлениях против собственности статьи, предусматривающей ответственность за временное завладение чужим недвижимым имуществом без цели хищения, привело к тому, что квалифицировать неправомерное завладение чужой недвижимостью по статьям этой главы не представляется возможным. В частности, это деяние не может квалифицироваться по статьям, предусматривающим ответственность за совершение таких преступлений, как кража (ст. 158), мошенничество (ст. 159), присвоение или растрата (ст. 160), грабеж (ст. 161), разбой (ст. 162), хищение предметов, имеющих особую ценность (ст. 164), в связи с тем, что эти преступления выступают разновидностями хищения, а одним из основных признаков его является получение виновным в результате совершения преступления возможности владеть, пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом как своим собственным. С

132

учетом характера предмета преступления (недвижимое имущество) применительно к неправомерному завладению чужой недвижимостью об этом говорить не приходится.

Не представляется возможным квалифицировать неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом как посягательство на собственность по ст. 163 УК РФ (вымогательство) и ст. 165 (причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием) в силу очевидного различия в таком элементе состава преступления, как объективная сторона. Вымогательство согласно ст. 163 УК представляет собой требование о совершении действий имущественного характера, в то время как завладение чужой недвижимостью состоит не в имущественном требовании, а в захвате самого имущества и установлении противоправного фактического владения чужой недвижимостью со стороны виновного. Причинение имущественного ущерба, то есть деяние, предусмотренное ст. 165 УК РФ, в свою очередь, выражается в ущемлении имущественных интересов потерпевшего. Оно совершается путем обмана или злоупотребления доверием и не сопряженно с завладением имуществом, в результате чего причиняется указанный ущерб. Отсутствие факта завладения в этом случае не позволяет квалифицировать противоправное завладение чужой недвижимостью без цели хищения по ст. 165 УК РФ.

Очевидно, что основным объектом рассматриваемого посягательства являются отношения собственности, так как термин "завладение" означает ущемление имущественных прав собственника или владельца недвижимого имущества в результате совершения противоправного деяния. Вместе с тем совершенно ясно, что если посягательство направлено на такое недвижимое имущество, как жилище, то существенному нарушению подвергается конституционное право гражданина на неприкосновенность жилища. Однако при этом указанное конституционное право представляет собой дополнительный объект рассматриваемого посягательства, поскольку по самой своей сути

133

неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом - это деяние, совершаемое с корыстной целью, которое посягает в первую очередь именно на отношения собственности. Это означает, что квалификация неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом по ст. 139 УК РФ хотя и возможна, но по существу не отражает общественной опасности этого посягательства.

Основанием для квалификации неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом по ст. 330 УК РФ, предусматривающей ответственность за самоуправство, может служить совершение виновным при завладении чужой недвижимостью действий, указанных в диспозиции ст. 330 УК. Если при завладение чужим недвижимым имуществом происходит не только ущемление имущественных прав лица -действительного или потенциального собственника или иного владельца недвижимого имущества, но и подвергается нарушению особый порядок реализации соответствующими государственными структурами своих полномочий, или, как указано в законе, установленный порядок управления. Следовательно самоуправство и неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом - это хотя и близкие по внешним признаками, но различные по сути преступления. При этом их отличие состоит как в объекте посягательства, так и в объективной и субъективной сторонах.

Таким образом, действия лица, завладевшего чужим недвижимым имуществом, могут быть квалифицированы по указанным выше статьям Особенной части УК РФ 1996 года. Однако такая квалификация не может в полной мере отразить социально-правовую сущность данного деяния, так как основной вред при его совершении наносится имущественным правам и интересам собственника или иного владельца недвижимого имущества. Квалифицировать же такие действия как преступление против собственности по действующему УК не представляется возможным.

