Выросший из противоречий "коллективистской политики" "новый" популизм отразил потребности в улучшении "качества жизни". И хотя установки носят антиавторитарный характер, именно этот импульс содержит потенциал демократического обновления и может породить устойчивые социальные и политические структуры.

Именно в этом свете С.Бар оценивает тэтчеризм как прорыв из тупика "плюралистической стагнации". Ведь М.Тэтчер не ставила своей задачей победу на очередных выборах, ее политическая задача заключалась в использовании "нового" популизма для завоевания общественного мнения, для системы рыночного выбора -рыночного, а не государственного.

С. Холл и М. Джейкс отмечают неоднородность тэтчеристского популизма. Он сочетает устоявшиеся понятия - нация, семья, долг, авторитет, стандарты, традиционализм -с агрессивными темами возрожденного неолиберализма - личный интерес, индивидуализм и конкуренция. [19]

По мнению исследователя популизма Д.Макрэ, "суть популизма - романтический примитивизм. Вследствие этого он внутренне аполитичен и не создает основы для возникновения устойчивой партии, сохраняющейся независимо от превратностей массового движения. Его программа - реставрация почвеннических добродетелей. Популизм не останавливается на демократии, а стремится к единодушию, он приносит защищаемую им свободу в жертву моральному единству. Он требует от государства осуществления "реставрации", однако государству и бюрократии не доверяет и предпочитает им общинные и личные добродетели. Примитивизм неизбежно имеет определенный оттенок антиинтеллектуализма". [22]

Макрэ решительно отрицает распространенное мнение о "прогрессивности" популизма, как такового, и называет идеологию популизма "убогим, хотя и влиятельным типом мышления". По его мнению, "еще более существенно то, что популизм очень часто выступает в современном мире в неразрывном единстве с национализмом, а иногда с национализмом и марксизмом одновременно". [23]

Исторически популизм фигурировал как защитное и корректирующее, а отнюдь не разрушительное или революционное движение. Его суть в восстановлении утраченного. Популизм есть моральная кара за извращение системы.

Популистские аргументы и решения, которые по сути направлены против эксплуататорской элиты и институтов в целом, нельзя подогнать под жесткое разделение "правое - левое".

С точки зрения целесообразности популисты видятся приверженцами упрощенных решений, а они иррациональны и, следовательно, безнравственны. В данном случае критерием, отличающем популистов от лжепророков и революционеров с их пристрастием к различного рода допущениям в делах преобразования общественной жизни, выступает рациональность системы, которую популисты, так же как и их критики, стремятся установить, но, по мнению критиков, не понимают, как это сделать.

Популистские нападки могут, в известной степени, ослабить интегративные политические структуры, привести к разъединяющим общество результатам. Сказывается его приверженность индивидуальной свободе и морали в противовес коллективной мысли и согласию, за потребление в противовес инвестициям. Но популизм сам по себе не способен трансформироваться в рабочую систему, так как популистские декларации обходят молчанием способы реализации желаемого. Демократической системе можно навязать популистские атрибуты, но это не означает возникновения нового способа перестройки системы, тем более универсального для всех случаев жизни.

Ведущие западные справочные издания дают разное толкование понятию "популизм". Так, авторитетная испанская энциклопедия "Сопена" объясняет его как "политическую доктрину, отстаиваемую Народной партией США", а популистов относит к сторонникам подобных партий и взглядов, называя среди них итальянских фашистов и русских коммунистов". [24]

В Американской энциклопедии термин "популизм" вовсе отсутствует. Составители этого издания ограничились статьей "Народная партия" - "политическая партия, которая начала существовать в годы максимальных беспорядков в сельском хозяйстве США". [25]

К популистскому движению относят также народничество в России. Так, в Большом энциклопедическом словаре Ларусса (Франция) одно из определений популизма выглядит так: "1. Идеология и политическое движение (по-русски - народничество), получившее развитие в России в 1870-х годах, отстаивает специфический путь продвижения к социализму". [26]

Российское народничество вполне соответствует определению популизма как политического движения, отстаивающего интересы широких масс. Так, популистами были такие уважаемые в России и Европе люди, народники, как Петр Лаврович Лавров и Николай Константинович Михайловский. Возникнув в немногочисленной просвещенной прослойке российского общества народнический популизм не был понят простым народом и не получил массовой поддержки. Потерпев поражение в политической борьбе, он возродился со временем в идеологии и практике партии эсеров.

Сильный элемент популизма был свойственен и политике большевистской партии в России. Такие популистские лозунги как "Мир - народам!" и "Земля - крестьянам!" сплотили вокруг большевиков многомиллионные народные массы. Их реализация сыграла решающую роль в борьбе за влияние в народе. "...Мир по телеграфу" дали большевики и солдатская масса пошла за ними," - признавал в своих мемуарах П.Н.Краснов. [27]

В преломлении к современному определению понятия "популист" многие западные издания сходятся, интерпретируя его как члена политической партии, претендующей на отражение интересов рядовых людей или как человека, стремящегося представлять интересы массы или простых людей.

Политический деятель Франции Алекс Москович - соратник Шарля де Голля - дал следующую оценку популизму: "... во всем мире популизм считается искусством завоевывать симпатии людей". [28]

Тем не менее апелляция различных политических сил к народу, а тем более спекуляция именем народа еще не есть популизм. Амплитуда употребления термина в западной науке столь велика, что затрудняет выработку его научной дефиниции. Путь к прояснению проблематики популизма лежит через изучение специфики каждого явления, называемого популистским.

Ряд политологов определяет популизм как податливость больших человеческих масс на простые объяснения сложных проблем, на примитивные громкие лозунги, а также как демагогические политические действия, в ходе которых стремятся использовать эту податливость.

В более детальном виде их популизм представляется как набор технологий, таких как приоритет простых решений, апелляция к простоте и понятности предлагаемых мер;

преобладание значимости малых, но конкретных дел; заигрывание с массами, игра на "ожиданиях" народа. [29]

Мировой опыт свидетельствует, что популистское движение активизировалось в периоды, когда страны переживали переломные этапы своей истории. При резких социально-экономических сдвигах, особенно тогда, когда ломались старые устои, а новые еще не вычерчивались четко и определенно, на политическую арену выходят популистские деятели. Основанный на обыденном, непосредственном восприятии окружающего мира и его проблем, упрощенных представлениях о причинно-следственных связях и отношениях общественной жизни, популизм предлагает соответственно облегченные, зачастую бунтарские пути выхода из сложных ситуаций.

Итальянский успех популистов заставил говорить политиков о "берлусконизме", исключительном значении телевидения при проведении предвыборных кампаний, об изначально заложенной в человеке восприимчивости к популистской риторике.

Процесс демократизации советского общества дал ряд ярких примеров популизма всех возможных цветов и оттенков. Главный инициатор демократизации страны М.С.Горбачев практиковал частые поездки по стране - своеобразные "хождения в народ", непосредственные апелляции к широким массам как в СССР, так и за его рубежами ("народная дипломатия"), продемонстрировав умелое применение классических образцов популистских методов. Во многом благодаря им в первые годы пребывания у власти М. Горбачеву удалось завоевать симпатии простых людей. Однако, когда популизм Михаила Сергеевича не был подкреплен практическими результатами, он был оттеснен от реальной политической власти.

Активно использовали и используют популистские методы многие российские политики. Так, один из предвыборных лозунгов В.В.Жириновского "Я подниму Россию с колен!" нашел широкий отклик у российских избирателей.. Для этого политика характерны острота и злободневность поднимаемых проблем. Его ораторское искусство помогает без посредников доводить свои мысли до тех, кто их разделяет. Этот публичный политик в

Создание имиджа решительного, уверенного в себе политика

Ораторские способности, умение коротко и доходчиво излагать свои программы

Создание видимости человека из народа: "я такой же, как и вы"

наиболее яркой и острой форме выразил национал-патриотическую идею. Число единомышленников В. В. Жириновского тем больше, чем напряженнее обстановка в стране. Неудачи экономического курса, нестабильная политическая обстановка породили всеобщее разочарование людей во многих политических деятелях демократического толка, в лице которых они не видят тех политиков, которые могут найти выход из межнациональной розни, навести элементарный порядок в стране. На этом фоне выигрышно выглядят те политики, которые решительны, тверды, уверены в себе, могут коротко и доходчиво довести до избирателей свои программы. К разряду таких политиков относится А.И.Лебедь.

Однако одновременно с нормализацией экономической, социально-политической обстановки в стране будет сокращаться социальная база для лидеров популистского толка с неприкрытыми авторитарными устремлениями.

Президентские выборы в России 1996 года продемонстрировали неиссякаемый популизм Б.Н.Ельцина, который в течение нескольких недель повысил свой рейтинг буквально с нулевой отметки до уровня, необходимого для победы на выборах.

В нашей стране популизм возник вследствие глубокого кризиса общества. Среди кризисных явлений в общественном сознании непосредственное отношение к возникновению популизма имеют два: острое разочарование части общества в социалистических ценностях, с одной стороны, и неприятие радикального обновления общества частью людей - с другой. Их склонность к восприятию популистских идей объясняется в значительной степени неразвитостью политической культуры общества.

Исследователь популизма М. Конован считает, что термин "популизм" "в зависимости от контекста может относиться ко множеству разнообразных явлений". Он предлагает различать аграрный и политический популизм. [31] Касаясь стран, являвшихся республиками бывшего СССР, мы имеем дело с политическим популизмом, который одновременно может рассматриваться как идеология, как социальное движение, "как своего рода возрожденное самосознание, возникшее из разных исторических и географических контекстов как результат особой общественной ситуации", и как специфическая политическая психология.

Многообразие идей популизма создает основу для демократических, консервативных, реакционных тенденций и, соответственно, различных его оценок - "левый популизм", "правый популизм". Ключевым словом левых популистов является «справедливость» в ее принудительно-распределительном варианте. У правых - слово «порядок», чаще всего военно-полицейский.

Левые склонны эксплуатировать экологические проблемы или проблемы равенства-братства. А правые - проблемы национальные.

Некоторые ученые (Заславский В.) предлагает определять популизм в зависимости от отношения к формам собственности - главного параметра, в корне различающегося в обществах, основанных на рыночном и командно-административном типах социальной координации: "государственный популизм" и "рыночный популизм". [32]

В российских справочных изданиях популизм рассматривается как "деятельность, имеющая целью обеспечение популярности в массах ценой необоснованных обещаний, демагогических лозунгов и т. д. Популист в современной политике: деятель, заигрывающий с массами". [33]

Практика показывает, что популизм как политическое явление возникает в странах, где имеются определенные демократические институты - всеобщее избирательное право, равноправие граждан - и где массы в качестве избирателей выступают участниками политического процесса. Только тогда попытки апелляции к настроению населения, попытки подстроиться под массовое сознание могут стать средством завоевания власти.

Популизм распространен в наибольшей мере среди слоев с низким уровнем политической и правовой культуры и в условиях еще не упрочившихся структур народовластия. Неспособность масс отличить демагогию от реалистических предложений, черно-белое видение мира, готовность обожествить очередного кумира и ненавидеть конкурентов - все это симптомы невысокой политической культуры, весьма активно используемой популистскими лидерами для мобилизации общественной поддержки.

Однако популизму склонны поддаваться не только люмпены, психически неуравновешенные люди, хотя именно они составляют основную базу популистских движений. На определенных этапах развития общества возникают моменты, когда более благополучные и образованные слои желают услышать от кого-то простые и ясные рецепты выхода из трудностей.

Характерная особенность популизма - прямой контакт между лидерами, обладающими способностями воздействовать на умы и чувства людей, и массами без посредства политических институтов. Популизм тяготеет к сильной личности, харизматическому лидеру, вождю, для которого важнее всего не какие-либо программы, выработанные партийными или иными инстанциями, а "голос народа", реальные настроения и чаяния "простого человека", которыми бы он и руководствовался в качестве программы действий.

Такие ориентации открывают широкие возможности для умелого политика-демагога, что может привести к выхолащиванию демократического потенциала популизма - идей непосредственного участия народа в управлении и контроле за властью. Но популизм - не синоним демагогии, несмотря на то, что использует порой типичные для демагогии средства - ложные клятвы в верности народу, выдвижение безответственных программ и обещаний и одновременно клевета на тех, кто на деле действует во имя подлинных интересов общества. Вместе с тем популизм не сводится лишь к демагогии. Демагогия имеет более широкую сферу применения. Популизм - это создание популярности с помощью социальной демагогии, он связан с политикой. Для лидеров популистского толка типична прямая апелляция к народу, выступления от имени "простого человека", манипуляции формулой "Воля народа - высший закон".

Основные идеи популизма: прямое участие народа в управлении, так называемая "прямая демократия", недоверие к представительным государственным институтам, критика бюрократии, коррупции и т.д.

Популизм - это не целенаправленное практическое воплощение определенной идеологии, а скорее комплекс непосредственных политических реакций индивидов на развитие событий, систематически ущемляющее их ближайшие интересы. В сфере политического действия он проявляется чаще всего в виде акций гражданского неповиновения, общественных кампаний, "походов" в знак протеста против конкретных мероприятий власти.

Для популизма характерны вера в возможность простейшего решения социальных проблем, выражающихся в пристрастиях к экономическим и политическим панацеям - вере в то, что одно или несколько простых мероприятий могут радикально изменить к лучшему всю общественную ситуацию.

Популисты выдвигают и прогрессивные, демократические требования. Но в методах популизма преобладает иррационализм, поверхностность при объяснении экономических бед народа. Поэтому популизм - это уход от действительно имеющихся проблем, от объективно существующих интересов и потребностей людей, уводящий массы от реальности, не удовлетворяющей их, в мир несбыточных ожиданий, чуда. Популизм возникает на почве разочарования, разочарованием же и заканчивается.

Популизм зачастую обслуживает политический радикализм, суть которого состоит в замене реальной дистанции между целями и средствами, которые могут сформироваться только по прошествии времени категоричным требованием: если поставлены цели, должны быть и средства, необходимо только найти их и применить. Чем более радикален политик, тем в большей мере он пользуется популистскими приемами.

Опасность чистого популизма для политика: выдвинув несколько ходовых лозунгов, он быстро становится их заложником, и любая попытка корректировки или смены курса воспринимается его электоратом как измена.

Популизм, как политологическое понятие, не может быть ни однозначно положительным, ни безусловно отрицательным. Характеризовать его можно в таких параметрах: степень воздействия на сознание масс; эффективность воплощения в жизнь популистских лозунгов; конечные результаты популистской политики.

Развитие популистских тенденций чревато издержками в силу противоречивой природы популизма, отражающей противоречия массового сознания. Причем издержки эти тем серьезнее, чем слабее демократические традиции общества. Но есть и положительный момент, заключающийся в том, что общественно-политическая самодеятельность народа является лучшей школой демократии: она воспитывает у рядового человека чувство социальной ответственности и личностного достоинства, расширяет его умственный кругозор.

Можно с уверенностью сказать, что популистское сознание - это особый демократический компонент политической культуры, сутью которого является стремление широких народных масс к подлинному и непосредственному участию в политическом процессе. Любой политик, действующий в условиях демократии, должен быть немного популистом, так как полное игнорирование нужд избирателей во имя теорий приводит к поражению на выборах.

В явлении популизма, как совокупности форм и методов за влияние в народе, важно -во имя чего ведется эта борьба, как будет использовано это влияние и что в итоге получит народ.

Являясь сопутствующим атрибутом демократии, популизм порой приводит к власти на гребне своей волны политических лидеров, которые в дальнейшей политической деятельности исповедуют авторитарные или тоталитарные принципы.

В современной политической жизни любой публичный политик вынужден использовать те или иные популистские методы, придерживаться определенного политического стиля в борьбе за власть, так как полное игнорирование нужд и симпатий избирателей приводит к поражению на выборах.

События, происходившие в нашей стране, способствовали развитию популизма и его внедрению в национальную сферу жизни. То, что на этой стезе политикам, рвущимся к власти, можно быстро и безошибочно построить свою карьеру, показали события 1988 и последующих годов.

Продекларированная конституцией новая общность людей периода развитого социализма, советский народ, состояла из представителей разных наций и народностей. Но для того, чтобы понять, насколько они разные, нужна была политика гласности и свободы слова, что стало возможным в ходе перестройки. То, что скрашивалось, нивелировалось прежде, стало явным, более того, стало выпячиваться.

Каждый гражданин советской страны стал осознавать свою принадлежность к той или иной нации, народности, другим этническим группам. Это дало толчок заинтересованному осознанию каждым этносом своей истории, своего прошлого и настоящего.

Повышенное внимание к национальным проблемам дало толчок развитию этнологии (или этнографии) - науке, изучающей состав, происхождение, расселение и культурно-исторические взаимоотношения народов, их материальную и духовную культуру, особенности быта.

В этнологии разделяются понятия этноса и нации, являющейся типом этноса. Подходы к определению этноса: первый - отдается предпочтение социальным аспектам в генезисе и существовании этносов, а его функционирование связывается и определяется ими уровнем развития производительных сил и производственных отношений (Ю.В .Бромлей, В.И.Козлов, М.В.Крюков, С.А.Токарев); второй ориентирован в большей степени на анализ природных аспектов этногенеза и его дальнейшее функционирование и связывает возникновение и существование этноса и его сущностных черт с воздействием биологических и генетических последствий эволюции человека, процессом расообразования и адаптационными механизмами к окружающей среде и представлен такими авторами, как С.М.Широкогоров, В.П.Алексеев, Л.Н.Гумилев, О.Хантингтон и другими.

Так, по мнению Ю.В.Бромлея, этническую общность представляет "только та совокупность людей, которая осознает себя как таковую, отличая себя от других аналогичных общностей". [35]

Если рассматривать проблему выделения, обособления этнических общностей в ее генезисе, то начальным этапом было выделение, обособление человека от природы, давшее ему возможность осознать свое отличие от мира животных и растений, тем самым осознать самого себя как человека.

Обособление этнических общностей было не только причинно-обусловленным, но и исторически прогрессивным явлением, так как процесс этнической консолидации общности начинается с обособления, в ходе которого она обретает собственное неповторимое, своеобразное бытие, самоопределяется в качестве самостоятельного социального субъекта, обладающего своими сущностными силами, этнической индивидуальностью.

В теории создания этногенеза огромная роль принадлежит Л.Н.Гумилеву. В его видении "этнос - устойчивый, естественно сложившийся коллектив людей, противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам и отличающийся своеобразным стереотипом поведения, который закономерно меняется в историческом времени". [36]

Этнос является как бы чисто природной общностью, которая, с одной стороны, зависит от ландшафта и природных условий, с другой стороны, - характеризуется местными нравами, обычаями, культом.

Этническая принадлежность, обнаруживаемая в сознании людей, не является продуктом самого сознания. Она отражает какую-то сторону природы человека, гораздо более глубокую, внешнюю по отношению к сознанию и психологии, под которой мы понимаем форму высшей нервной деятельности.

Любой этнос, живущий в привычном для него ландшафте, находится почти в состоянии равновесия.

Нация есть нечто непременно предполагающее опыт государственно-правового строительства, что составляет уже не просто нравы и обычаи, но государственное право и систематизированную нравственность. Необходимая предпосылка нации - развитая культура.

Основа этноса - фольклорно-этнографическая, национально-духовная основа -развернутый культурный принцип. Если в первом случае отношения между людьми регулируются посредством обычаев, традиций, то во втором случае посредством государственно-правовых норм. Нация полиэтнична.

В любом случае этническая принадлежность еще не характеризует принадлежность к той или иной нации. Можно быть литовцем по своему этническому происхождению и считать себя принадлежащим к американской нации. Нация же - это государственная, социальная, культурная принадлежность индивида, а не его антропологическая и этническая определенность.

Для гражданина, проживающего в западно-европейской стране или в Северной Америке, принадлежность к нации и этническая принадлежность - разные вещи.

По мнению профессора Э.Геллнера, "два человека принадлежат к одной нации лишь только в том случае, если их объединяет одна культура, которая в свою очередь понимается как система идей, условных знаков, связей, способов поведения и общения", или " если они признают принадлежность друг друга к этой нации. Иными словами, нации делает человек, нации - это продукт человеческих убеждений, пристрастий и наклонностей". [37]

Национальная принадлежность личности как специфическая форма общественных связей - явление более сложное, чем этничность личности. Она включает специфику социальных отношений, социальных институтов, традиций, имеющих место в данной национальной общности. Национальная принадлежность - это показатель того, что национальное как общественное образование индивидуализировано, в характеристику личности включены национальные ценности, система национальных традиций в различных сферах общественной жизни, обычаи, обряды, социальные символы.