Подводя итог, можно сделать вывод, что в действующем уголовном законодательстве существует пробел в части установления

135

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уголовная ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом в настоящее время не предусмотрена самостоятельной статьей Уголовного кодекса РФ. Вместе с тем практика показывает, что подобные преступные посягательства не столь уж редки. Поэтому с учетом проведенного диссертационного исследования автор считает возможным акцентировать внимание на следующих основных теоретических выводах и практических рекомендациях:

1) действующий УК в недостаточной степени защищает вещные
права собственника или иного владельца недвижимого имущества.
Отсутствие нормы об ответственности за неправомерное завладение
чужим недвижимым имуществом может расцениваться как пробел в
российском уголовном законодательстве;

2) использование гражданско-правового способа защиты права
собственности (институт виндикации), устанавливающего основания и
порядок истребования имущества из чужого неправомерного владения, а
также использование норм административного права не в состоянии
обеспечить достаточно эффективную защиту прав собственника или иного
владельца недвижимого имущества от противоправных посягательств на
это имущество. Не вполне логичной представляется правовая система, в
рамках которой защита движимого имущества охватывается нормами
уголовного права, а недвижимого - нет;

3) в системе преступлений против собственности по УК РФ 1996
года недвижимое имущество не выделено в качестве специального
предмета посягательства ни в одной статье, хотя лишь немногие из
преступлений против собственности могут быть совершены в отношении
недвижимости;

4) неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом
представляет собой самостоятельное имущественное посягательство,

136

состоящее во временном, совершенном без цели хищения захвате чужой недвижимости.

Проведенный нами опрос практических работников, а также анализ законодательной конструкции ст. 148.2 УК РСФСР позволяют сделать вывод о несовершенстве формулировки диспозиции этой статьи. Несмотря на то, что большинство респондентов из числа работников органов внутренних дел и прокуратуры считают обязательной уголовно-правовую охрану вещных прав собственника или иного владельца недвижимого имущества (84%), значительная их часть (почти 95% опрошенных) испытывали затруднения при применении ст. 148.2 УК РСФСР. Указанные затруднения были вызваны, в первую очередь, изъянами в конструкции данной уголовно-правовой нормы. В частности, трудности возникали при определении непосредственного объекта преступного посягательства, понятии недвижимого имущества, уяснении понятия "завладение".

Аналогичные проблемы при определении признаков неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом выявлены при исследовании элементов состава этого преступного посягательства и рядом других

104

авторов .

На наш взгляд, непосредственным объектом неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом является вещное право собственника (иного владельца), связанное с владением недвижимостью. Оно может быть компонентом субъективного права собственности или

См.: Клепицкий И.А. Объект и система имущественных преступлений в связи с реформой уголовного законодательства. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1995. е.78-80; Колб Б. Ответственность за неправомерное завладение чужим недвижимым имуществом // Законность, №3, 1996. с. 24-26.

137

вещным правом, таким как право оперативного управления, право пожизненного владения или им подобным.

При определении недвижимого имущества необходимо опираться на следующие присущие ему признаки: отсутствие возможности переместить это имущество в пространстве (первый) без того, чтобы не нарушить целостность системы, которой является само недвижимое имущество (второй). Используя эти критерии, недвижимое имущество можно определить как имущество, перемещение которого в пространстве невозможно без изменения его основных количественных и качественных характеристик, а также без существенного ущерба его целевому назначению.

Термин "завладение" применительно к преступлению в виде неправомерного завладения чужим недвижимым имуществом означает фактический захват такого имущества. Признаками захвата являются, с одной стороны, прекращение владения прежнего, законного собственника или иного владельца, а с другой - установление владения другого лица над этим имуществом. Поэтому в целях повышения эффективности применения уголовно-правовой нормы, устанавливающей ответственность за неправомерное завладение чужой недвижимостью, при характеристике объективной стороны посягательства следует вместо термина "завладение" использовать термин "захват".

Неправомерное завладение (захват) чужим недвижимым имуществом - умышленное преступление, совершаемое с корыстной целью. При этом умыслом виновного охватывается исключительно захват такого имущества, не сопряженный с противоправным приобретением какого-либо права на предмет посягательства и распоряжением этим имуществом.

Основными видами имущественных посягательств в отношении чужого недвижимого имущества являются: а) неправомерное получение права на это имущество (под "правом" в данном случае понимается любое вещное право), б) повреждение или уничтожение чужого недвижимого

138

имущества, в) противоправное временное завладение чужой недвижимостью.

На основании вышеизложенного предлагается внести следующие изменения в УК РФ:

- в специальной статье главы 21 о преступлениях против собственности Особенной части УК РФ предусмотреть ответственность за неправомерный захват чужого недвижимого имущества, изложив диспозицию данной статьи в следующей редакции:

1. "Неправомерный захват чужого недвижимого имущества без цели
хищения -

наказывается ...