Этническая принадлежность личности, оторванной от основной массы своего народа, живущей в составе иных наций и в других государствах, передается в силу инерции от одного поколения к другому. Среди данной категории людей происходит заимствование языка, обычаев, норм поведения других народов. Если это продолжается в течение ряда поколений, то речь идет об ассимиляции человека из одного этноса в другой. Самым существенным в этом случае является изменение этнического сознания личности. Только тогда можно говорить об ассимилировании, когда образуются новые признаки и создаются новые этнические варианты.

В. Тишков предложил отказаться от термина "нация" в его этническом значении и сохранить то его значение, которое принято в мировой научной литературе и международной политической практике, то есть нация - это совокупность граждан одного государства. [38] Подобную точку зрения высказал французский философ Жак Деррида. [39] В России этой точки зрения придерживаются, прежде всего, люди, называющие себя либералами, которые ориентируются на утверждение прав человека, свободы творчества, в том числе экономического, развития личной ответственности, равенства всех людей перед законом в качестве приоритетной ценности и реальных норм гражданской жизни. В понятии "нация", по их мнению, объединяются все люди, проживающие на данной территории, признанные гражданами расположенного на ней государства и считающие себя таковыми. Против современного понимания нации как согражданства выступают иногда представители нерусских меньшинств. С их точки зрения, только "собственные" национально-территориальные образования предохранят этнические меньшинства от утраты их прав.

Таковы основные характеристики этноса и нации, имеющие место в настоящее время в научной среде. Круг этих понятий гораздо шире, но здесь приведены наиболее часто встречающиеся.

Выяснение природы этнических общностей необходимо для понимания политических процессов, происходящих в современном мире.

Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что этническая идентичность является изначальной и надличностной структурой, образуемой совокупностью высоко оцениваемых качеств, сформировавшихся в ходе длительной совместной истории. Эти качества приобретаются с рождением, а также в процессе первичной социализации и недоступны, даже непостижимы для тех, кто с ними не родился.

Названные установки предполагают ряд действий и стратегий. Во-первых, территориальные границы определяются таким образом, чтобы добиться максимальной этнической однородности. Во-вторых, проводится политика дифференциации прав и привилегий в соответствии с этнической принадлежностью граждан. В-третьих, создаются объединения, политические партии, целью которых является улучшение благосостояния этнического сообщества за счет тех внешних или внутренних групп, сочтенных не принадлежащими к данному сообществу; при этом предлагаются и проводятся соответствующие политические мероприятия. В-четвертых, этнические, а также часто сопутствующие им религиозные, культурные и языковые проблемы ставятся выше проблем взаимоотношений классов и классовой политики вообще.

Крах коммунизма в конце 80-ых - начале 90-ых годов привел к образованию своего рода морально-идеологического вакуума, который был заполнен национализмом, причем для большинства политиков и ученых неожиданно быстро.

Национализм, переживший "холодную войну", оказался в конечном счете самой могущественной силой европейской истории в ХХ веке.

Европа и Америка уже пережили эру национализма, достигшего пика к началу первой мировой войны. В период 1914-1945г.г. Запад получил страшный опыт внутриевропейской борьбы, после которой стала очевидной самоубийственность дальнейшего национального отчуждения.

В политической науке нет однозначного понимания такого явления, как национализм. Так, Э.Геллнер понимает под национализмом прежде всего "политический принцип, суть которого состоит в том, что политическая и национальная единицы должны совпадать. Националистическое чувство - это чувство негодования, вызванное нарушением этого принципа, или чувство удовлетворения, вызванное его осуществлением". [40]

Причина националистического движения - неурегулированность отношений между государством и культурой. [41]

Автор согласен со следующим определением национализма: "это - идеология, психология, социальная практика, мировоззрение и политика подчинения одних наций другими, проповедь национальной исключительности и превосходства, разжигания национальной вражды, недоверия и конфликтов". [43]

Один из крупнейших исследователей национализма американский политолог Пол Рейнш считает, что национализм "является краеугольным камнем подлинной государственности". [44]

По мнению американского социолога П. Сорокина, национализм вытекает из социального неравенства и им объясняется. "...Нет национальных проблем и национального неравенства, а есть общая проблема неравенства, выступающая в различных видах и производимая различным сочетанием общих социальных факторов, среди которых нельзя отыскать социально-национального фактора, отличного от религиозных, экономических, интеллектуальных, правовых, бытовых, сословно-профессиональных, территориальных и т.п. факторов... Отнимите эти факторы, и без них вы не создадите никакой национальности. Вывод из сказанного тот, что национальность представляет сложное и разнородное социальное тело.. , которое распадается на ряд социальных элементов и вызвано их совокупным действием". [45]

Русский философ Н.А.Бердяев различал два вида национализма. Один -базирующийся на идеализации стихийных свойств народа, его самодовольстве. Это стихийный национализм, и в низших своих проявлениях он может быть зоологическим национализмом. Другой - творческий, который не только допускает, но и требует самокритики и перевоспитания во имя национального бытия. [46]

Логика ряда отечественных ученых в объяснении национализма, с которой согласен автор, следующая. Если справедливо, что историю каждой страны делают люди, которые в своем поведении руководствуются среди прочего и представлениями о самих себе, о том, к чему они призваны, чему служат, что должны собой представлять, над чем работать, чего добиваться, то можно утверждать, что человек постоянно в течение всей своей жизни стремится к соответствию между собственным идеальным образом и своим фактическим состоянием. В этом поле жизненного напряжения и действует национальная идентичность, задавая направление национального развития. Национальная идентичность в таком случае - это заданная определенным видением мира и историей основная идея, которой живет социум в данную историческую эпоху, и потому приемлемая большинством населения. Она несет в себе ответ на вопрос о сущности своей нации, ее месте, роли и задачах в мировой истории и идеальных формах ее существования.

Национализм в этом случае всегда есть не более чем форма выражения национального интереса, он обладает способностью саморазвития, может обретать собственную инерцию, в определенные периоды оказывать решающее влияние на весь спектр социальных интересов.

Национализм является мощным источником социальной энергии, обладающей как созидательной, так и разрушительной силой. Социальная энергия, рождаемая национальными идеями или устремлениями, не имеет заранее предопределенного знака, диктующего его направленность "во благо" или "во зло". Этот знак уже появляется как результат политики, где сталкиваются или согласуются национальные интересы, как проявление политической способности общества разумно или неразумно, рационально или нерационально распорядиться возникшим потенциалом социальной энергии. Жизненная сила каждой нации, каждого этноса уменьшается или возрастает в зависимости от того, насколько они способны и умеют использовать социальную энергию обьективно неизбежных противоречий в качестве источника собственного саморазвития, прогресса, или, напротив, превращают ее в орудие саморазрушения.

Начинается национализм с искусственного, субъективного противопоставления " своего" национально-особенного своеобразию других наций. Национальное в психике людей, отравленное чувством превосходства и недоверия к другим нациям, сознанием собственной исключительности, становится той основой, на которой проявляется любая националистическая идеология.

Согласно этнофрейдистской концепции такое явление связано со стремлением человека переложить вину на невиновных, стремлением найти "крайнего". Иногда таковыми становятся целые народы. По этому поводу З.Фрейд писал: "Людям явно нелегко отказываться от удовлетворения этой агрессивной наклонности, они не слишком хорошо это переносят. Немаловажной является выгода малого культурного круга - он дает этому влечению выход вовне, направляя агрессивность на стоящих за пределами круга. Всегда можно соединить связями любви огромное множество; единственное, что требуется - это наличие того, кто станет объектом агрессии". [48]

В понимании истоков национализма одним из определяющих понятий является национальное самосознание, под которым понимается совокупность взглядов, оценок, мнений и отношений, выражающих содержание, уровень и особенности представлений членов этнической общности о своей истории, современном состоянии и перспективах своего развития, а также о месте среди аналогичных общностей и характере взаимоотношений с ними. [49]

В качестве важнейшего условия формирования национального самосознания личности, ее саморазвития и самовыражения, а следовательно, и национального самоутверждения рассматривается национальное обособление наряду с межнациональным общением. В процессе национального обособления личность осознает свою национальную определенность, своеобразие, закрепляет свои национальные качества. Национальное обособление личности не означает замыкание в себе и на себя, а определяет способ построения связей с другими людьми, ее включение в состав коллективного субъекта. В позитивном плане национального обособления потребность в самопознании сочетается с потребностью в познании других людей.

Для нормального функционирования национальных процессов необходимо оптимальное сочетание межнационального общения и национального обособления, их диалектическое единство. Когда оно нарушается, возможным оказывается резкое сопротивление субъекта инонациональным влияниям, что ведет к значительному снижению межнациональных контактов. "Уже в самом генезисе человеческого общения, - считает

Б.Д.Парыгин, - заложена не только возможность, но и неизбежность противоборства двух противоположных тенденций: к объединению, с одной стороны, и к обособлению - с другой". [50]

Национальное самосознание обладает огромной взрывной силой. Дремлющее обычно при отсутствии внешнего толчка оно обретает силу, способную управлять деяниями всей этнической общности. В этом случае нередко начинается бессовестная эксплуатация национального чувства, акценты смещаются на самые ущербные стороны национального самосознания. Интересы нации в своем национальном самосознании наиболее полно и объективно выражает последовательно демократическая часть интеллигенции. Прежде всего, творческая, наиболее глубоко вовлеченная в процесс созидания духовных ценностей и потому осознающая значимость процессов, происходящих внутри этнической общности и осмысливающая их.

Особое место и значение в формировании национального самосознания занимают процессы развития общественного мнения, в частности то, насколько общество способно дать оценку происходящим в нем событиям.