2. То же деяние, совершенное:

а) группой лиц по предварительному сговору;

б) неоднократно;

в) с применением насилия, не опасного для жизни или здоровья,
либо с угрозой применения такого насилия, -

наказывается...

3. Деяния, предусмотренные частями первой или второй настоящей
статьи, совершенные организованной группой либо причинившие крупный
ущерб,-

наказываются...

4. Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей
настоящей статьи, совершенные, применением насилия, опасного для
жизни или здоровья, либо с угрозой применения такого насилия, -

наказываются..."

139

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

1. Нормативные и другие официальные документы

1. Конституция Российской Федерации 1993г.;

2. Конституция СССР 1977 г.;

3. Уголовный кодекс Российской Федерации. Собрание законодательства
Российской Федерации, 1996, № 25, ст.2954;

4. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая (с
дополнениями на 12 августа 1996 года). Собрание законодательства
Российской Федерации, 1994, № 32, ст.ЗЗО1;

5. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая (с
изменениями и дополнениями на 12 августа 1996 года). Собрание
законодательства Российской Федерации, 1996, № 5, ст.410;

6. Кодекс об административных правонарушениях (с изменениями и
дополнениями на 14 июля 1997 года). Ведомости Верховного Совета
РСФСР, 1984, № 27, ст.401;

7. Земельный Кодекс (с изменениями от 24 декабря 1993 года). Ведомости
Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, 1991, № 22, ст.2;

8. Федеральный закон "Об акционерных обществах" (с изменениями и
дополнениями на 12 августа 1996 года). Собрание законодательства
Российской Федерации, 1996, № 1, ст.69;

9. Федеральный закон "О государственной регистрации прав на
недвижимое имущество и сделок с ним". Российская газета, 1997, №
145;

Ю.Федеральный закон "О праве граждан Российской Федерации на получение в частную собственность и на продажу земельных участков для ведения личного подсобного и дачного хозяйства, садоводчества и

140

индивидуального жилищного строительства". Российская газета, 1993,

№3; 11.Федеральный закон "О приватизации жилищного фонда в Российской

Федерации" ( с изменениями и дополнениями на 11 августа 1994 года).

Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, 1991,

№ 28, ст.959; 12.Федеральный закон "О статусе столицы Российской Федерации" (с

изменением от 18 июля 1995 года). Российская газета, 1993, № 88; 13.Указ Президента Российской Федерации от 14.10.1992 № 1230 "О

регулировании арендных отношений и приватизации имущества

государственных и муниципальных предприятий, сданного в аренду".

Ведомости Съезда народных депутатов и Верховного Совета РФ, 1992,

№ 43, ст.2429; 14.Указ Президента Российской Федерации от 24.12.1993 № 2287 "О

приведении земельного законодательства Российской Федерации в

соответствие с Конституцией Российской Федерации". Собрание актов

Президента и Правительства Российской Федерации", 1993, № 52, ст.31; 15.Указ Президента Российской Федерации от 14.02.1996 № 198 "О праве

собственности граждан и юридических лиц на земельные участки под

объектами недвижимости в сельской местности". Российская газета,

1996, № 32; 16.Указ Президента Российской Федерации от 27.08.1996 № 1270 "Об

утверждении Порядка предоставления информации о государственной

регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним".

Российская газета, 1996, № 167; П.Распоряжение правительства Российской Федерации 22.12.1993 № 96-рз

"Основные положения о залоге недвижимого имущества - ипотеке".

Российская газета (ведомственное приложение), 1994, № 3; 18.Приказ Минфина РФ от 13 июня 1995 года № 49 "Об утверждении

методических рекомендаций по инвентаризации имущества и

финансовых обязательств". Финансовая газета, № 28, 1995;

141

19.Письмо Высшего арбитражного суда Российской Федерации от 21.08.1997 № С5-7/03-581 "О Федеральном законе "О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним". Право и экономика, 1997, № 17-18;

20.Письмо Комитета Российской Федерации по земельным ресурсам и землеустройству от 31 августа 1994 года № 2-14/1316 "О государственном земельном кадастре и регистрации прав на земельные участки и прочно связанную с ними недвижимость". Государственный контроль за использованием и охраной земель. М., РУССЛИТ, 1995, вып.2;