Национальное самосознание обладает относительной самостоятельностью и в процессах социализации личности не имеет самодовлеющего значения. Но в определенные моменты оно способно сплотить нацию в единый кулак. Это зависит от характера отношений с другими нациями, от того, есть ли необходимость в самозащите, защите национальных ценностей и святынь и т.д. Его защитная функция наиболее явно проявляется при необходимости защиты национальных интересов, ограждения национального достоинства от ущемления и т.д. Она может до определенного времени вообще не проявляться. Но, проснувшись, чувство самозащиты не погаснет до тех пор, пока требование справедливости не будет выполнено.

С национальным самосознанием тесно связана национальная гордость, которая основывается на осознании национального достоинства, ущемление которого никогда и никому не прощается.

Воспитание национальной гордости на основе безудержного восхваления своих " преимуществ" перед другими нациями приводит к национализму, шовинизму, национальному чванству. При этом имеют место проявления и результаты " национального угара", ловко провоцируемого и используемого в своих корыстных целях некоторыми политиками и лидерами общественных движений.

При описании своей нации авторы нередко страдают явлением "автостереотипа" -стремлением описывать свою нацию в благоприятных терминах как самую миролюбивую, трудолюбивую, умную, предприимчивую и т. д. Автостереотип - это эмоционально окрашенное чувство, обладающее высокой устойчивостью. Автор, не свободный от этого чувства, накладывает на свои оценки благоприятные краски, выдавая порой желаемое за действительное.

Знаменитый психолог Курт Левин, эмигрировавший в США, когда в Германии власть захватили фашисты, писал: "Картина национального духа создается очень просто: подряд выписываются всевозможные психологические свойства. Затем берется карандаш и из списка вычеркиваются все качества, которые звучат несимпатично; к оставшимся положительным свойствам прибавляется превосходная степень, и научная характеристика северогерманского духа готова". [51]

Говорить о положительных или отрицательных чертах целых наций можно лишь в абстракции, потому что известно, ни "хороших", ни "плохих" народов не бывает. Оцениваться с нравственных позиций могут только конкретные люди, а не этносы в целом. Есть некие общие психологические особенности, поведенческие стереотипы, черты характера - то, что мы имеем в виду, когда говорим о национальной психологии, национальном характере того или иного народа. Но нет моральных качеств, присущих нации вообще или отличающих один этнос от другого. Если нация смеется над собой, значит это здоровая нация.

Национальные чувства предметно направлены. Многообразие их проявлений обусловлено многообразием сфер жизнедеятельности и взаимодействия наций. Они могут проявиться в виде реакции на ущемление национального суверенитета, этнического экологического чувства, на ограничение свободы использования родного языка, дискриминацию в отношении экономических интересов, политических или гражданских прав и т. д. В разных сочетаниях эти причины присутствуют во всех наблюдаемых ныне национальных конфликтах.

А вот социально-государственный патриотизм, т.е. любовь к Отечеству, к территории, истории, культуре и к социальной общности, к которой принадлежит человек, - совсем другой фактор.

Раздробленность населения планеты, связанная с проживанием народов в различных государствах, усложняет проблему патриотизма, расщепляет этническую идентификацию на собственно этническую (со своим народом) и этнополитическую (с национальным государством).

Различают культурную нацию, т. е. этнические общности, связанные общим языком, культурой и религией; и волевую, или государственную нацию, сформированную в ходе государственного и политического развития.

Культура играет важнейшую роль в процессах этнической идентификации. Человек относит себя к той национальности, в культуре которой он сформировался и носителем которой является.

Всякая культура национальна, этнична. Иной она просто быть не может. Она реализуется и воспроизводится в самом широком контексте многообразной жизнедеятельности людей. Воплощением в себе своей собственной культуры, собственных культурных образцов один этнос отличается от другого. И если имеет место гипертрофированный взгляд на место в человеческой культуре представителей различных этносов, то это ведет к национализму, шовинизму, фашизму.

Сильное государство через воспитание и образование создает систему помощи своей культуре, подвергающейся воздействию чужих культур. Вторжения инокультурных элементов не следует пугаться, как не боится западных веяний Япония. Они не страшны, когда есть продуманный механизм самосохранения нации и национальной культуры. Если же его нет, надеяться на трансформацию или хотя бы реанимацию культуры не приходится.

В качестве исходного пункта культурной консолидации общества в России можно предложить этнокультурную плюралистичную основу, где общенациональная принадлежность (россияне) и этническая идентичность сосуществовали бы, не разрушая друг друга. При условии демократического развития страны будет развиваться и далее этнокультурный плюрализм, где на уровне идеологии может возобладать принцип признания равной значимости и поддержки культуры всех этнических групп, населяющих страну. Это может предотвратить рост националистических тенденций в общегосударственном масштабе.

В исторической памяти народов многонационального государства особого внимания заслуживают два событийных блока. Первый - представления о событиях и обстоятельствах, связанных с вхождением данного этноса в состав многонационального государства. Для его самовосприятия и самооценки не безразлично, произошло ли это вследствие добровольного объединения, определенного совмещения интересов (кантоны Швейцарии), династийных браков (Испания, Великобритания), объединения под действием внешней силы (многие бывшие колонии) или же в результате территориальной экспансии более крупного народа. Второй план связан с осознанием последствий вхождения этноса в состав многонационального государства, современной оценкой "совместной" жизни.

Опыт Бельгии, Канады, Индии и других стран показывает, что серьезные межэтнические трения возможны даже в тех случаях, когда коллективная память этносов не отягощена тяжелым грузом прошлого. Если же в ней преобладают отрицательные представления о "совместной" жизни или социально-национальной политике, которое в прошлом проводило государство, люди с готовностью воспринимают призывы к самоопределению и независимости, сепаратистские лозунги, выдвигаемые радикальными течениями этнонационализма.

Суть этнонационализма как политической программы, одержавшей в настоящее время верх над другими идеями и политическими принципами, состоит в том, что нации объявляются типом этнической общности, этносоциальным организмом, основой для легитимизации государственности, создания жизнеспособных экономических систем и социально-культурных институтов.

В современном исключительно сложном мире, в современном государстве, всегда включающем множество этнических и даже расовых групп, людей, родившихся от смешанных браков, этнический национализм разрушителен, и его использование даже в целях достижения мобилизационного эффекта чревато самоубийственными для данного государства последствиями. Примером может служить судьба фашистского "тысячелетнего рейха", который сумел достичь поразительно высокой мобилизационной активности большинства населения на основе этнического национализма и тем не менее реально просуществовал всего тринадцать лет, успев восстановить против себя весь остальной мир. Жесточайшая гражданская война, в основе которой лежит этнический национализм, превратила в руины большую часть бывшей Югославии.

Национальная (этническая) парадигма в теперешний период обострения межэтнических отношений представляется настолько естественной, что люди забывают, что она является отнюдь не единственно возможной и не бесспорно важнейшей.

Исторически явственно выделялись два вида национализма: национализм, исходящий из идейных оснований; и национализм, основывающийся на кровном родстве.

Такие страны, как США, Франция, Великобритания, Испания, Италия, государства Латинской Америки и Скандинавии, прежний Советский Союз и большинство других государств мира делали основой своего национального существования ту или иную идею, общую историю и общие интересы, а не кровное родство.

По принципу кровной общности строили свою государственность Япония и Германия, которые базировали свое национальное единство на биологической общности тех, в чьих жилах течет соответственно японская и германская кровь. В конституциях обоих государств таится немало препонов для получения гражданства.

Важнейшим обстоятельством наступления национализма явилось то, что в постсоциалистических странах (за исключением России) националистическое замещение прежней коммунистической идеологии произошло по второму типу национализма - "по крови". Если крушение коммунизма произошло под лозунгом сближения с Западом, имитации его политико-социальной системы, то в национальном вопросе развалившийся Восток подражал лишь германо-японским частям западного мира.

В конечном счете кровнородственный национализм стал препятствием на пути сближения Запада и Востока. На международной арене появились силы, прямо заинтересованные во взаимоотчуждении России и Запада. Это прежде всего националистические силы в бывших советских республиках, чей престиж, влияние и власть зависят от политической поляризации на континенте. Компромиссность снижает националистический ажиотаж. Для пафоса национальной жертвенности требуется накал страстей, обстановка горечи и страха, когда люди обращаются к элементарным чувствам, главенствующим среди которых выступает кровная принадлежность.

Нынешний национализм не является плагиатом прошлого. Так, национализм традиционного типа выступал не только как средство вычленения общности, осознающей себя нацией, но и как способ ее интеграции - объединения далеко не идентичных этнолингвистических групп.

В рамках современного воинствующего национализма интегрирующая функция, за небольшими исключениями, если не исчезла, то, по меньшей мере, оказалась отодвинутой на задний план. Концепция формирования нации в результате интеграции разнородных общностей заменяется идеей этнической (этнократической) самодостаточности, вычленения по признакам этнической и лингвистической идентичности.

Национализм в прошлом выступал, как правило, в региональных масштабах, хотя время от времени его вспышки накладывали глубокий отпечаток и на мировое развитие. Сегодня он во все большей степени приобретает глобальный характер. Волна, а также всесокрушающее цунами национальных эмоций, бескомпромиссного сепаратизма, яростной ксенофобии, окрашенных в цвета клерикального фундаментализма, накатывает с континента на континент, не разбирая границ.

В высокоцивилизованной Канаде эта волна не сносит зданий и не угрожает голодом, как на просторах бывшего Советского Союза, Сомали или Эфиопии, не поднимает людей на войну, как в Югославии, но будит в людях те же иллюзии и надежды на то, что врозь можно добиться большего, чем вместе.

Об этом же свидетельствует растущий национализм басков, фламандцев, каталонцев, корсиканцев, южных тирольцев, бретонцев, жителей кантона Юра в Швейцарии, Уэльса, Шотландии и Северной Ирландии.

Национализм в том виде, в каком он сложился в прошлом, сравнительно адекватно отражал потребности общественного, прежде всего, экономического развития: необходимость консолидации общества в рамках единого государственного организма, преодоления в процессе такой консолидации общинной, клановой и феодальной раздробленности. Современный воинствующий национализм противостоит объективным тенденциям общественного развития: интернационализации экономических, политических и культурных процессов, растущей взаимозависимости человечества как глобальной общности.