21.Распоряжение мэра Москвы от 21.05.1993 № 336-РМ "О повышении ответственности за несоблюдение сроков строительства и реконструкции объектов при освоении земельных участков г. Москве". Вестник мэрии Москвы, № 13, июль 1993;

22.Распоряжение мэра Москвы от 30.12.1993 № 768-РМ "О дополнительных мерах по повышению эффективности использования земель в г. Москве" (с изменениями, внесенными Постановлением правительства Москвы № 689 от 13.08.1996). Вестник мэрии Москвы, № 4, февраль 1994;

23.Распоряжение мэра Москвы от 07.07.1994 № 317-РМ "О применении экономических санкций за нарушение сроков строительства и занятие дополнительных земельных участков на территории г. Москвы" (с изменениями, внесенными Постановлением правительства Москвы № 689 от 13.08.1996). Вестник мэрии Москвы, № 16, август 1994;

24.Распоряжение мэра Москвы от 05.09.1994 № 430-РМ "О прекращении предоставления земельных участков на праве временного пользования". Земельно-арендные отношения в г. Москве. Сборник нормативных актов г. Москвы. Интерлист., 1995;

25.Распоряжение вице-мэра Москвы от 02.03.1992 № 110-РВМ "Об аренде земли как основной форме земельно-правовых отношений в г. Москве"

(с изменениями, внесенными распоряжением мэра Москвы № 11-РМ от 11.01.96). Файл-рассылка из мэрии Москвы, 1992;

26.Распоряжение вице-мэра Москвы от 28.05.1992 № 264-РВМ "О порядке учета земель и регистрации прав на земельные участки" (с изменениями, внесенными распоряжением мэра Москвы № 11-РМ от 11.01.96). Файл-рассылка из мэрии Москвы, 1992;

27,Постановление правительства Москвы от 16.09.1993 № 868 "О порядке управления недвижимостью (зданиями, сооружениями, нежилыми помещениями) в Москве (с изменениями, внесенными Постановлением правительства Москвы № 689 от 13.08.1996). Коммерсантъ, № 44, 1993;

28.Постановление правительства Москвы от 15.03.1994 № 213 "О внесении изменений в постановление правительства Москвы от 16 сентября 1993 года № 868" с изменениями, внесенными постановлением правительства Москвы № 689 от 13.08.1996). Вестник мэрии Москвы, № 12, июль 1994;

29.Постановление правительства Москвы от 02.04.1996 № 284 "О внесении изменений в Положение о порядке учета и оформления прав на недвижимость (здания, сооружения, нежилые помещения) в г. Москве". Тверская 13, № 17, 1996;

ЗО.Постановление правительства Москвы от 13.08.1996 № 689 "О поступлении средств по итогам первого полугодия 1996 года от приватизации, аренды земли и нежилых помещений и дополнительных мерах по совершенствованию учета городского имущества и повышению эффективности его использования", Вестник мэрии Москвы, № 21 (1323), 1996;

31.Бюллетень Верховного Суда РФ № 5, 1993;

32.Бюллетень Верховного Суда РФ № 7; 1993;

33.Бюллетень Верховного Суда РФ № 9, 1995;

34.Бюллетень НКВД, № 12, 1929;

35.Состояние преступности в России за январь-апрель 1995 года. М., ГИЦ МВД РФ;

143

Зб.Состояние преступности в России за январь-октябрь 1995 года. М.,

ГИЦМВД РФ;

37= Соборное уложение царя Алексея Михайловича 1649 года. М., 1907; 38.Уложение, по которому суд и расправа во всяких делах в российском

государстве производится. М., Императорская Академия Наук, 1759; 39.Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб, 1885; 40.У головное уложение. Проект Редакционной комиссии и объяснения к

нему. СПб, 1897; 41.Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. Издание 1885

года с включением статей по Продолжениям 1912, 1913 и 1914 годов.

Петроград, 1916;

42.Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. СПб, 1885; 43 .Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Петроград, 1915; 44.Уголовный кодекс РСФСР М., Наркомюст, 1922; 45.Уголовный кодекс РСФСР в редакции 1926 года. М., НКЮ РСФСР,

1926; 46.Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 1 июля 1935 года.,

Советское законодательство, М., 1935; 47.Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 1 декабря 1938 года.,

Юриздат, М., 1938; 48.Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 15 ноября 1940 года.,

Юриздат, М., 1941; 49.Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 1 августа 1941 года.,

Юриздат, М., 1941; 1. Уголовный кодекс РСФСР с изменениями на 1 ноября 1946 года.,

Юриздат, М., 1947.

2. Комментарии, учебники, лекции, сборники научных трудов

1. Комментарий к Уголовному кодексу РФ. М., Инфра-М-Норма, 1996;

144

2. Комментарий к У головному кодексу РФ. М., Юристь, 1996;

3. Научно-практический комментарий к Уголовному кодексу Российской
Федерации, Нижний Новгород, Номос, 1996;

4. Уголовный кодекс РФ. Изменения, дополнения, комментарий.
Екатеринбург, 1995;

5. Комментарий к изменениям и дополнениям УК РСФСР от 1 июля 1994
года. М, Вердикт, 1994;

6. Комментарий к Уголовному кодексу РСФСР 1960 года Л., 1962;

7. Научно-практический комментарий Уголовного кодекса РСФСР. М.,
1964;

8. Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть первая. Научно-
практический комментарий. М, БЕК, 1996;

9. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации части
второй (постатейный). М., Инфра-М-Норма, 1996;

10. Уголовный кодекс. Текст с постатейно-систематизированным
материалом законодательственного и ведомственного характера с
предисловием Д.И.Курского. М., 1924;

11. Уголовный кодекс. Научно-популярный практический комментарий
под редакцией М.Н.Гернета и М.Н.Трайнина с дополнениями и
изменениями по 1 июня 1925 года. М, Право и жизнь, 1925;

12. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР (1924-1986
годов). М., 1987;

13. Сборник постановлений Пленумов Верховных Судов СССР и РСФСР
(Российской Федерации) по уголовным делам. М., Спарк, 1995;

14. Алексеев С.С. Проблемы теории права, т.1. Свердловск. 1972;

15. Андрианов И.И. Жилищное законодательство. Практические вопросы.
М., 1988;

16. Борзенков Г.Н. Ответственность за мошенничество. М., 1971;

17. Брайнин Я.М. Уголовный закон и его применение. М., 1967;

18. Владимиров В.А. Квалификация преступлений против личной
собственности. М., 1968;

145

Владимиров Л.Е. Гражданские и уголовные законы Российской империи со всеми изменениями и дополнениями из всех XVI томов, исправленные с высочайшего соизволения в 1895 году Государственной канцелярией и Постановления, обнародованные по 1 января 1896 года. М, 1897;

20. Власьев Н.С. О вменении по началам теории древнего русского права.
М., 1860;

21. Волженкин Б.В. Квалификация хищений государственного и

злоупотребления служебным положением. Л., 1987;

22. Волженкин Б.В. Влияние на квалификацию размера хищения
социалистического имущества. Л., 1984;

23. Волков Б.С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965;

24. Габаидзе И.Б. Советское уголовное право в борьбе с самовольным
строительством. Батуми, 1979;

25. Гегель Г. Сочинения. Философия права, т.7, пер. Б.Г.Столпнера, М.,
1934;

26. Дагель П.С., Котов Д.П. Субъективная сторона преступления и ее
установление. Воронеж, 1974;

27. Дагель П.С. Учение о личности преступника в советском уголовном
праве. Владивосток, 1970;

28. Даныпин И.Н. Уголовно-правовая охрана общественного порядка. М.,
1973;

29. Дурманов Н.Д. Понятие преступления. М.-Л., 1948;

30. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому праву.
М, 1955;

31. Дьяконов М.А. Очерки истории русского права. История уголовного
права и судопроизводства. Юрьев, 1905;

32. Жидков О.А. Соединенные штаты Америки. Конституция и
законодательные акты. М., 1993;

146

33. Жижиленко А.А. Имущественные преступления. Л., 1925;

34. Кабалкин А.Ю. Социально-экономические права советских граждан.
М., 1986;

35. Карпушин М.П., Курляндский В.И. Уголовная ответственность и
состав преступления. М., 1974;

36. Кириченко В.Ф. Значение ошибки по советскому уголовному праву.
М., 1950;

37. Кистяковский А.Ф. Элементарный учебник общего уголовного права.
Киев, 1875;

38. Ковалев МИ. Советское уголовное право. Курс лекций. Вып.1.
Введение в уголовное право, Свердловск, 1971;

39. Коржанский Н.И. Объект посягательства и квалификация
преступлений. Волгоград, 1976;