Налицо значительная специфика и ценностных установок современного национализма. Его идеология не столь прямолинейна, как это было в прошлом. Не так очевидна ее антиинтеллектуальная направленность. Чаще она присутствует незримо, в подтексте. В соответствии с этим арсенал аргументов пополняется ссылками на потребности национального культурного возрождения, на роль национальной культуры в обогащении многообразия плюралистической культуры человечества в целом. Содержательная сторона этих аргументов не вызывает сомнений. Другое дело - чем они оборачиваются на практике.

В европейском культурном ареале исследователи единодушно выделяют по крайней мере шесть самостоятельных типов: национализм развитых стран атлантического побережья; "интеграционный" тип национализма Италии и Германии; "культурный" национализм Центральной и Восточной Европы, который, в свою очередь, следует разделить на национализм этносов с полными и неполными социальными структурами; национализм господствующих народов континентальных империй (русских, турок, отчасти венгров); "креольский" национализм Латинской Америки. Этот перечень неполон, если учесть существование разнообразных комбинаций черт, присущих разным типам.

Ярко выраженные черты интеграционного типа имел ряд национализмов Центральной и Восточной Европы - хорватский, румынский, украинский, польский.

Классифицировать национализм можно также по таким показателям, как сфера преимущественной реализации, область, где он выражен, каким-то образом артикулирован. Совершенно очевидно, что бытовой национализм может и не иметь какой-либо ясно сформулированной идеологической программы, а характер предпочтений или стереотипов обыденного сознания - не развиться до фазы политизации. Национализм как культурная или ментальная ориентация автоматически не порождает соответствующей политической практики, хотя и создает для нее известный потенциал. Различают скрытый национализм и открыто декларированный национализм. Существует множество оттенков национализма по степени сложности его логической организации, по уровню развитости его кровнородственных средств, по стилистике - от примитивного, вульгарного национализма на этажах "низа" до просвещенного, искушенного на уровне "верха".

Свойственное современному национализму перенесение упора с идеи нации на идею этноса внесло существенные коррективы и в целевые установки, и в методы действий националистических движений.

В связи с этим в отечественной политологии (Галкин А.А.) появился новый термин для характеристики нынешнего национализма - " суперэтнизм", как некой новой стадии национализма.

По его мнению, общий подъем образовательного уровня населения, при всей ограниченности этого процесса, привел к возникновению более широких, чем прежде, слоев этнически ориентированных профессионалов умственного труда (учителя, журналисты, писатели, управленцы и т.д.). Часть из них (численно меньшая) поднялась до высокого интеллектуального и профессионального уровня, позволяющего интегрироваться и в локальные, этнически обусловленные, и в общестрановые, а также интернациональные интеллектуальные и культурные круги.

Другая часть, не вышедшая на средний общемировой уровень, оказалась как бы намертво привязанной к своей этнолингвистической среде. Расширение этой среды, ее растущее самоопределение, с одной стороны, служат укреплению профессиональных позиций этой части работников умственного труда, а с другой - помогают им преодолеть чувство провинциальности, второсортности. Именно эта категория людей стала генератором идей суперэтнизма (как и религиозного фундаментализма). [54]

Происходящие в мире этнические конфликты недвусмысленно показывают, какие серьезные опасности несет с собой национализм: усиление угрозы гражданской или межнациональной войны, экономическую неэффективность, нарушение нормального функционирования демократических институтов. И тем не менее эта политика имеет место в ряде посткоммунистических стран, что, как считает автор, может быть объяснено следующими факторами.

Представители политической элиты посткоммунистических обществ испытывают острую потребность отмежеваться от старого режима, особенно, если их подозревают в том, что они ранее были его сторонниками. Участие в этнических и националистических политических инициативах помогает человеку обозначить свою дистанцированность от прежнего режима. Коммунистическая идеология навязывала искусственные наднациональные узы. Поэтому естественно, что новые условия повлекли за собой стремление восстановить и снова обрести национальное прошлое, вновь найти национальную идентичность.

Наиболее простым способом отмежеваться от старого режима была переориентация на использование этнических норм. Ведь этничность дает человеку "чистую" идентичность, на которую не влияют ни его положение при прежнем режиме, ни его прежняя партийная принадлежность. Чем сильнее и обоснованнее подозрения в соучастии, тем сильнее давление и соблазн прибегнуть к подобному выходу, что, вероятно, и объясняет силу националистических чувств, выражаемых бывшими коммунистическими (а ныне обратившимися в национал-популистские) лидерами в Сербии, Украине, Болгарии, Словакии, Хорватии, Молдавии, Румынии. Как можно показать на примере Кравчука или Ландсбергиса, единственно мыслимая стратегия, доступная политическим лидерам для обретения политической поддержки, - добиваться общественного одобрения в качестве внепартийной патриотической силы, стремящейся представлять первостепенные интересы своих граждан. Родственным мотивом переориентации на этнические нормы, которым могут руководствоваться элиты - особенно в республиках бывшего Советского Союза -является стремление избавиться от держателей власти и других элит прежнего режима, заменив их "своими" людьми из числа лиц, имеющих соответствующее этническое происхождение.

Поскольку перспективы на быстрое улучшение экономической ситуации остаются мрачными, возникает экономическая потребность в границах. Экономический кризис сделал жизненно важным сохранять и защищать то, чем обладает республика. Так, отделяясь от Советского Союза, республики Балтии и Украина стремились посредством такого отделения облегчить себе процесс догоняющей модернизации и получить дополнительные шансы на вступление в единый европейский дом в лице Европейского союза или Европейской ассоциации свободной торговли. Кроме того, принятие негативных установок относительно других этнических групп и объявление их виновными в нынешних экономических неурядицах могут принести психологическое утешение и облегчение, которые помогают людям переносить нужду и экономическую неопределенность.

Головной болью для республик, вставших на самостоятельный путь развития, являются внутренние меньшинства, являющиеся внешними меньшинствами соседних государств, которые, в свою очередь, предстают в роли государств- покровителей данных меньшинств. Для Словакии и Румынии в роли такого государства-покровителя выступает Венгрия, для Литвы - Польша, для Молдавии - Румыния, для Болгарии - Турция и т.д. У каждого государства, на территории которого проживает такое этническое меньшинство, есть основания опасаться, что смежное государство-покровитель придет на защиту "своего" меньшинства, что - как крайний вариант - может обернуться аннексией территории, им населяемой.

Дополнительная сложность возникает тогда, когда в стране происходят несколько этнических конфликтов. В таких ситуациях меньшинствам стратегически выгодно сделать ставку на объединение сил и взаимную поддержку, как поступили поляки и русские в Литве, гагаузы и русские в Молдавии.

Посткоммунистические страны заново открывают и переписывают свои национальные истории, в том числе и истории гражданских и межгосударственных войн, которые вплоть до последнего времени по большей части скрывались и искажались (яркий пример - освободительный вояж армии Тухачевского в 1920 году на Варшаву и аннексия поляками Вильнюсского края у Литвы). Такое повторное обретение истории служит не только прославлению нации, которую предстоит воссоздать, но и способствует возрождению былых межэтнических напряженностей.

Этничность может использоваться в качестве средства более богатыми, чем их бывшие соседи по единому государству, республиками, не желающими делиться тем, что имеют. Первыми от Советского Союза отделились Литва, Латвия и Эстония, от Югославии - Словения и Хорватия. Все эти бывшие республики занимали в федеративных образованиях, откуда они вышли, первые места по объему валового национального продукта на душу населения (данный факт объясняет также отчаянное сопротивление соответствующих федеральных правительств, пытавшихся воспрепятствовать отделению). Помимо сецессии относительно богатой провинции, доминирующий там этнос может прибегнуть к мерам, направленным на вытеснение представителей меньшинств с тем, чтобы затем конфисковать их имущество, брошенное при переезде. Среди таких мер можно назвать лишение меньшинств гражданских прав, в том числе права участвовать в процессе приватизации, - подход, получивший широкую поддержку в Латвии и Эстонии.

Этничность часто используется политиками в качестве средства реализации личных амбиций, что приводит к национал-популизму. Этот факт иногда осознается и самими избирателями.

Поскольку ценности плюрализма, терпимости и компромиссов в политической культуре получивших независимость стран практически полностью отсутствуют, а состояние их экономики плачевно и, соответственно, переключение с вопросов идентичности на вопросы материального распределения материальных благ в обозримом будущем вряд ли реально, то этнократическая непреклонность кажется элитам наиболее рациональной стратегией, тем более что она находит отклик у избирателей и делает положение элит более устойчивым.

Национализм может стать и на деле является необычайно эффективным средством и способен мобилизовать дремлющие сообщества на решение внутренних и внешних проблем. Ощущение исконных, почти семейных уз, дух сплоченности, которые возникают посредством апелляции к общей судьбе нации или этнической группы, в состоянии стимулировать столь необходимые в переходном процессе способность терпеть лишения, взаимопомощь и терпеливость.

С прошествием времени первоначальная фактическая поддержка Западом "кровного" принципа в государственном строительстве начала подвергаться серьезным сомнениям. Растет понимание того, что возобладание этого принципа над конституционно-идейным основанием государственности пробуждает чудовищный потенциал конфликтов, первоначальной формой которых будут этнические чистки.

Ряд политологов, общественных и политических деятелей вступили в полемику. Исследователь национализма У.Пфафф в монографии "Гнев наций" выразился так: "Национализм, конечно же, абсурден по своей внутренней сути. Почему сугубая случайность - везение или невезение - рождение в качестве американца, албанца, шотландца или островитянина с Фиджи могут налагать обязательства, которые определяют индивидуальную жизнь и структуру общества, равно как и включать данного человека в конфликт с другими?".

Не подвергается сомнению тот факт, что национализм обладает огромной взрывной силой, а также то, что в условиях исчезновения политической идеологии он может стать национальной религией.

Главный редактор журнала "Форин полиси" Ч. У. Мейнс предупреждает, " вражда между этническими группами начинает соперничать по важности с распространением ядерного оружия в качестве наиболее серьезной угрозы миру". По мнению У.Пфаффа, "идея этнической нации представляет собой постоянное провоцирование войны".

Участники полемики признают, что всеобщее право на национальное самоопределение представляет собой шаг назад в историческом развитии.