40. Коржанский Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны. М.,
1980;

41. Кригер Г.А. Квалификация хищений социалистического имущества.
М., 1971;

42. Кп\тлевский АН. Имущественные ттпестуготения. Исследование
основных типов имущественных преступлений. СПб, 1913;

43. Крылова Н.Е. Новый уголовный кодекс Франции. М., 1993;

44. Кудрявцев В.Н. Механизм преступного поведения. М., 1981;

45. Кудрявцев В.Н. Объективная сторона преступления. М., 1960;

46. Кузнецова Н.Ф. Преступление и преступность. М., 1969;

47. Курс советского уголовного права. Часть общая, т.1, Л., 1968;

48. Лейкина Н.С. Личность преступника и уголовно-правовая
ответственность. Л., 1968;

49. Ляпунов Ю.И. Общественная опасность деяния как универсальная
категория советского уголовного права. М., 1989;

50. Максимович И.А. Речь об уголовных наказаниях в России. Киев, 1853;
51.Малков В.П. Множественность преступлений и ее формы по

советскому уголовному праву. Казань, 1982;

147

52. Малков В.П. Повторность преступлений. Казань, 1970;

53. Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности. М.,
1970;

54. Мейчик Д.М. О древнейших источниках русского уголовного
законодательства. Воронеж, 1875;

55. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций.
М., 1996.

56. Неклюдов Н.А. Руководство к особенной части русского уголовного
права. СПб, 1876;

57. Неклюдов Н.А. Учебник Уголовного права А.Ф. Бернера с
примечаниями и дополнениями Н.Неклюдова. Часть общая. СПб, 1865;

58. Никифоров Б.С., Решетников Ф.М. Современное американское
уголовное право. М., 1990;

59. Никифоров Б.С. Объект преступления по советскому уголовному
праву. М, 1960;

60. Никулин СИ. Уголовный закон и частный интерес. Лекция. М, 1994;

61. Никулин СИ. Деятельное раскаяние и его значение для органов
внутренних дел в борьбе с преступностью. М., 1985;

62. Носович Г.Н. Самовольное пользование чужим имуществом по
русскому уголовному праву. СПб, 1893;

63. Оксамытный В.В. Система уголовных наказаний в Англии. Киев, 1977;

64. Памятники русского права, т. 3,6,8, М., 1955;

65. Панов Н.И. Уголовно-правовое значение способа совершения
преступления. Харьков, 1984;

66. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному
праву. М, 1961;

67. Познышев СВ. Основные начала науки уголовного права. Общая
часть. М., 1912;

68. Познышев СВ. Особенная часть русского уголовного права. М., 1909;

69. Полянский Н.Н. Уголовное право и уголовный суд Англии. М., 1969;

148

70. Примерный уголовный кодекс (США). М., 1969;

71. Решетников Ф.М. Буржуазное уголовное право - орудие защиты
частной собственности. М., 1982;

72. Ромашкин П.С. Основные начала уголовного и военно-уголовного
законодательства Петра I, под редакцией А.А.Герцензона. М., 1947;

73. Самощенко И.С. Правонарушения и юридическая ответственность. М,
1966;

74. Сергеевский Н.Д. Русское уголовное право. Спб., 1908;

75. Советское уголовное право. Общая часть. М., 1977;

76. Спасович В. Д. Учебник уголовного права, т. 1. СПб, 1863;

77. Степанов И.И. О присвоении недвижимых имений. Казань, 1880;

78. Стифен Д.Ф-Д. Уголовное право Англии в кратком очертании. Пер.
Спасовича В.Д., СПб, 1865;

79. Строгович М.С. Основные вопросы советской социалистической
законности. М, 1966;

80. Таганцев Н.С. О повторении преступлений. М., 1867;

81. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая, т.1. М.,
Наука, 1994;

82. Таганцев Н.С. Уголовное уложение 22 марта 1903 года с мотивами,
извлеченными из объяснительной записки проекта Редакционной
комиссии. СПб, 1897;

83. Таций В.Я. Объект и предмет преступления в советском уголовном
праве. Харьков, 1988;

84. Трайнин А.Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957;

85. Уголовное право буржуазных стран. Общая часть. М., 1990;

86. Уголовное право России. Особенная часть. / Под ред. А.И.Рарога. М.,
1996;