Вывод из полемики: рвущиеся к самоопределению национальные группы обрекают себя на прогрессирующее отставание. [55]

Среди большинства стран мира фактически нет разногласий в том, что для регулирования межнациональных споров экономические методы предпочтительнее любых других. Именно экономический прогресс позволяет снять изначальное противоречие между стремлением этноса повышать уровень благополучия абсолютно, так и относительно. Право самоопределяющегося литовца или хорвата кончается там, где оно начинает становиться бесправием русского или серба. Достаточно высокие темпы абсолютного прогресса общества способны нивелировать стремление одного этноса к максимализации его устремлений относительно другого.

Национализму, возникающему в обществах, оказывающихся перед необходимостью политической и экономической модернизации, присущи три основные функции: первая -консолидация общества для целей модернизации; вторая - мобилизация его на цели, с нею связанные; третья - компенсация страданий, вызванных отчасти предшествующей отсталостью, отчасти - самой модернизацией. [56]

В условиях посттоталитарного мира национализм не способен быть средством модернизации, ведущей к демократии и рынку, - ни по содержанию своей идеологии и системе ценностей, ни по характеру социальных сил, к которым апеллирует, и интересов, которые обслуживает, ни, наконец, по своим целям, логически вытекающим из заданной конфигурации сил и интересов.

Важнейшей характеристикой человека является его национальная составляющая и, соответственно, взгляд на мир через призму этнической принадлежности.

Национализм является мощным источником социальной энергии, обладающей как созидательной, так и разрушительной силой в зависимости от направленности политики, где сталкиваются и согласуются национальные интересы.

В период обострения межэтнических отношений берут верх радикальные течения этнонационализма, призывающие к обособлению этноса в границах своей государственности.

Особую активность в стремлении к национальному самоопределению проявляют местные элиты, для которых данный процесс сопровождается повышением их социального статуса и материального благополучия.

Этничность, используемая политиками в качестве средства реализации личных амбиций, приводит к национальному популизму.

Вспышка национализма наряду с развитием демократии в посттоталитарных странах привела к возникновению такой ситуации, когда эксплуатация национальной идеи стала пересекаться с популизмом и использоваться национальными лидерами в политических целях. Это привело к появлению политического феномена - национального популизма.

Сопоставление популизма и национализма выявляет как сходные черты, так и существенные различия. Общая природа того и другого связана с наличием упомянутого объекта, консолидируемой общности. И в том, и в другом случае определенный тип общественных связей начинает наделяться исключительным значением, подчиняя себе все остальные принципы общественной группировки. И в национализме, и в популизме (тем более в этнопопулизме) наиболее сильной мотивационной функцией, устойчивой ориентацией, ролью определяющего критерия в оценках наделяется ядро, базовая общность. Однако в обоих случаях имеются ощутимые черты специфики, качественно отличающие один рассматриваемый феномен от другого.

Национализм, как более широкое понятие обозначает главным образом названную сущностную черту - декларирование собственного объекта в качестве высшей формы коллективности, надсоциальной безоговорочно главенствующей по отношению ко всему остальному. Это объект, общность - нация - самое важное в жизни людей. Далее -градационные варианты, конкретные разновидности, которые можно по-разному классифицировать в зависимости от выбранного ракурса.

Если национализм означает прежде всего акцентирование единства, сплоченности, надсоциальной сущности объекта, то этнопопулизм отличают некоторые коренные особенности. Этнопопулизм - тоже национализм, но социально ангажированный, «социально озабоченный», пронизанный обостренным вниманием к проблематике справедливости внутри сплачиваемой общности. Национализм самоопределяется по отношению ко всему "другому", ко всему инонациональному, иноэтничному. При этом образ конкретного внешнего врага необязателен. Достаточно широко распространен национализм, для которого наличие определенного противника не является безусловным. В качестве непременного атрибута этнопопулизм в своей мировоззренческой структуре должен иметь образ внешнего врага. Этот противник пребывает не только вовне, но и в рамках базовой общности. То есть к образу внешнего врага добавляются мощные мотивы борьбы с внутренними отступниками.

Как и любая другая разновидность популизма, этнопопулизм оперирует внутренними противоречиями, раздирающими единство сплачиваемой общности. Ряд подобных антиномий достаточно протяжен: "элита - неэлита", "имущие - неимущие", "правящие - подвластные", "аристократия - плебс" и как наиболее концентрированное противостояние - "народ - антинарод". То есть вся общая аргументация национализма дополняется новыми линиями напряжения.

Этнопопулизм отличается от самых одиозных, враждебных проявлений национализма тем, что он делит "народ" на этнически лояльное большинство и некое внутреннее меньшинство. В роли последнего могут оказаться самые разные группы, обвиняемые в своеобразном этническом и социальном перерождении.

Обычно в роли такого меньшинства оказываются те, кому легче всего вменить в вину внезапные обвалы в привычном социальном порядке. Часто подобными признаками этнопопулизм характеризует роль модернизаторски ориентированного меньшинства. Наиболее подходящей мишенью для такого критицизма являются инициаторы реформ ("западники", "реформаторы"). Таким образом создается своеобразная платформа, которая за счет этнопопулистской риторики пытается объединить ретроградные слои элиты, традиционно господствующие силы, с одной стороны, и широкие непривилегированные массы, рискующие из одного типа отчуждения перейти в новый, - с другой. Типичный адресат этнопопулистской мобилизации - "простой" человек из средних и нижних слоев, испытывающий панику перед грядущим и ностальгию по безвозвратно ушедшему прошлому.

Национальный популизм заключает в себе потенциально двигательную силу возможного этнического конфликта.

Национальная форма конфликта избирается его организаторами как наиболее удобная, лучше всего маскирующая истинные цели политических сил, стоящих за этими конфликтами.

Углубление экономической разрухи, нарастание социальной напряженности, политическая борьба, крушение прежних идеологических ориентиров и появление суррогатов, коррумпированность старых и новых бюрократических структур, паралич власти в центре и на местах, то есть разрушенность старого и отсутствие нового - вот общие черты конфликтов на этнической почве.

Деструктивность этих конфликтов очевидна: подрывается хрупкая стабильность посттоталитарных обществ, растрачиваются силы и ресурсы, необходимые для экономических преобразований, расширенно воспроизводятся антидемократические тенденции в общественной жизни.

Субъекты потенциального конфликта - национальные (этнические) общности -должны предварительно достигнуть определенной консолидации, для чего населению нужно сначала психологически разделиться на "наших" и "чужих". Лозунг национального возрождения (данного этноса на данной территории) как раз и решает эту задачу, становясь средством консолидации данной национальной общности в противостоянии иным чуждым и потенциально или актуально "враждебным".

Вместе с тем верно и обратное: наиболее сильным средством достижения национального сплочения является именно межнациональный конфликт (выступающий одновременно и условием такого сплочения, и его закономерным следствием). Он бесповоротно придает национальной консолидации характер объективного и безальтернативного процесса и с абсолютной надежностью обеспечивает силам, выступающим от имени национальной идеи, как безраздельное лидерство в собственной национальной общности, так и монополию на ее представительство во внешнем мире. Межнациональный конфликт незаменим в качестве самого эффективного катализатора национального сплочения, и ничто другое не гарантирует с большей надежностью окончательное торжество национальной идеи.

Как показывает история, межнациональные коллизии во многих полиэтнических странах по своим масштабам, продолжительности и интенсивности значительно превосходили классовые и иные типы социальных конфликтов. Национальные трения существовали и будут существовать до тех пор, пока сохранятся национальные различия. Многонациональное общество изначально менее стабильно, чем этнически однородное общество, и суть национального вопроса сводится к тому, какая из двух противоположных тенденций - центробежная или центростремительная - возьмет верх и окажется доминирующей.

Важная роль в объяснении мобилизации национальных чувств, и это умело используют популисты, отводится психологическим факторам. Одной из важных особенностей межэтнических конфликтов является то, что в них немало спонтанного, стихийного, взрывного, связанного с импульсивным поведением больших масс людей, объединенных одной идеей, общим настроением, устремлением. Поведение неуправляемой массы людей - толпы - в экстремальных обстоятельствах всегда привлекало внимание исследователей.

Эти психологические особенности больших масс людей учитывают политики в своей практической деятельности, особенно в плане обращения к этническим чувствам.

Как показывает история, в совершенстве знал психологию толпы, умело использовал методы националистического популизма вождь фашистского государства А.Гитлер. Он так объяснял этот феномен: "Если мне удалось создать самое крупное национальное движение всех времен, то это потому, что я никогда не действовал в противоречии с психологией толпы, никогда не дразнил чувствительности масс. Может эта чувствительность и примитивна, но она имеет постоянный, неизменный характер природной силы. Если масса пережила что-нибудь неприятное, вроде хлебных карточек или инфляции, она не может это забыть. У массы всегда упрощенный мыслительный и чувственный аппарат... Когда я обращаюсь к массе с разумными аргументами, она не понимает меня, стоит только затронуть ее чувства - она сразу начинает воспринимать лозунги, которые я выдвигаю". [58]

Человек, находящийся в толпе выступающих на митинге, и человек в спокойной обстановке, например личной беседе, как правило оказываются совершенно разными людьми, требующими удовлетворения каких-то конкретных претензий зачастую с совершенно разных позиций.

Политикам их природный инстинкт всегда подсказывает, какие психологические механизмы способны привести людей к тому или иному движению. И чаще всего они выбирают национальную идею.

Положение особенно усложняется, когда "национальная идея" помножена на религиозность. И популисты умело этим пользуются.

Будучи изначально вторичным, конфессиональный фактор может в ходе развития конфликта приобретать автономность и превращаться в один из побудительных мотивов этого конфликта.

Конфессиональный аспект имплицитно присущ большинству конфликтов между этносами, принадлежащими к разным вероисповеданиям. Но именно в силу этого обстоятельства, порой сознательно, а порой инстинктивно, сознавая опасность перерастания этнополитического конфликта в конфессиональный, участвующие в нем стороны стремятся избежать такого развития событий. Апелляция к религии вполне способна сделать конфликт неуправляемым и погубить в его огне тех, кто первым воззвал к имени Аллаха или Христа. Лучше других это понимает духовенство, прилагающее немало усилий для достижения мира между конфессиями.

Религиозный фактор имеет огромное значение во взаимоотношениях между народами - не только с точки зрения исторического прошлого, но и на современном этапе. Религия обладает мощным этноконсолидирующим потенциалом. Вместе с тем, религиозно окрашенная идеология, взятая на вооружение экстремистскими силами, может быть мощнейшим катализатором вспышек национальной розни.

А Н.А.Бердяев подтверждал: "Русское" и есть праведное, доброе, истинное, божественное. Россия - "святая Русь". [60]

Функция религии и церкви относительно нации сложна и противоречива. Она
проявляется в трех сферах: во-первых, нация и национальные отношения являются
объектом религиозного истолкования (религиозно-теологические концепции

национального вопроса). Во-вторых, церковь принимает деятельное участие в жизни наций, являющейся носителем определенной формы религии. В-третьих, церковь небезучастна, а религиозное сознание (в лице верующих-соотечественников) неиндифферентно к межнациональным отношениям и национальным движениям.

Религия может быть дополнительным источником противоречий в межнациональных отношениях потому, что она накладывает значительный отпечаток на национальную жизнь каждого народа. Нельзя, например, игнорировать роль католицизма в истории и современной жизни ирландцев и поляков, православия - в России и Болгарии, протестантизма - в Германии и Англии, роли ламаизма в жизни монголов или бурятов, ислама у турок или арабов, у узбеков или азербайджанцев и т.д.

Глубокие корни имеет, например, католическая церковь в Литве. Начиная с 1387 года, когда католицизм был признан в качестве государственной религии в Великом Княжестве Литовском, церковь оказывает влияние на все важнейшие политические решения, принимаемые государственными деятелями.

Национальному обособлению и противопоставлению способствует не только сам факт конфессиональной дифференциации людей на религиозно-национальной основе. Для польской и литовской католической историографии и историософии характерно изображение происхождения и сущности христианства в Польше и Литве не только с клерикальных, но и с националистических позиций. При этом католический образец христианства считается здесь водоразделом между "западной культурой" и "восточной культурой", что активно используется национальными популистами.

Идеолог литовского католицизма С.Ила в 1938 году писал: "Христианство, глубже запуская корни в литовский народ и облачаясь хотя бы и в самые примитивные формы литовской народной культуры... , стало единственным защитником национальных интересов против польской, а затем против русской культуры и русификации". [61] Здесь нашли отражение смешение польской или русской культуры с полонизацией или русификацией, а также подмена подлинных национальных интересов литовского народа его противопоставлением польскому и русскому народам.

Идеализация роли католической религии в национальной жизни литовцев происходит по нескольким направлениям: католицизм представляется основой и средством национальной интеграции и консолидации ; католической церкви приписывается решающая роль в создании и использовании основных средств выражения , формирования и развития национального самосознания; католическая церковь объявляется носителем национальной культуры; католицизм считается источником и хранителем нравственной культуры нации.

Литовский католический идеолог А.Мацейна рассматривал соотношение религии и национальности как соотношение содержания и формы. Религия в его понимании представляется определяющей основой, смыслом и целью человеческой жизни. Она составляет субстанциональность человеческого бытия. Национальность же относится к субстанциональности. Она является лишь формой человеческого бытия. Но после этих ортодоксальных положений А. Мацейна пишет: "Национальность определила и религию человека... Религия оказывается подчиненной национальности в том смысле, что она может проявляться конкретно только в национальных формах... Нация дает религии конкретный способ проявления. Это факт, который полностью подтверждает историю религии". [62]

Национальная специфика католицизма выражается в сохранении в культе элементов дохристианских верований, в обычаях, нравах и традициях народа, в его психическом складе, в особом распространении и популярности какой-либо стороны католического культа (культ Марии, св.Казимир - покровитель Литвы).

Основные каналы церковного влияния в литовском обществе: семья, школа, культура. Католицизм закрепляется в духовной жизни значительной части нации и посредством других форм общественного сознания - философии, морали, искусства, политической и правовой идеологии.

Всплески национализма по месту и времени совпадают с кардинальными социальными сдвигами в обществе. Эпоха национального движения, когда национальный вопрос выдвигается в центр общественной жизни, а нация становится ведущим инициатором политического действия, - по своему социальному содержанию всегда есть эпоха переходная. Национализм, разрушая старые межнациональные отношения, тем самым изменяет (в основном, разрушает) и всю совокупность общественных отношений.

В экстремальных условиях функционирования общества возникает необходимость в появлении политического лидера национального масштаба, обладающего качествами, которые помогут ему возглавить национальное движение.

Поскольку лидера создает авторитет, он никем официально не назначается и даже не утверждается. Из всех претендентов на лидерство выбирается тот, кто выделяется большей активностью, заинтересованностью в общем деле, информированностью и эффективностью политической деятельности. Такая заданность связана с тем, что потребность в лидерах возникает тогда, когда объект ищет цели дальнейшего развития и пути их достижения или же определяет новые средства реализации ранее поставленной цели. Субъект, предлагая видение и того, и другого, сплачивает объект, обеспечивая солидарные действия. Таким образом лидером становится не тот, кто хочет, чтобы за ним шли, а тот, за кем люди идут без принуждения. И чем в большей мере предложенная им цель совпадает с тенденцией прогресса нации, тем лидером более широких народных масс он выступает.

На волне националистической эйфории уже появились и еще, наверняка, появятся немало национальных лидеров, претендующих на то, чтобы стать "отцом" нации, не обладающих необходимыми качествами для этого. Главная задача таких лидеров -компенсировать отсутствие необходимых качеств национальной истерией, сплочение сторонников вокруг национальной идеи, что приводит их в стан национал-популистов.

Легкость, с которой национальные лидеры делают восхождение на гребень политической волны, объясняется в первую очередь тем, что проблемы нации затрагивают всех, кто идентифицирует себя с ней. Каждому они кажутся понятными и ясными.

Что же привлекает человека, заставляет его включиться в многотрудную борьбу за политическое лидерство, что является стимулом к лидерству? Один из стимулов -обладание властью дает различные привилегии, прежде всего материальные. Но не он является главным, так как за политическое лидерство ведут борьбу в том числе и очень состоятельные люди, представители богатейших семейств, как Рокфеллеры, Кеннеди, Перро. Ряд социологов и социальных психологов считают, что власть - это не средство для чего-то, а прежде всего ценность в себе, даже высшая ценность в системе ориентаций личности определенного типа. Они пишут о сладости самой власти, о том, что многие из тех, кто ее вкусил, уже не в силах от нее отказаться, подобно тому, как тигр, отведавший человечины, уже не желает иной пищи.

Тогда не является ли стремление к лидерству индикатором патологии личности? Естественно предположить, что нормальному человеку, если он оказывается в положении политического лидера, свойственно испытывать чувство некоторой неловкости в связи с тем, что он распоряжается сотнями, тысячами, а тем более миллионами себе подобных. Напротив, если положение лидера (командование другими, сознание того, что от тебя

" Люди значительно различаются по тому, насколько отчаянно ищут они признания и власти. Некоторые делают явные усилия в этом направлении только тогда, когда возникают благоприятные возможности, другие же настолько озабочены продвижением, что становятся безразличными ко всему другому. Они стремятся любой ценой достигнуть вершины. Можно предположить, что степень отчаяния, с которым люди добиваются власти, имеет прямое отношение к степени лишений, испытанных в прежней жизни," -считает Т.Шибутани. [67]

В периоды национальных потрясений политический лидер не столько должен быть аргументированным, сколько убеждающим массы в том, что только он может способствовать достижению их вожделенных мечтаний, но для этого им необходима жесткая решительность. Исходя из этого, Б.Рассел делает вывод, наводящий на серьезные размышления о перспективах развития нашего общества: самым успешным демократическим политиком является тот, кто преуспевает в уничтожении демократии и становится диктатором. Этот тезис Б. Рассела имеет отношение к политику с четко выраженными волевыми устремлениями для реализации собственных целей. Он использует демократию в качестве инструмента для реализации преследуемых целей. Осознав возможность отказа от демократических процедур, он тут же ими пренебрегает, полагаясь только на собственные возможности (пример З. Гамсахурдии в Грузии). Но здесь новоиспеченного диктатора поджидают опасности, возможно, ранее не учтенные им. Он может переоценить собственные возможности и утратить имевшееся ранее влияние в обществе.

Потенциальные возможности лидеров как сменивших свою идеологическую ориентацию, так и бывших диссидентов, как правило, не делают их созидателями. Они большей частью разрушители. Разрушать легче, чем создавать. Созидание требует компетентности, а разрушение лишь активности.

В большинстве посткоммунистических стран проблема национального государства приобрела болезненный характер. Вспомнились вековые обиды наций и других этносов, их претензии друг к другу. Законное стремление развивать свою культуру, язык стало оборачиваться взаимной подозрительностью. Со стороны этнических граждан формируется представление, а затем и политическая программа, что государство есть атрибут и гарант сохранения групповой целостности, а значит, и то, что составляет государство (территория, общественное устройство, институты власти), должно иметь этнонациональный характер. Аргументы в пользу такой формулы, как правило, берутся из истории со ссылками на те ее периоды, которые наиболее выгодно могут быть использованы для определения статуса национального государства. Историческое прошлое этноса превращается в свод аргументов, доказывающих исключительное право "коренной" нации на "землю предков" и долю общего богатства, созданного вместе с другими народами.

Образование национальных государств имеет своей предпосылкой систему не только этнических, но и общечеловеческих ценностей, которые обращены не к обособленным друг от друга группам, как в империях, а к индивидуумам, способным отделять себя от своей группы, мыслить независимо от нее. Нация и есть межиндивидуальная коммуникация людей на базе некоторых общих для них ценностей и норм, задаваемых уже не общим происхождением, кровным родством или просто совместным проживанием, а культурой.

Аналогичной точки зрения придерживается Н.А.Бердяев: "Всякая нация стремится образовать государство и укрепиться в нем. Через государство раскрывает нация все свои потенции. С другой стороны, государство должно иметь национальную основу, национальное ядро, хотя племенной состав государства может быть очень сложным и многообразным... Но государство по природе своей стремится выйти за рамки замкнутого национального государства. Чисто национальными остаются лишь государства малых наций. Большие нации, сознавшие свою миссию в мире, стремятся образовать империалистическое государство, которое выходит за пределы бытия национального. Воля больших наций направлена к империалистическому объединению, в котором и осуществляется национальное призвание". [74]

Опыт мировой истории свидетельствует, что те "исконные" этносы, которые составили ядро государства, могли обрастать другими этносами, главным образом насильственно присоединенными или добровольно вошедшими в новое государство, чтобы найти защиту. Полиэтническое государство, где есть некоторый базовый этнос, составляющий главную его опору, складывалось как империя. Это происходило потому, что государства, образовавшиеся на догосударственной основе, наследуют и догосударственные культурные представления. Люди мыслили себя окруженными враждебным пространством. Захват территорий был средством замирения, превращения "чужих" в "своих".