87. Уголовное право Федеративной Республики Германия / Под ред.
И.Д.Козочкина. М., 1985;

88. Уголовное право США / Под ред. И.Д.Козочкина. М., 1986;

149

89. Уголовное право Франции. Сборник нормативных актов / Под ред.
И.Д.Козочкина, М., 1984;

90. Утевский Б.С. Вина в уголовном праве. М., 1950;

91. Фойницкий И.Я. Курс уголовного права. Часть Особенная.
Посягательства на личность и имущество. СПб., 1890;

92. Фойницкий И.Я. Мошенничество по русскому праву. СПб, 1871;

93. Шаргородский М.Д. Уголовный закон. М., 1948;

94. Шахунянц Е.Н. Уголовно-правовая охрана конституционных прав и
свобод граждан в Российской Федерации. М., 1993;

95. Шервуд Е.А. Законы Лангобардов. М., 1992;

96. Юридический энциклопедический словарь. М., 1984.

3. Статьи

1. Боженов Н.В. Присвоение недвижимых имений // Юридический
вестник, №1, 1879;

2. Загородников Н.И. Понятие объекта преступления в советском
уголовном праве // Труды Военно-юридической академии, вып. 13, 1951;

3. Коржанский Н.И. Понятие непосредственного объекта преступления //
Советское государство и право, №1, 1978;

4. Колб Б. Ответственность за неправомерное завладение чужим
недвижимым имуществом // Законность, №3, 1996;

5. Кудрявцев В.Н. К вопросу о соотношении объекта и предмета
преступления // Труды ВЮА, вып. 13, 1951;

6. Минская В., Колодина Р. Преступления против собственности.
Проблемы и перспективы законодательного регулирования // Российская
юстиция, №3, 1996;

7. Фролов Е.А. Спорные вопросы общего учения об объекте преступления
// Сборник научных трудов Свердловского юридического института,
вып. 10, 1969;

150

8. Шаргородский М.Д., Алексеев Н.С. Актуальные вопросы советского уголовного права // Ученые записки ЛГУ, N 182, вып. 5, 1954.

4. Авторефераты и диссертации

1. Аванесов Э.В. Проблемы защиты собственности в гражданском праве и
уголовном процессе. Диссертация на соискание ученой степени
кандидата юридических наук, М, 1993;

2. Вайнер Л.А. Уголовная ответственность за причинение имущественного
ущерба государственной или общественной организации путем обмана
или злоупотребления доверием при отсутствии признаков хищения.
Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук.
М., 1976;

3. Дерендяев В. Н. Уголовная ответственность за присвоение вверенного
имущества. Диссертация на соискание ученой степени кандидата
юридических наук. М., 1995;

4. Иконицкая И.А. Правовое разрешение земельных споров в СССР.
Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук.
М., 1968;

5. Карпов Т.И. Ответственность за самовольный захват земли и
самовольное строительство по советскому уголовному праву.
Автореферат диссертации на соискание ученой кандидата юридических
наук. М., 1972;

6. Качурин Д.В. Уголовная ответственность за обман и злоупотребление
доверием (мошенничество) в отношении предприятий, организаций и
коммерческих структур с различными формами собственности в период
рыночных отношений. Диссертация на соискание ученой степени
кандидата юридических наук. М., 1996;

7. Клепицкий И.А. Объект и система имущественных преступлений в
связи с реформой уголовного законодательства. Диссертация на
соискание ученой степени кандидата юридических наук. М., 1995;

8. Козырь О.М. Право на недвижимость по английскому праву.
Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук.
М., 1988;

9. Кравцов С.Д. Предмет преступления. Автореферат диссертации на
соискание ученой кандидата юридических наук. Л., 1976;

10. Расулов Р.И. Уголовная ответственность за преступления, связанные с
проникновением в жилище. Диссертация на соискание ученой степени
кандидата юридических наук. М., 1993;

П.Тупико И.К. Незаконное занятие земли и меры борьбы с ним по советскому уголовному праву. Автореферат диссертации на соискание ученой кандидата юридических наук. Свердловск, 1974;

12. Эффендиев Э.М. Уголовная ответственность за самовольный захват земли и самовольное строительство. Диссертация на соискание ученой степени кандидата юридических наук. М, 1992.


	На главную \| В открытую библиотеку

-Переход в полный каталог почтовой службы рассылки диссертаций-