"Хозяином земли является тот народ, который первым ее освоил" - таков лейтмотив доктрины традиционалистского "исторического права". В этом случае возможны два варианта: этнодемографический - преимущественным правом должен пользоваться тот народ, который раньше других заселил данную территорию, - и этнополитический -народ, который первым создал здесь свою государственность, имеет на это право в первую очередь.

Национальное самоопределение - это реализация этносом природного инстинкта к приобретению максимально благоприятного положения по отношению к окружающей среде, главным образом, к другим этносам, их государственным образованиям, а также к природным ресурсам. Это стремление к максимально благоприятным условиям -конфликтообразующее обстоятельство, но именно такова природа самоопределения -стремления первобытного, инстинктивного и оттого такого стойкого и малоуправляемого.

В результате обобщения данных автор считает, что объективными и субъективными предпосылками возникновения национальных движений явились следующие:

экономические: падение темпов экономического развития, низкий уровень элементарных условий жизни, ущемление хозяйствования, засилие центральных ведомств;

исторические: ущемление независимости и достоинства нации, "белые пятна" в ее истории, герои и легенды; пути вхождения в СССР, депортация части населения;

правовые: неудовлетворенность условиями союзного договора, четкое определение уровней компетенции республик и центра;

демографические: иммиграция, падение доли коренной национальности, рождаемость и смертность;

экологические: недовольство строительством АЭС, проблемы земли, ее недра, воды, ресурсы - национальная территория;

национальная культура: реальная или надуманная угроза национальной самобытности, возрождение интереса к национальному богатству и традициям, состояние памятников истории и культуры;

национальный язык: социальные функции, сферы функционирования, отношение к двуязычию;

национальная символика: флаг, герб, гимн, элементы материальной и духовной культуры;

В системе национальных отношений, как показывает историческая практика, субъектом ответственности является вся нация в своей целостности, совокупности. Ни один класс, каким бы "прогрессивным и авангардным" он себя ни считал, ни одна партия, какими бы "умом, честью и совестью" она себя ни называла, ни один лидер, каким бы "отцом народов" он себе ни казался, не имеет никаких оснований выдавать свои узкие политические интересы за общенациональные. В этой связи проблема взаимной ответственности наций может быть сформулирована правилом "Не делай другому то, что себе не пожелаешь".

Большевики собирались построить самое гуманное, самое справедливое общество на земле, а фактически навязали народам "казарменный социализм". В связи с этим американский советолог З.Бжезинский в статье "Посткоммунистический синдром" отмечал: "Хотя коммунизм объявил себя интернационалистской доктриной, на деле он усилил в народе националистические чувства. Он породил политическую культуру, насыщенную нетерпимостью, самоуверенным самодовольством, неприятием социального компромисса и сильной склонностью к самовосхваляющему упрощенчеству". [81]

Типология националистических сил в стране в конце 1980-ых годов автору представляется следующим образом.

Особенно модными становились так называемые националисты-космополиты. На словах они отрицают национальность вообще. Но при этом подразумевается поглощение других наций своей собственной; отрицается патриотизм, национальность, национальный суверенитет как пережитки прошлого, но это отрицание распространяется, как правило, на "чужие" народы, а не на свою нацию.

Политическая элита в национальных регионах оценила выгоду использования в борьбе за власть национальные идеи и флаги. Наиболее активная часть этнократии, выросшая благодаря партийно-коммунистической политике "коренизации" аппаратов управления, на определенных этапах политической борьбы начинает делать ставку на организации национальных движений, структура и динамика которых всецело определяется национальной легитимностью и этнической сплоченностью против социально-экономической, политической и культурной угрозы со стороны центра. В основе идеологии таких движений - этническая солидарность и лояльность. Первоначально в целях удержания власти национальные элиты апеллируют ко всем слоям социальной структуры, но постепенно, по мере раскола в руководящих секторах власти, они переадресовывают роль инициатора национальных движений национальной интеллигенции, искренне болеющей за свой народ. Ей легче и безопаснее выступить под флагом защиты нации, возрождения национальной культуры, сохранения языка и т.д. Тем более груз реально существующих проблем и перекосов уже сам по себе рождал громкий протест.

6 октября 1988 года Президиум Верховного Совета Литовской ССР принял Указ о государственной, национальной и региональной символике. В Указе констатировалось, что государственные символы Литовской ССР играют важную роль в жизни государства и общества. В них воплощены высокие идеалы дружбы народов, любви к родному краю.

В Указе отмечалось, что "с возрастанием в последнее время общественной активности людей усиливается интерес к национальным и региональным символам. Возрождаются переосмысленные сквозь призму идеалов социалистического общества старинные народные праздники и другие традиции. Целенаправленное и глубоко продуманное пользование национальными символами обогащает культурную жизнь, усиливает эмоциональное воздействие мероприятий. Национальная и региональная символика представляет собой значительную часть историко-культурного наследия.

В предисловии к первому номеру информационного бюллетеня Литовского Движения за перестройку "Возрождение" Ю.Марцинкявичюс написал: "Земля, которую мы унаследовали от своих предков, - это наша земля. Зовем мы ее Литвой и хотим, чтобы это слово не исчезло ни с географической карты, ни из языков разных народов. Мы пишем и произносим его вместе с именами не менее достойных народов и государств. И хотим, чтобы и другие с уважением произносили наше имя.

"Саюдисе" нет места личностям. В районах пришли крикуны, хулиганы, они заправляют всем от имени "Саюдиса". [87]

В тех же республиках, где аналогичные группировки крайнего толка обнаружили свои намерения раньше времени, не позаботившись о первоначальной маскировке и о создании баз массовой поддержки, там политический раскол в открытую фазу не перерос. И нейтрализован он был не столько центром, сколько совокупными усилиями других политических фракций, вовремя разглядевших надвигающуюся катастрофу.

"Борьба за свободу может превратиться в политическую борьбу за власть", -предупреждал А.Патацкас. [88] И действительно, некоторые руководители "Саюдиса" решили использовать национальный подъем народа в целях борьбы за власть, используя методы национального популизма (см. схему 1.4).

Попытка использовать разногласия между людьми различных национальностей в пользу коренной наглядно прослеживается из беседы с В. Н.Чекмонасом - профессором, специалистом в области польско-литовских отношений: "...предотвратить русификацию значительной части молодежи уже не удастся. Русскоязычный поляк Литвы - это реальность... Для литовцев и для самих поляков более выгодно сохранение "польскости", чем безоглядная русификация. Литва потеряет много местных поляков, а получит взамен русских (русифицировавшихся поляков), которых уже трудно будет обратить к местной культуре и которые к тому же могут стать поставщиками русской экстремы, противопоставляя свою "русскость" - "литовскости". [91]

На учредительном съезде Литовской ассоциации всеобщих прав человека, состоявшимся 15 декабря 1990 года, союзом "Молодая Литва" была предложена резолюция "О деколонизации Литвы". Речь в ней идет о том, что поскольку Литва -оккупированное государство, то все прибывшие после сорокового года являются колонизаторами, и ни они, ни их потомки не имеют права решать будущее этого государства и считать себя его гражданами. Лишь когда Литва обретет полную независимость и с ее территории уйдет последний солдат оккупационной армии, тогда можно будет решать вопрос о предоставлении бывшим колонизаторам литовского гражданства. Но рассчитывать на него могут те, кто проявил себя патриотом Литвы.

Создаются ситуации, когда против тех, кто выступает за взвешенное решение накопившихся национальных проблем, доброжелательное отношение к людям некоренных национальностей, применяются методы морального террора. Страх, который раньше испытывали по отношению к официальным органам власти, почти полностью сменился страхом перед стихийными силами. Экстремистов националистического толка теперь редко кто осмеливается осудить, несмотря на то, что многим ясно: они провоцируют конфликты, которые ведут к трагическим последствиям.

С помощью понятий "темного советского прошлого" и "светлого будущего" формируется общенациональная установка и задается общий ориентир в текущей жизнедеятельности нации. Картины приукрашенного досоветского прошлого и идеализированного будущего нации рисует творческая интеллигенция, "негативной советской действительности и катастрофического настоящего нации" - конструируют политиканствующие диссиденты.

А. Штромас заключает: "Демократическое состояние и политико-психологические установки таковы, что эти нации готовы при первом удобном случае без особого смятения или расстройства порядка успешно перейти к свободному и независимому существованию", тем самым подталкивая к активным действиям национальных лидеров.

В идеале национальному популизму требуется ни на секунду не выпускать сознание людей из атмосферы всяческих тревожных сообщений. Примером служит цитата из дикторского текста к документальному фильму "Ноев ковчег" (Литовская киностудия, 1989, автор Р.Шилинис): "Вы скажете, что мы - один из древнейших народов, что мы создали огромное государство и не сумели его отстоять, что на нашу долю выпало бессчетное множество национальных унижений, оккупаций, восстаний, высылок и возрождений. Но разве так нужно говорить с живыми и с мертвыми? Что скажете сами себе, когда вы в одиночестве? Что скажете им - тем, кто навеки уснул сегодня, вчера и позавчера, кто лежит в священной родной земле - и повсюду, по всему свету: в Якутии и Удмуртии, возле Полярного круга и рядом с нами, расстрелянные безвинно в темных и глухих дворах и полуподвалах...". [98]

Автор проанализировал содержание статей в еженедельной газете "Возрождение" со дня ее основания до ее преобразования в газету "Согласие" (всего вышло 47 номеров, из них 13 - в 1988 году и 34 - в 1989 году). Результаты анализа отражены в таблице 2.1.

Для получения объективной картины использования лингвистических приемов национальными популистами следует обратиться к материалам Учредительного съезда ЛДП, состоявшегося 22-23 октября 1988 года. Анализ наиболее употребляемых слов в речах на съезде приведены в таблице 2.2.